Владимир Архипенко - Ищите связь...
Будь Сергей не взвинчен после замечания баталера, воздержался бы он от последнего восклицания. Но теперь уже было поздно. Глаза Тирбаха сузились, он по-кошачьи быстро оглядел опустевшую палубу, шагнул вперед и, неожиданно вскинув руку, резко полоснул матроса по лицу кончиками пальцев. Потом еще несколько раз слева направо и справа налево, придыхая при этом:
— Я тебе покажу, свинья, как с офицером спорить. Я тебя отучу, свинья, от пререканий!
Сергей стиснул зубы так, что свело челюсти. Застыв по стойке «смирно», он не отрывал рук, вытянутых по швам, но уже закололо в висках и наползала, на глаза багровая пелена бешенства. Но как раз в этот момент, когда уже совсем обрывалась истончившаяся ниточка терпения и должно было свершиться непоправимое, сбоку совсем близко прозвучало резко, как щелчок кнута: «Смирно!»
Перед Тирбахом и Крауховым стоял командир корабля капитан первого ранга Небольсин. Не давая обоим опомниться, он властно произнес:
— Мичман, прошу вас остаться, а ты ступай вниз…
Проследив глазами за тем, как ссутулившийся матрос скрылся в горловине люка, Небольсин повернулся к Тирбаху, молча оглядел его. Губы командира брезгливо скривились. Далекий от матросов не меньше, чем любой офицер корабля, никогда не понимавший и не любивший их, он все же терпеть не мог рукоприкладства и считал его позором для офицерства. С полминуты он молча глядел на мичмана, который не выказывал никакого смущения, его молодое лицо выглядело совершенно безмятежно, будто бы и не был он виновником безобразной сцены. И именно эта безмятежность, ледяное спокойствие в глазах мичмана мешали Небольсину произнести вслух то слово, которое так и вертелось у него на языке. Командиру вдруг стало ясно, что любые его слова отскочат как мячики от этого выхоленного прибалтийского барончика, который, как помнится, был дальним родственником светлейшего князя Ливена, недавно назначенного начальником нового флотского учреждения — Морского генерального штаба.
— Вот так, — тягуче произнес Небольсин, — вот так… Думаю, что устав должен соблюдаться одинаково строго и нижними чинами, и офицерами.
Тирбах слушал внешне вроде бы внимательно, но с едва заметным пренебрежением. И совсем неожиданно для себя Небольсин сказал со злостью:
— А в общем, знаете, мичман, мне стыдно за вас. Идите…
Вечером Краухов на ужин не пришел к столу. Ярускин, который уже знал о том, что случилось, сказал товарищам, что надо сейчас же идти на поиски — как бы до беды не дошло.
Сергея с трудом отыскали. Он притулился за зарядной частью шестидюймовой пушки, держа в руках папиросу, торопливо и глубоко затягивался дымом. Молча исподлобья взглянул на подошедших товарищей, отвернулся к переборке. Ярускин и Вальцов подошли поближе, постояли рядом, не зная, о чем говорить.
— Ты, это, Серега… бросил бы папиросу, — мягко сказал Ярускин. — Не ровен час кто из начальства увидит… беды не оберешься тогда.
— Ну и пусть что хотят делают со мной, — зло отозвался Краухов, продолжая затягиваться. — Хуже каторги, чем здесь, все равно не будет.
— Бывает и похуже, Серега. Ты еще тюрем не знаешь да настоящей каторги не нюхал. Мы понимаем, как тебе обидно и горько. Но только ты соберись все-таки с силами, успокойся.
— Да не могу я больше! Совсем не могу… Или я этого выродка баронского порешу, или руки на себя наложу! Лопнуло мое терпение.
На Краухова было страшно смотреть — лицо его почернело, губы запеклись, как от нестерпимой жажды, в глазах был нехороший лихорадочный блеск.
— Ну успокойся же, браток. Что ты, разве можно так?
Ярускин мягко, но решительно взял папиросу из рук Сергея, потушил, аккуратно скатал папиросу и положил в карман, чтобы после выбросить за борт. Он слегка тряхнул товарища за плечи, сказал твердо:
— Если себя распускать будем — все пропадем зазря. Ты подумай только — коли каждый обиженный и униженный матрос стреляться или за борт кидаться будет, то флот наш весь как есть обезлюдеет. И на офицеров поодиночке бросаться не следует. Ты его благородное дворянское горло помнешь, а для твоего горла казенную веревку найдут, да и повесят ночью на тюремном плацу. А на флоте ни черта от этого не изменится. Другое благородие другого матроса по зубам хлестать будет.
