KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Владимир Афиногенов - Аскольдова тризна

Владимир Афиногенов - Аскольдова тризна

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Владимир Афиногенов, "Аскольдова тризна" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

— Вы для чего ко мне приставлены?! Охранять! — хотел было распечь их, но сам тут же громко рассмеялся.

— Ну и стрекотнул он от вас, отче… И весь малинник обделал!

«Вот так бы и двуногие враги наши… Да их легко не напужаешь…» — отметил про себя.

Рассказал об этом Константину и о том, что подумал на сей счёт, — тот улыбнулся своей печальной улыбкой, глаза его изнутри засветились тревожно.

— Да, — согласился он. — Просто так их не напугать… Вижу я — в земле моравской на своём трудном поприще встретим их предостаточно. Если мы будем стараться, по слову Григория Богослова, «не победить, а приобрести братьев» по вере, то немецкие и прочие латинисты давно ищут власти любою ценою… Враги хитры и изворотливы.

— К их уловкам не привыкать, но надлежит нам и впредь быть настороже…

— Да, Леонтий, осторожность не помешает. И всякие наши действия должны хорошо продумываться и выверяться… Перво-наперво, мы пошлём к Фотию Светония, пошлём и Доброслава. Так мы его и не обратили в нашу веру… — с сожалением заключил Константин.

— Не согласен, — возразил я. — Он сочувствует нашей вере. Ибо православная идея есть идея сердца, которую Доброслав приемлет: он уже наполовину христианин, наполовину язычник… Окрестить не сумели… Да! Но душа его отозвалась на Божье благовестив, на главную заповедь: «Бог есть любовь»… Язычник сам того не понимает, что давно живёт по-христиански…

— Речист ты, Леонтий! — со смехом воскликнул Константин. — Включаю и тебя в наше дело проповедничества… Не телохранителем будешь, а распространителем вероучения. Как ученики мои…

— Хорошо. Посмотрим… А я вам ещё одного ученика нашёл, отче… Славомиром зовут. Мораван…

— Добре. А с Доброславом трудно навсегда расстаться, но, кажется, сей час пришёл…

— Да… Он уже говорил со мной об этом, ещё раньше… Пойду позову его. Пусть готовится в путь. Вначале — в Византию, а оттуда ему дорога в Крым…

— А наши дороги куда? — серьёзно спросил философ.

Если бы я знал, отче! Пока же они пролягут здесь…

4

Ветер не утихал с самого утра, а уже надвигалась вечерняя тьма. Сильными, неослабевающими ни на миг порывами, он гнул к земле густой ковыль, раскрывал избяные камышовые крыши, выхватывая из них клок за клоком; и так до тех пор, пока оставшаяся часть не срывалась с обнажённых стропил и не уносилась невесть куда.

А через некоторое время и сами деревянные стропила, треща и ломаясь, падали вниз. Теперь в селении домов без крыш, похожих на кубы, стояло премножество, а с верхом — единицы и только те, которые находились под холмом, им в какой-то мере защищённые от ветра.

Из окна такого дома с уцелевшей крышей можно сейчас наблюдать как бы снизу за раскачивающимися деревьями, росшими по вершине холма; они казались огромными мётлами, густыми кронами вылизывавшими почти чёрное небо со светло-синими или даже совсем светлыми разводами, через которые пробивались красноватые лучики… А пробившись, они искрами сыпались наземь и гасли.

Зрелище было дотоле никем невиданным, так что рядом стоящий с Аскольдом Кевкамен беспрерывно крестился и постоянно шептал: «Во имя Отца, Сына и Святого Духа…» Поражённый необычайным небесным явлением Аскольд непроизвольно повторял вслед за греком эти слова.

И Светозар расширенными глазами глядел на красные лучики и тоже не смог бы объяснить происходящее… Лишь старая баба, лежащая на лавке, тянувшейся по всей стене дома на уровне окон, подняла голову и изрекла:

— Сварог посылает роковое знамение. Бойтесь!.. И готовьтесь к кончине!

— Замолчи, ведьма! А не то — велю в безобразную грудь твою вбить осиновый кол… — повернулся к ней Светозар.

— Ну и вбей!.. Беду-то этим всё едино не отведёшь…

От печи отделилась девчушка годков семи, с еле прикрытым тощеньким тельцем, подошла к старухе, обняла её за голову, заплакала.

— Оставь, воевода, в покое старую бабу. Не обращай на неё внимания… Пусть бормочет, что душа ей велит, — сказал Аскольд.

— Благодарю тебя, князь, — проговорила старуха, отстраняя внучку. — Один ты среди них сердцем добр ко мне… А тот, чёрный, пошто рукой туда-сюда в себя тычет? — спросила.

— Не твово ума дело! — огрызнулся Кевкамен. — Точно — клуда она… Клуда и есть. Ведьмака!

