Геннадий Левицкий - Великие Князья Литовские: Ягайло
Выслушав план литовцев, остерродский комтур тяжело вздохнул.
— Что такое, Куно? Мы что-то не так сказали? — Спросил Витовт.
— Нет, все правильно. Только это следовало бы сделать гораздо раньше. А теперь, я боюсь, мы упустили время, и отрядам жемайтийцев, которые придут к нам на помощь, останется лишь похоронить наши тела. Ягайло все это время тоже не спал, и, вероятно, ему также стало известно о последних событиях в Троках.
— Может ты и прав, Куно, но Троки я все равно не оставлю. — Упрямо стоял на своем Витовт.
— Что ж, тогда за дело. — Встал со скамьи комтур. — Рассылайте гонцов, и займемся подготовкой города к обороне. Людей у нас немного, и нужно каждому воину указать его бойницу, чтобы не было потом: в одном месте пусто, в другом густо.
Ягайло дал знать о себе даже раньше, чем предполагал остерродский комтур. Утром были посланы отряды за провиантом, а в полдень один из воинов вернулся обратно. На него было страшно смотреть: из-под рассеченного шлема на лицо стекали тонкие струйки крови. Левой рукой человек держался за бок, на котором также алело пятно крови.
Витовт сочувствующим взглядом окинул бледного, шатающегося воина и приказал:
— Рассказывай.
— Наш отряд вошел в деревню и спешился, — начал свое горькое повествование раненый. — Затем воины разошлись по наиболее зажиточным домам добывать хлеб. Вдруг, из прилегающего к селению леса выскочили люди Ягайлы: часть их была пешими, часть конными. Среди них, помимо литовцев, были и русские. Врагов было так много, что на каждого нашего воина приходилось по десять. Участь нашего отряда решилась в считанные мгновенья; большинство воинов враги перебили, нескольких человек взяли в плен. Последнее, что я видел, это как двум жемайтийцам вязали веревкой руки.
— Как же тебе удалось спастись?
— Меня спасло то, что я остался охранять лошадей. Я успел вскочить на коня и броситься на врагов. — Уловив недоверие во взгляде Витовта, воин начал оправдываться. — Князь, я никогда не был трусом и дрался до тех пор, пока не остался один. Когда меня окружили со всех сторон, я лишь чудом пробился через их строй и добрался до леса. Видимо боги решили даровать мне жизнь.
— Я верю, храбрый воин, что ты сделал все, что мог.
— Спасибо, князь…, — тихо промолвил раненый и упал к ногам Витовта, потеряв сознание.
— Помогите ему! — Крикнул Витовт стоящим неподалеку воинам. — Быстро воды, и позовите сюда знахаря.
События, о которых поведал раненый воин, сильно обеспокоили Витовта. Тревожное чувство продолжало нарастать, и для этого были серьезные причины: уже вторые сутки не было никаких вестей от остальных отрядов посланных за продовольствием. Князь хотел отправить людей вслед на разведку, но Куно фон Либштейн отговорил его: "Если те, кого ты послал раньше, живы, то вернутся обратно сами; если мертвы — им уже не поможешь, а только погубишь новых людей. Скоро все прояснится, князь. Я опасаюсь, что новые вести будут еще безрадостнее, но это уже от нас не зависит."
Своих посланцев Витовт так и не дождался, зато однажды в полдень с нескольких сторон одновременно к Трокам начали приближаться вооруженные группы всадников. Вначале Витовт подумал, что это идут к нему на помощь жемайтийцы, но вскоре понял, что жестоко ошибся.
Литовский князь узнал ехавшего впереди одного из отрядов недавнего властителя Трок, своего двоюродного брата — Скиргайлу. Последний, оставив далеко позади свое войско, направил вороного коня к главным воротам Трок. Скиргайло подъехал на расстояние выстрела из арбалета и крикнул:
— Витовт!
— Что, братец, не терпится получить стрелу в живот? — Отозвался Витовт с крепостной стены.
— Да нет, еще пожить малость охота, но мне надо с тобой поговорить. Будь любезен, прикажи своим молодцам не стрелять. — Попросил Скиргайло, по-прежнему продолжая приближаться к крепости.
— Что тебя сюда привело? — Спросил Витовт.
— Хочу получить обратно во владение город Троки. — Скромно пояснил Скиргайло.
— Ничем тебе помочь не могу. Я не намерен раздавать свои владения кому попало.
— Образумься, Витовт. Троки окружены со всех сторон. Если надеешься на помощь жемайтийцев, то оставь напрасные надежды: все твои гонцы перехвачены. Как обстоят дела с продовольствием в городе, мне тоже известно от воинов, посланных тобой в ближайшие селения собирать хлеб. Так что у тебя нет другого выхода, как сдать город.