— Да ведь понимаю я это все, — с тоской отозвался Сергей, — хорошо понимаю. Но веришь ли — нет больше мочи…
— Верю, Серега! Но все же ты должен быть волевым и сильным. Придет и на нашу улицу праздник, но для этого ох какая организация нужна. А еще и выдержка к ней в придачу. А сейчас пойдем-ка с тобой в кубрик. Поспать тебе надо обязательно!
Сергей дал товарищам себя увести, послушно разобрал койку, подвесил ее и улегся, затих, делая вид, что засыпает. Но так и не сомкнул глаз всю ночь напролет, а утром разыскал комендора Королева, отвел его в сторону и тихо сказал:
— Ты предлагал Косте Недведкину действовать вместе. Костя исчез, как ты знаешь. Ну а я готов… Говори, что надо делать… все сделаю!
Королев быстро огляделся по сторонам, торопливым шепотом ответил:
— Ладно, кореш! После обеда приходи один в носовую башню… там поговорим.
И быстро исчез среди матросов.
К девятнадцатому июня после учений почти все крупные корабли морских сил Балтийского моря собрались в Ревеле — «Император Павел I», «Андрей Первозванный», «Слава» и крейсер «Рюрик» пришли из Гангэ, «Цесаревич» — из Гельсингфорса, группа крейсеров — из Лапвика. А ранним утром двадцатого «Павел» и «Андрей» покинули рейд и вышли в Балтийский порт.
Переход занял каких-нибудь два часа. Не успели корабли стать на бочки на Рогервикском рейде в нескольких кабельтовых от берега, как со стороны моря подошли два выкрашенных в черный цвет судна с ослепительно белыми палубными надстройками — царские яхты «Штандарт» и «Полярная звезда». Следом подошли и стали в линию пять эсминцев.
Всего порта с верхней палубы не было видно — скрывали от глаз амбары, вытянувшиеся вдоль берега серой вереницей. Только колокольня маленькой православной церквушки виднелась из-за крыш. Но с высоты решетчатых металлических мачт «Павла» город можно было видеть как на ладони. Сергею Краухову опять было поручено протягивать гирлянды электрических ламп, и он, возясь на смотровой площадке мачты, видел и сам город с пристанью, и развалины старой, петровских времен крепости, и протянувшееся на добрую версту скопление железнодорожных составов — поезда, которые привезли гостей из Петербурга и эшелоны 85-го пехотного Выборгского полка. Гавань пестрела русскими и немецкими флагами, деревянную триумфальную арку на пристани обвивали гирлянды зелени. С берега ветерок доносил стук молотков и визг пил — там заканчивались последние работы.
Время от времени Сергей взглядывал в сторону «Штандарта», но на палубе царской яхты, стоявшей совсем близко от линейного корабля, было пустынно. Видны были лишь часовой возле кормового флага да вахтенный офицер.
От берега отвалил катер, потом подошел к трапу «Штандарта». Группу штатских встретил вышедший на палубу бородатый офицер, взял под козырек, показал жестом, куда идти, и сам пошел сзади. Наверное, это высокие гости, и прибыли они к царю. Может быть, даже министры. Другой катер шел к борту «Павла». Увидев синие мундиры с серебряными погонами, Сергей вздрогнул. Невольно для себя он связал появление жандармских офицеров с тем делом, в котором он согласился участвовать. В сердце вползла тревога. Неужели что-то пронюхали?
Тревога не оставляла с тех пор, как исчез неизвестно куда Костя Недведкин, никто из матросов даже не знал — куда. Может быть, эти прибыли за кем-то? Хотя вряд ли — на кораблях арестовывают свои морские власти и только на берегу передают в руки жандармов… Но что все-таки случилось с Костей? Куда он мог подеваться? А вдруг тоже арестован на берегу — не случайно же обыскали оставшиеся на корабле вещи Недведкина…
Да, было от чего прийти в смятение. А с тех пор как он дал Королеву согласие участвовать в покушении на царя, время полетело со стремительной быстротой. Сергей уже успел подержать в руке вороненый браунинг, с которым он будет в день приезда царя. Такие же пистолеты были приготовлены для Королева и кочегара Шухова — третьего участника покушения. Сергей ни разу в жизни не стрелял из пистолета, но в упор, конечно, не промахнется. В бортовом каземате позавчера ночью он раз тридцать подряд нажимал на спусковой крючок. Так же будет и в решающий день, только в стволе тогда будет боевой патрон… И он не промахнется!
Когда именно царь прибудет на корабль, заговорщики еще не знали, но вполне возможно, что это произойдет совсем скоро, и, может быть, не случайно «Штандарт» встал рядом с «Императором Павлом I». Не исключено, что и приезд жандармов связан с этим же…