— Да уж не клудее тебя… Вижу — оборотень ты: своим служил, теперь — нашим… И князя смущаешь тычками да молитвами… Не слушай его, князь, иначе погибнешь…

— Это уж слишком! — рявкнул Светозар и кивнул своему сыну. — Выкинь её из дома, в озеро брось!

Аскольд на сей раз перечить не стал воеводе.

Девочка, после того как убрали старуху, сгорбилась, закрыла личико ручками, беззвучно заплакала. Когда успокоилась, на расспросы Светозара рассказала, что хазары, когда намедни напали на селение, увели мамку в рабство, папаню убили… Осталась с бабушкой, но она, видно, помешалась, потому что всех, а её особенно, пугала страшной погибелью…

Аскольд приказал определить, как только утихнет ветер, девочку к надёжным в селении людям на воспитание.

Ветер утих лишь через два дня. Аскольд с дружинниками выехал на один из участков границы Дикого Поля и поразился разору на нём. Последний набег хазарской конницы происходил в этом месте: деревянная крепостица была сожжена дотла, но ещё дымилась…

— Когда уезжал встречать вас, — попытался объяснить сын Светозара светлоокий Яромир, — она даже не тлела, видно, сильный ветер разворошил головешки, крепостица и дала дым.

Но никто его неуклюжих объяснений слушать не стал: слишком огромное опустошение нанесли враги пограничному пределу, и дымящаяся крепостица — лишь малая толика разрушенного… Страшный погром хазары учинили на капище — идолов не токмо ограбили, содрав с них золото и украшения, но и изрубили топорами, втоптали в грязь и взломали каменные жертвенники.

— Псы смердячие! — в сердцах воскликнул воевода. — Мы же, иногда преследуя хазар, глубоко проникаем в их владения, но никогда не трогаем иудейские святыни…

— Потому что религия, принятая этим народом, враждебна по отношению к другим, — в ней отсутствует веротерпимость, которая присуща христианам или даже мусульманам, — изрёк Кевкамен, но никто смысл его речения, кажется, не понял или не захотел понять, только Аскольд, повернувшись к греку, сказал:

— Ты мне потом об этом поведаешь…

Светозар исподлобья взглянул на Кевкамена, и глаза его ненавистно сверкнули. Воевода видел, как грек потихоньку подталкивал князя к восприятию своей веры, и сие ему, как и Сфандре, не нравилось. Того, кто отступается от издревлих богов, непременно постигнет суровая кара… Язычник разумеет это, ещё находясь в утробе матери. А князь, повелитель, как никто должен быть сведущим в подобном, ибо гнев неба падёт в противном случае не только на него самого, но и на весь подвластный ему народ…

Узрев, как Аскольд и грек постоянно шепчутся и понимающе обмениваются взглядами, Светозар признал своё упущение: надо было раньше следить за Кевкаменом и не давать ему возможности более тесного общения с князем. «Проморгал, старый дурак! — ругал себя воевода. — Сколько времени находился с ними рядом: и в походе, и в Византии да и в Киеве. На моих же глазах дружба их зачиналась…»

Вернувшись в селение, где ветер пораскрывал крыши домов, Аскольд и Светозар с удовольствием отметили, что они почти все восстановлены. Озеро, в котором утопили старуху-ведьму, как ресницы вокруг девичьего глаза, обрамляла густая полоска камыша; его срезали, распугав птиц, и пустили в дело, теперь вода голо и тихо блестела на солнце.

Правда, вскоре на прежнее место гнездовищ возвратились утки, за ними — гуси, а потом уж и всякая мелкая озёрная летающая живность. Только по ночам сельчане стали видеть в женщину белом, разгуливающую по берегу, — решили, что это старуха, душа которой не находит успокоения… По приказу Светозара труп выловили и захоронили лицом вниз в комарином месте. Все облегчённо вздохнули, но семи летняя внучка сильно плакала… Попробуй объясни глупенькой, что бабушка её — колдунья. Для девочки после потери мамы и гибели отца она была самым дорогим на свете человеком. Пусть и помешанным с горя…

Пока Яромир раздумывал на пепелище, как снова обустроить порубежную полосу, его опытный отец время даром не терял: разослал по весям гонцов, и через некоторое время возле дома, где проживали киевский князь и Кевкамен с рындами, возникли вежи пришедших сюда плотников, землекопов, кожемяков, прижаловали даже три жреца, ибо остальных, которые волховали на приграничном капище, хазары, осквернив его, увели с собой.

Среди мастеровых спокойным мужественным лицом и высоким ростом выделялся кузнец Данила. Его сразу высмотрел не только воевода, но и Аскольд, и всю подноготную о нём выведал: кузнец потомственный, человек порубежный, — умел держать не токмо молот или кувалду, но и владеть мечом, луком. Одно слово — хват…

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*