— А что меня ожидает, если открою ворота?
— Все защитники Трок получат свободу, а мы с тобой поедем в Вильно и вместе с Ягайлом решим, как жить дальше. Ведь все мы братья — так неужели не сможем договориться без кровопролития?
— Я слишком хорошо знаю Ягайлу, чтобы принять твое предложение. Езжай обратно Скиргайло, и поспеши, иначе я прикажу послать вдогонку с десяток стрел.
Скиргайлу повторять два раза не пришлось, и, развернув коня, он помчался прочь от крепости.
Тем временем вокруг Трок происходило оживленное движение, вслед за конными отрядами к городу подошли пешие. Осада началась по всем правилам воинского искусства, и довольно быстро рать Скиргайлы плотным кольцом окружила Троки. В наиболее уязвимых местах — напротив ворот — расположились отборные и многочисленные силы, готовые в удобный момент молниеносным броском ворваться в город. Чтобы оградить себя от вылазок осажденных, воины Скиргайлы поставили мощные заградительные заслоны из бревен.
Помимо ворот привлекала внимание Скиргайлы и низкая, удобная для штурма, южная стена. Витовт тоже знал этот недостаток и укрепил стену тремя огнедышащими орудиями.
Расположившись под Троками, войско Скиргайлы, однако, не предпринимало даже малейших попыток штурма крепости. Двое суток осажденные и осаждающие только и делали, что обменивались стрелами да бранными словами. "Куда спешить, — решил Скиргайло, — хлеба у защитников Трок хватит ненадолго, помощи ждать неоткуда — рано или поздно сами сдадутся".
Неожиданно на третий день осады заговорили все пушки на стенах города. Первые выстрелы нанесли ощутимый урон в лагере Скиргайлы, но уже после второго залпа осаждающие попрятались в укрытиях. Дальнейший обстрел становился бесполезным, однако пушки продолжали палить. Особенно неистово гремели орудия южной стены, у подножья которой скопилось наибольшее число врагов. Три ее пушки, лишившись живых целей, начали стрелять по завалам из бревен, стремясь добраться до спрятавшихся за ними людей. Иногда это удавалось.
От беспрерывной стрельбы орудия раскалились добела, и вскоре одно из них раскололось надвое. Это событие вызвало ликование в стане Скиргайлы. Несмотря на потерю пушки, две другие продолжали сыпать ядра до тех пор, пока их не постигла участь первой.
Наступила тишина. Литовцы вылезли из укрытий и принялись глазеть на развалившиеся пушки.
— А ведь у них нечем обороняться. — Заметил старый воин, и тут же раздались крики: — Вперед! На стену!
Охваченные единым порывом толпы воинов бросились к городу. По перекинутым доскам и бревнам они перебрались через наполненный водой ров и приблизились к стене. Теперь в ход пошли приставные лестницы, в небо взвились веревки с крючьями, некоторые воины лезли вверх, цепляясь за выступы и щели между камнями.
У южной стены собралась почти вся армия Скиргайлы, приблизился к месту штурма и сам предводитель. Скиргайло с нескрываемым восхищением следил за действием своих подчиненных, но с каждой минутой его восторг убывал, сменяясь чувством пока еще неосознанной тревоги. Она была вызвана, как ни странно, полным отсутствием сопротивления со стороны осажденных.
— Князь! Князь! — Услышал Скиргайло крик приближающегося всадника. — Витовт вышел через Северные ворота.
— Проклятье! — Выругался предводитель войска и бросил вслед штурмующим. — Назад! Назад! Все к Северным воротам!
Однако его мало кто слушал, воины упрямо продолжали штурмовать давно покинутую защитниками южную стену. Скиргайло плюнул в сердцах и поскакал в направлении злополучных ворот.
Ужин в Виленском замке
— Монивид! — Окликнул Ягайло шедшего по коридору человека.
— Да, князь.
— Зайди ко мне, вместе поужинаем.
— Я только что малость поел. — Замялся боярин.
— Малость — это не считается, о своем животе надо основательно беспокоиться. — Поучительно заметил Ягайло и тут же добавил. — Отказывать князю тоже не годится.
Монивиду ничего не оставалось делать больше, как принять предложение Ягайлы. Оба прошли в кабинет великого князя, и почти вслед за ними Богдан подал на серебряном подносе ужин.
Перекидываясь незначительными фразами, князь и боярин принялись за дело. Лениво ковыряясь в мясе, Ягайло с любопытством наблюдал, как в рот Монивида, словно в бездонную бочку, отправляется кусок за куском. Изредка его челюсти прекращали жевательные движения, но лишь для того, чтобы запить мясо глотком доброго французского вина.
