Евгений Бажанов - По законам Дикого поля
Вожа не любил подолгу засиживаться в кабаках. Но его уже разгоряченная хмелем голова не сдерживала биения еще более горячего сердца. Лилась за кружкой кружка, за песней песня.
Уже многие посетители ушли из кабака. Других спьянившихся увели приятели. А Вожа, Мамон и еще несколько человек, поощряемые Острогой и кабатчиком, все еще сидели за столом.
Притихший Васек несколько раз пытался увести Вожу на постоялый двор:
– Пойдем, Вожа. Уж хватит, пойдем.
– Погоди. Иди еще погуляй во дворе. Скоро приду. Или спать ложись.
Кабатчик тут как тут:
– Налить винца удачливому промышленнику?
– Не хочу.
– Ну иди же, иди погуляй, – подталкивал Острога мальчишку. – Тебе же сказали.
Васек ушел.
Вскоре в кабаке остались только сильно подвыпившие Вожа, Мамон, Острога и Заплатка. Кабатчик, Заплатка и Острога переглянулись. Острога кивнул, и кабатчик принес бесплатное угощение от себя, четыре кружки вина. Выпив их, Вожа и Мамон окончательно ослабели и повалились головами на стол.
Кабатчик, Заплатка и Острога обшарили и очистили карманы у промышленника и отставного солдата. После этого их погрузили в телегу, запряженную маштаком, и отвезли за сотню саженей и столкнули в канаву.
Сидя в телеге, Острога сказал:
– А все же золота при нем не было. И в кабаке ничего не разболтал. Как бы выведать, где оно. Ты брось его оружие в канаву, – указал он кабатчику, позарившемуся на ружье и пистолет зверолова. – Такого оружия в округе ни у кого нет. Если где появится, то слух быстро разойдется…
– Так, – согласился кабатчик и выбросил оружие из телеги. На рассвете Васек взнуздал двух коней и поехал искать старшего брата. В питейном выходе кабатчик развел руками:
– Они вдвоем с солдатом давно ушли.
Васек нашел Вожу сидящим в канаве с очумелыми глазами. Невдалеке лежал Мамон, еще не пришедший в себя. Васек спрыгнул с коня и отвязал от седла бурдюк с кумысом.
– До чего же плохо мне, – слабо выговорил Вожа и припал к бурдюку.
Кумыс творил чудеса. Вожа оживел. Ощупал пустые карманы и повел головой, ища свое оружие, и похолодел. Только охотничий нож остался на поясе.
– Где ружье?
Вожа поднялся, отряхивая пыль, и подошел к Мамону. Вместе с Васьком он влил в рот отставному солдату несколько глотков кумыса. Мамон открыл глаза, но пояснить, что с ними произошло, не смог.
Звероловы положили солдата поперек седла и повезли на постоялый двор. С первыми лучами утренней зари городок просыпался, но Вожа оставался сумрачен.
– Смотри! – Васек показал на ружье и пистолет, валявшиеся в лопухах. – Твое.
Вожа подобрал оружие, осмотрел и повеселел. Но чем дальше он ехал, тем мрачнее становился: – Это не вино голову и живот тянет. Ты поезжай на постоялый двор. Я скоро.
– Вожа, погоди! Я с тобой!
– Делай как говорю.
Прискакав к питейному выходу, Вожа приступил к кабатчику:
– Сказывай, где мои деньги. Кто меня обобрал и в канаву бросил?
– Помилуй, мил человек. Вчера вы засиделись, а после тепленькие ушли вдвоем с солдатом.
– Лжа! – Вожа ухватил пятерней кабатчика за рубаху. – Какая травка как влияет, с малолетства знаю. От зелена винца я бы не упал. Настой мухомора мне подмешал. Пес! Сам придумал? Говори!
Кабатчик дернулся, чтобы вырваться. Вожа оглушил его ударом кулака и выхватил большой охотничий нож. Кабатчик закрыл глаза. Двумя короткими движениями зверолов отсек уши у обидчика и позвал поваренка:
– Пожарь-ка нам свиные уши. Покамест мы вспоминаем вчерашнее.
Поваренок убежал на кухню. Через несколько минут в питейный выход ворвались солдаты караула с ружьями на изготовку. Вожа не стал стрелять и отдался в руки правосудия. Он считал себя правым.
17
У Вожи отобрали оружие и посадили в пересыльную тюрьму. Тюрьма – небольшой двухэтажный дом. Это снаружи. А внутри камень, железо и – тоска. В первый же день заточения Вожа затосковал по воле. Он терзался и уже каялся, что пожалел солдат в кабаке. И где-то его ружье, прокорм дающее? И как там Васек? И что с ним самим будет?
О беде, случившейся с Вожей, прослышали на ярмарке и в городе. Несколько десятков звероловов, табунщиков и починков пришли к тюрьме и стали требовать главного начальника. Они кричали:
– Подавай начальника!
– За что Вожу посадили под замок?!
– Отпустите Вожу!
– Кабатчик сам виноват!
