Владимир Успенский - Первый президент. Повесть о Михаиле Калинине
Калинин быстро поднялся на трибуну. Огромная толпа на мгновение затихла, а потом, как прибой в скалы, ударил грохот аплодисментов, сквозь который пробивались крики и свист. Особенно надрывались те, кто был в первых рядах. Один маленький чернявый матрос даже подпрыгивал и грозил кулаком. Но все же большинство собравшихся аплодировало, и Михаил Иванович сразу отметил это.
Дождавшись тишины, он заговорил спокойно и буднично, деловым тоном, который быстро охлаждает разгоряченные умы. Сказал о военных победах, о разрухе, о трудностях.
Люди слушали молча. Михаил Иванович привлек внимание даже крикунов, стоявших в первых рядах. Но едва Калинин повел речь о задачах, которые выдвигает на новом этапе большевистская партия и Советское правительство, в первых рядах, как по команде, загалдели матросы.
Кто-то басом выкрикивал угрозы. Чернявый моряк прыгал и вертелся, словно бесноватый, его пронзительный голос сверлил уши:
- Калина! - панибратски орал он. - Калина, сам в три горла жрешь, а мы от голода пухнем! Буржуй ты, буржуй!
- Долой большаков!
- Даешь Советы без коммунистов!
- Топи их!
- Колосник им на шею!
Екатерина Ивановна заметно побледнела. Михаил Иванович подбодрил ее взглядом: все идет своим чередом!
Замысел главарей мятежа был ясен: сорвать выступление Председателя ВЦИК, не допустить, чтобы слова его дошли до людей, до рядовых военморов. Ну что же, не первый раз враги пытаются заставить его молчать.
Позволив мятежникам накричаться до хрипоты, он заговорил о главном. Партия и правительство учитывают, что часть крестьянства недовольна мерами, которые были необходимы в военное время и без которых можно теперь обойтись. Скоро будут приняты решения по этим вопросам.
- Не трепись, слышали!
- Калина! У тебя сколько окладов? - бесновался чернявый.
- Хлеба давай! Хлеба давай! Хлеба давай! - как заведенный орал бас.
- Кто это там горланит? - подался вперед Михаил Иванович, протягивая руку, будто намереваясь схватить крикуна. Бас сразу смолк. - Это ведь кричит не рабочий, не трудящийся, который делал революцию. Это кричит не хлебороб, который кормил страну. Не давайте себя обманывать, товарищи! Если только победит контрреволюция, то эти крикуны будут вырезать ремни из вашей кожи.
- Из твоей вырежем! - раздалось в толпе. - Не пугай, мы не пужливые!
На трибуну одним махом вскочил кто-то.
- Братья! Товарищи! Разве мы против Советов? Мы за них и душой и телом. Но чтобы власть была не для одних коммунистов! Пусть всем партиям свободу дают!
Незваный оратор резким движением надвинул на глаза козырек фуражки. Михаил Иванович узнал: ведь это все тот же надзиратель из «Крестов»! Как его? Чикин, что ли? Поискал глазами Евсеева - а тот уже и сам разобрался: подступил к оратору, сказал что-то. Чикина будто водой смыло, исчез в толпе.
- Вот видите, товарищи, кто вас против власти настраивает! - крикнул Калинин. - Слова-то у него льстивые, а известно ли вам, кто он? А мы его с прошлых времен в лицо знаем. Это бывший тюремный надзиратель Чикин. Своими руками он рабочим и крестьянам в камерах ребра ломал. На себе я его зверство испробовал. А теперь он не с кулаком, теперь он по-другому действует... Массу агитирует!
- Врешь, врешь, врешь! - снова завелся кто-то. Михаил Иванович поднял руку:
- Вот рядом со мной бывший моряк с «Баяна», рабочий Франко-Русского завода Иван Евсеевич Евсеев. Пусть он скажет!
- Товарищи! Это же, безусловно, Чикин! Он в старое время в «Крестах» зверствовал. Наших революционеров бил смертным боем. Он вам устроит тюрьму по всем правилам. А вы таких главарей слушаете?!
На правом крыле помоста появился матрос с баками на висках. Мятая бескозырка чудом прилепилась к затылку, ленты до пояса.
- Не верьте, братишки, травят они! Каждому в рот наплюют, кто не с ними. А мы тоже за Советскую власть свою кровь проливали! - рванул он бушлат на груди. - Я сам Зимний брал, юнкерам лбы сворачивал. Вот с товарищем Калининым мой кореш прибыл, соврать не даст. Вместе революцию делали. Не узнаешь, что ли, Федор?
- Как не узнать, - громко ответил Демидочкин, обращаясь не к Кольке-колоснику, а ко всему народу: - Был ты жоржиком, жоржиком и остался. А насчет Зимнего проясню. Состоял он, балтийцы, в нашем отряде...
