Виктория Балашова - Гибель Армады
После того как галеас «Жирона» был отремонтирован, все экипажи двинулись на нем в сторону Испании. Корабль успел обогнуть скалы, но ветром был отброшен не в открытое море, а в опасный своими подводными рифами залив Лавафелт, где и разбился. Не имевшие опыта прохода в этих местах моряки не заметили рифа. Галеас ушел под воду. Большинство людей затонуло тут же, так как волны на море были высокие и возможности выплыть практически не существовало. Некоторых выбросило на берег.
— Ни де Лейвы, ни де Вилара я на берегу не видел, — продолжал Маккари, — значит, они утонули во время крушения «Жироны». В живых вряд ли кто-то остался: в Лавафелте сильна была власть англичан и ирландцы боялись оказывать испанцам помощь. В любом случае, выживших, как и меня, отправляли в замок к английскому коменданту, который разбирался с пленными. Кроме меня, в замке никого не держали, а сразу казнили…
Декабрь 1588 года ЛавафелтВыпал снег. Он мгновенно растаял, но Антонио успел на него полюбоваться. Реже шли дожди, солнце чаще появлялось на небосклоне. Правда, ветер дул сильный, и постоянно штормило. Дни мало чем отличались друг от друга. Антонио старался проводить время на улице. А если и оставался в комнате, то перелистывал книги, которые имелись у Эйлин. Это для Антонио тоже было в диковинку. Хоть к нему и ходили учителя в Испании, читали в их семье мало. Эйлин вечерами часто брала книжку в руки, внимательно вглядываясь в слова, написанные на страницах. Большие и толстые книжки пестрели картинками. Вначале Антонио не пытался разбирать слова. Но проходило время, и он задумал научиться читать по-ирландски.
Зная, что говорить вслух ему не разрешается, Антонио хотел хотя бы понимать речь Эйлин. Он уже догадывался о смысле тех предложений, которые девушка произносила чаще всего. Он даже заметил, она специально их проговаривает четко и громко. Теперь, когда Эйлин звала его, Антонио часто понимал, зачем. Ей не приходилось, как раньше, тыкать пальцем в предметы или изображать действие руками.
С чтением должно было получиться проще. Антонио показывал на слово и просил Эйлин показать его. Если это был предмет, находившийся в доме или на улице, она подводила к нему Антонио. Если это было действие, движение, то пыталась показать жестами, что оно обозначает. Угадать смысл получалось не всегда, зато в доме стал чаще слышаться смех: оба в подобном обучении видели много забавного.
Когда к Эйлин во второй раз зашла соседка, Антонио с удивлением обнаружил, что понимает многое из их разговора. Говорили женщины неторопливо, даже медленно. Антонио понял: Эйлин объясняет, он и слышит плохо. Поэтому произносить слова надо не очень быстро и четко. Представляла она Антонио, как своего жениха.
— Все-таки он не ирландец. Я это и прошлый раз заметила. Похож на тех испанцев, которых выбрасывало на берег. Впрочем, говорят, там были даже нехристи из самой Африки, — сказала соседка, внимательно разглядывая молодого человека, — откуда пришел его корабль?
— Из Америки! — гордо ответила Эйлин, будто это было ее собственной заслугой, сходить за океан и чудом вернуться домой.
Соседка поохала, поохала, а потом заговорила про англичан:
— Рыскают, продолжают искать испанцев. Муж уверен, больше их на наш берег выбрасывать не будет. Но англичане пока не утихомирились.
Антонио понимал далеко не все слова, но в целом смысл был ясен.
— Тебе следует быть осторожнее, — продолжала пожилая женщина, — ты живешь одна, на отшибе. А в твоем доме живет немой моряк, неожиданно вернувшийся из дальнего похода.
Эйлин развела руками и пожала плечами:
— Англичане уже приходили. Все в порядке.
— Лучше б вы поженились. Тогда и вопросов не будет, — посоветовала соседка.
Антонио не был уверен, что полностью понял сказанные напоследок слова женщины. Но он не отчаивался. Напротив, первые успехи в изучении тяжелого и совсем непохожего на испанский языка его осчастливили. Ладно, не говорит сам, так по крайней мере не чувствует себя полным болваном, который к тому же еще и глухой.
После ухода соседки Эйлин выглядела задумчивой. Она крутила кольцо на пальце и поглядывала на Антонио.
«Наверное, испугали ее слова о снующих кругом англичанах. Оставаясь в ее доме, я подвергаю опасности не только себя, — подумал Антонио с горечью, — хотел перезимовать, но, судя по всему, придется искать корабль, который выходит в море сейчас».
Антонио принес сверху книгу, ту первую с рисунками кораблей. Он показал Эйлин корабль, потом перевел палец на себя. Она произнесла:
— Не понимаю, — и для верности пожала плечами.