Это походило на бунт или его начало. Если учесть, что в Диком поле даже крестьяне без оружия не ходили, то легко было предположить, что массовое недовольство могло перерасти в большое побоище и беспорядки в городе и на дорогах.
Побледневший сержант вышел к народу и постарался успокоить возбужденных людей:
– Офицера нет. Приходите завтра утром. Раз Вожа не виновен, то разберутся и отпустят. Завтра все решится. Расходитесь подобру-поздорову. Если виновен, суд накажет, если не виновен – опустят.
– Не морочь нам голову, – не унимались в толпе. – Мы все видели.
– Какой суд? – громко выкрикнул табунщик Максим Калачев. – Мы всегда меж собой сами разбирались. Как народом издавно заведено. Нам прадеды оставили законы. Он украл – побей его. Он убил – и его убей. А невиновного сажать под замок не можно. Грех.
– Правильно! – выкрикнул из толпы рослый зверолов в кожаной рубашке. – Украл – побей. Убил – убей. А сажать человека в каменную яму или в клетку, как белку, нет такого права!
До сего дня на Руси, в России, а тем более в Диком поле, один полицейский на пятьсот верст. Народ жил по своим народным юридическим обычаям. Народный суд короткий, правый и суровый. Расширяющуюся тюремную систему на столичный и зарубежный лад пока не понимали и не принимали. Ссылку на поселение, как наказание, понимали, а тюрьму нет.
– Расходитесь до завтра. Слово даю, завтра вам все скажут. Командир у нас правильный.
Народ расходился неохотно. Ворчали. Обещали завтра снова прийти.
В этот же день Васек с Мотей запустили воздушного змея. Хвостатое чудище кружило над тюремным двором, отвлекало стражу. Усачи задирали голову, но во двор тюрьмы никого не пускали. Упавшего во двор змея стражники подняли и вернули мальчишке.
Вожа видел воздушного змея через зарешеченное окно. Он долго, не отрываясь, смотрел в небеса и, казалось, не заметил, как в камеру запустили несколько человек колодников.
– Что маешься, шняга?[135] – спросил закованный в цепи высокий рыжий парень, чей говор выдавал в нем выходца из Центральной России. – И тебе на волю хочется?
Вожа промолчал. За него в разговор вступил пожилой колодник:
– Кому же охота взаперти сидеть, под замком?
– Замок что, – рыжий тряхнул цепями. – Нет замка, который нельзя открыть. Любые цепи собьем. А куда бесписьменному идти? Аж с Яика нас пригнали в Самару и дальше погонят. Не велят казакам принимать беглых крепостных крестьян. Куда денешься?
– Мест много, – сказал Вожа. – Хоть бы на Узени. Места благодатные. Есть за Иргизом две заповедные речки. Впадают в Камыш-Самарские озера. Воды текучие, пресные. Лес есть. Рыбы и зверя много. Земля в степи хлебородная. Да много мест заповедных.
– Земля-то здесь лучше, чем в родительской деревне, – вспомнил пожилой колодник. – Прошлой осенью дикую вишню и яблоню обрезал. Ветки в кучу бросил. Весной стали межу в поле метить. Воткнули сухие ветки. А они, глядь, листья выпустили. Корешков еще нет, а лист бьется. Сад да и только.
– Погодь, – перебил его рыжий колодник и повернулся к Воже. – Скажи-ка, шняга, не сведешь ли нас на речку Узень? Если выберемся.
– Мне зверя бить надо. Время подходит. В зиму сведу вас в селитьбу за Самарой. Будете починкам помогать. Или к надежному владетелю переправлю. А по весне можно и на заповедные реки податься. Только как же мы выберемся? Чую, оболжет меня кабатчик.
– Вы все песни пойте, – сказал рыжий колодник. – А я цепями займусь. Замок для меня и вовсе пустяк.
К вечеру Мотя и Васек придумали, как проникнуть на тюремный двор. Они купили трех кур и петуха и пошли к тюрьме. Вот и тюремная стена; сложена из кирпича много выше человеческого роста. Что за стеной, не видно.
Васек перебросил курицу через забор и давай стучаться в ворота.
– Откройте! Мы с ярмарки шли. Курица к вам упорхнула.
– Ворона, – проворчал стражник, глядя на Васька и на Мотю. – Идите сами ловите.
Курица оказалась прыткой, бегала, летала, громко хлопала крыльями. Стражники во дворе и заключенные, выглядывавшие в зарешеченные окна, улыбались и давали советы, как ловчее изловить курицу.
Только вместо поимки одной курицы в пылу погони упустили и вторую курицу. Тут уж и стражники, едва не лопавшиеся от смеха, стали помогать ловить перепуганных кур.
В одном из окон Васек увидел Вожу и незаметно бросил ему нож и пилку, завернутые в платок. Кур в конце концов изловили и отправили вместе с хозяевами за ворота.
– Отдай деньги, что у нас остались, – шепнул Вожа. – Выкупи мое оружие. Сегодня.