- Ну вот, слышали?!
- Состоял, говорю, в нашем отряде. Но не этажи штурмовал, а подвалы, где царские вина хранились. Не юнкерам лбы сворачивал, а горлышки у бутылок!
По площади, как рябь по воде, прокатился смешок.
- Выдали тогда проходимцу на судовом комитете. Он сразу же концы обрубил, смылся с корабля. Теперь вам понятно, балтийцы, кто здесь воду мутит? Тюремные надзиратели, дезертиры, царские прихлебатели!
- Нашим дай слово, нашим! - раздалось в толпе,.
Сразу несколько человек поднялись на помост, и среди них один пожилой, в драповом пальто и шляпе. Двое дюжих военморов сопровождали его. Калинин понял: кто-то из главарей мятежа. Судя по выправке - бывший офицер. Опередив его, Михаил Иванович сказал громко:
- Прошу ораторов говорить, кого они представляют, от какой партии выступают.
- Мы тут все беспартийные!
- Этого не может быть! Вы просто боитесь выступать от имени своих партий, вы маскируетесь под сторонников Советской власти, иначе вас слушать никто не будет.
Человек в шляпе нетерпеливо пожал плечами:
- Мне поручено огласить резолюцию...
С первых же слов Михаил Иванович понял, что это - чуть подправленный документ, принятый вчера под давлением меньшевиков и эсеров на линейных кораблях «Петропавловск» и «Севастополь». Те же демагогические призывы к равенству и братству, тот же лозунг «За Советы без коммунистов», то же требование свободной торговли.
Каждый пункт резолюции моряки встречали одобрительными выкриками.
Да, Михаил Иванович приехал в крепость слишком поздно. Пожар уже разгорелся, чтобы погасить его, требовалось время, требовались решительные крутые меры.
Горечь и боль звучали в, заключительных словах Калинина:
- Будущее поколение не предъявит мне счета за измену революции, а вам - предъявит. Ваши сыновья и дочери будут стыдиться вас, они никогда не простят вам сегодняшний день, этот час, когда вы своими собственными руками предаете рабочий класс!
3
Возле Петроградских ворот при выезде из крепости - два десятка матросов с двумя пулеметами. Часовой в тулупе повертел в руках мандат Председателя ВЦИК, вернул Калинину:
- Пропуск нужен.
- Какой пропуск?
- Из штаба. Без пропуска никого приказано не выпускать.
- Да ты что? - двинулся на часового Федор. - Ты главу Советской власти не признаешь?
- Приказано не пускать, - твердо повторил часовой.
Военморы настороженно придвинулись ближе, обступили часового.
- Где находится штаб? - спросил Калинин.
- На «Петропавловске».
Пришлось возвратиться в Кронштадтский Совет. Там выяснилось, что мятежники действуют, не теряя времени. На линкоре они отстранили комиссаров и полностью взяли власть в свои руки.
Евсеев связался по телефону с «Петропавловском», со штабом восставших.
- Кто распорядился задержать товарища Калинина в крепости?
- А чего вы торопитесь, погостюйте у нас, - ответил чей-то насмешливый голос.
- Требую немедленно разрешить выезд Председателя Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета. Иначе вы будете нести полную ответственность за противозаконные действия.
- Ладно, разберемся, - ответили ему. - Ждите пока.
Близилась ночь. С улицы доносилась разухабистая пьяная песня. Тревожное напряжение нарастало. Первой не выдержала Екатерина Ивановна.
- Надо что-то предпринимать. Связаться, с Москвой...
- Невозможно. Все под контролем мятежников.
- Разве в Кронштадте только одни ворота? Местные товарищи оживились:
- Верно, Михаил Иванович, ночью можно уйти по льду.
- Сбежать? - усмехнулся Калинин. - Ни в коем случае. Какой я глава государства, если буду скрываться тайком? Это только Керенский мог позволить себе такое...
- Но, Миша... - вздохнула Екатерина Ивановна. Он жестом остановил ее:
- Будем требовать и добиваться. Позвоните на «Петропавловск» еще раз.
...«Временный революционный комитет» мятежников заседал в просторной кают-компании линейного корабля. Обсуждался вопрос: задерживать ли Калинина в качестве заложника? Председатель комитета эсер Петреченко возражал. Если сделать это, Москва примет самые решительные меры, и тогда Кронштадту не выдержать до весны, пока очистится ото льда залив и придет помощь.
Через некоторое время с «Петропавловска» сообщили: произошла досадная ошибка. Председатель ВЦИК и сопровождающие его лица могут беспрепятственно покинуть Кронштадт.
- Скорее! - торопила Екатерина Ивановна.