Антонио снова ткнул в корабль, показал на себя.
Потом взял Эйлин за руку, подвел к окну и указал на море. Антонио поворошил рукой в копне черных волос: как бы ей объяснить, что он хочет уехать? Антонио осенило! Он вернулся к книге и начал искать нужные слова. Как он раньше не сообразил! Даже если он произнес бы слова вслух, Эйлин его не поняла бы: она не знает испанского, а по-ирландски он правильно их произнести не сумел бы. Так можно слова показать!
В книге Антонио нашел слова «корабль», «дом» и «вернуться». Вдруг он увидел, что на глаза Эйлин навернулись слезы. Она вскрикнула:
— Антейн! О, Антейн, — и выбежала из комнаты во двор.
Антонио вышел вслед за девушкой. Она бежала по склону вниз к бурлящему морю. Антонио не имел права оставлять ее одну. Эйлин спасла его, он обязан на всякий случай пойти за ней.
Берег был узким, а море еще и умудрилось отобрать ту часть земли, которая буквально месяц назад принадлежала суше. Девушка сидела на сером, высоком камне, обхватив ноги. Волны обрушивались на берег, подбираясь к ней совсем близко и окатывая ее брызгами. Она не обращала внимания. Антонио встал чуть поодаль.
Шло время. Он замерз, стоя на ветру. Холодные брызги долетали и до него. Антонио подошел к девушке и тронул ее за плечо.
— Эйлин, — произнес он, с трудом поворачивая отвыкшим от речи языком.
На лету он поймал ее руку, взлетевшую, чтобы привычно прикрыть ему ладошкой рот. Обеими руками Антонио сжал тонкую руку Эйлин. В ее глазах по-прежнему стояли слезы. А может, они катились и по лицу: Антонио не был уверен, брызги это или слезы.
Они вернулись домой. На лужайке стояли собравшиеся к вечеру овцы.
«Животные точно знают путь домой. А я теперь не представляю, где находится мой», — Антонио посмотрел на Эйлин, трепавшую по голове любимую овцу. Его сердце сжалось. А главное, он осознал, там больше не живет образ Розалины. Его место заняла простая девушка, умевшая стричь овец, доить корову и варить вкусные похлебки. Девушка с изумрудными глазами, темными волосами, отливавшими медью, и самой удивительной улыбкой на свете.
* * *Вскоре Эйлин успокоилась. Антонио больше не показывал ей, что хочет вернуться домой, и отложил в сторону фолиант с кораблями. Он не был убежден, что готов остаться в Ирландии на всю оставшуюся жизнь. Но решил, пока решение не принято, Эйлин не расстраивать.
В конце декабря Эйлин за ужином сказала испанцу, четко чеканя слова, так как быструю речь он все же понимал с большими сложностями:
— Завтра идем гулять в город. Рождество скоро. В городе красиво.
Антонио улыбнулся и кивнул. Самое дальнее он добирался до берега. Эйлин даже туда не позволяла ему ходить в одиночестве. У него существовало два запрета: говорить и уходить со двора одному. Однажды, он предложил пойти с овцами. Антонио теперь часто использовал книги для общения с Эйлин. Она поняла его желание, но отрицательно помотала головой:
— Нет. Они пасутся сами и возвращаются сами, — отчеканила девушка. А спорить с ней было бесполезно. Характер у Эйлин отличался твердостью. Он походил на море, бурлившее внизу утеса: Эйлин могла оставаться спокойной и выдержанной, а могла кипеть и обрушиваться на скалы. Впрочем, она никогда не повышала голоса. Ей этого не требовалось. Просто Антонио всегда вспоминал жесткую от работы по хозяйству ладошку, закрывавшую ему рот. И ведь заставила молчать!
«Внешность обманчива, — размышлял Антонио, — хрупкое, милое существо, хлопающее рыжими густыми ресницами, внутри оказывается крепче пушки. Ту еще может разорвать на части, Эйлин — никогда. Море, она похожа именно на море, мягкое и текучее внешне, твердое и непреклонное внутри».
Слезы больше на ее лице не появлялись. Зато уж те, пролитые на камне у моря, запомнились Антонио навсегда. Расстраивать Эйлин он больше не хотел. Розалина при нем ни разу не плакала. Но у нее всегда было скорбное, строгое выражение лица неприступной красавицы донны. А Эйлин часто улыбалась, поэтому слезы и грусть как-то совсем не вязались с ее образом…
Утром после состоявшегося разговора о прогулке в город Эйлин бесшумно зашла в комнату Антонио и начала его будить. Только рассвело. Он непонимающе мотал головой, пытаясь стряхнуть ночной сон.
