Джуд Деверо - Леденящее пламя
Они с Ли поужинали в доме его отца. Когда Нина отозвала ее в сторону, Блейр сказала, что еще не решила. Нина улыбнулась и кивнула. От этого Блейр стало только хуже.
На следующее утро она проснулась с головной болью. В пустой клинике ее встретило эхо ее собственных шагов. Миссис Креббс сказала, что ей нужно пройтись по магазинам, и ушла. В девять часов звякнул колокольчик на двери, и Блейр поспешила встретить возможного пациента.
В коридоре стояла женщина с девочкой лет восьми.
— Могу ли я вам чем-нибудь помочь?
— Вы леди-врач?
— Я врач. — Пожалуйста, проходите в кабинет.
— Спасибо. — И, велев девочке сидеть и ждать, женщина пошла за Блейр.
— Что вас беспокоит?
Женщина села.
— Я что-то ослабла в последнее время, мне нужна помощь, совсем небольшая помощь.
— Нам всем бывает нужна помощь. И какую же помощь вы хотите получить?
— Ну, я скажу прямо. Некоторые из моих девочек, вы знаете, с Ривер-стрит, продавали плохой опиум. Я подумала, что раз уж вы доктор, то могли бы продать нам чистого опиума из Сан-Франциско. Я знаю, что врачи могут проверить, хороший он или нет, и потом, вы, наверное, можете купить сразу большое количество и продавать. Я могу найти вам покупателей и…
— Пожалуйста, покиньте мою клинику, — сдержанно сказала Блейр. Женщина встала.
— Ишь, выискалась. Думаешь, что ты слишком хороша для таких, как мы? А ты знаешь, что над тобой , смеется весь город? Называешь себя врачом, а сама сидишь тут одна, и никто к тебе не идет. Никто и не собирается приходить.
Блейр подошла к двери и распахнула ее. Задрав нос, женщина схватила девочку за руку и удалилась, так хлопнув дверью, что колокольчик сорвался и упал на пол.
С бесстрастным лицом Блейр села за стол и взяла лист бумаги. Это был список хозяйственных расходов, который мисс Шейнес дала ей утром. Блейр нужно было сложить двадцать две цифры, чтобы проверить подсчеты экономки.
Она смотрела на листок, затем внезапно почувствовала, как защипало в глазах, и в следующее мгновение уронила голову на стол и разрыдалась. Она плакала тихо, слезы лились рекой — она даже не успела достать носовой платок.
У Блейр перехватило дыхание, когда напротив себя на стуле она увидела Кейна Таггерта.
— Развлекаетесь, шпионя за людьми?
— Я в этом не специалист, — ответил он, с участием глядя на нее.
Блейр начала рыться в ящиках стола, пока Кейн не передал ей большой носовой платок.
— Он чистый. Хьюстон не выпускает меня из дома без тщательной проверки.
Она не отозвалась на его попытку пошутить, отвернулась и высморкалась.
Он дотянулся и взял листок с подсчетами.
— И из-за этого вы плакали? — Он мельком глянул на цифры. — Ошибка на семь центов, — сказал он и вернул листок на место. — Вы расстроились из-за семи центов?
— Чтобы вы знали, я оскорблена в своих чувствах.
Очень просто и старомодно — я оскорблена в своих чувствах.
— Хотите поделиться?
— Зачем? Чтобы и вы надо мной посмеялись? Я знаю таких, как вы. Вы бы тоже никогда не пошли к врачу-женщине. Вы как все мужчины и большинство женщин! Вы бы никогда не легли на операцию к женщине.
Лицо его приняло серьезное выражение.
— Я никогда не был у врачей, поэтому не знаю, кому бы я доверил разрезать меня. Но если бы дело было худо, думаю, отдал бы себя в руки кому угодно. Вы поэтому плачете? Потому что никто не идет?
Блейр положила руки на стол, злость и силы оставили ее.
— Ли как-то сказал мне, что все врачи начинают идеалистами. Боюсь, я оказалась даже хуже. Я думала, что жители города придут в восторг оттого, что у них теперь есть женская клиника. Так и было бы, если бы здесь принимал Лиандер. Они видят меня и спрашивают «настоящего» врача. Моя мама приходила сюда с разными жалобами три раза за два дня, зашли еще несколько женщин, которых я знаю с детства. И вдобавок ко всему, Больничный совет Чандлера внезапно решил, что у них и для одного-то врача нет работы.
Какое-то время Кейн сидел, внимательно глядя на Блейр. Он мало что знал о ней, но ему было доподлинно известно, что обычно ее энергии хватает на двоих, а сейчас она сидела с унылым лицом и потухшими глазами.
— Вчера, — начал он, — я был на конюшне без рубашки — только не говорите Хьюстон — и ободрал о стену спину. Заноз оказалось много, часть из них мне удалось вытащить, но до некоторых я дотянуться не смог. — Он увидел, что она подняла голову. — Немного, но это все, что я могу вам предложить.
Блейр заулыбалась.
— Хорошо, идемте в операционную, я посмотрю. Занозы были не очень длинными и сидели неглубоко, но Блейр действовала с большой осторожностью. Ложась на живот на длинный стол, Кейн спросил:
— А что это у вас оторван колокольчик? Кто это на вас разъярился?
Блейр рассказала о женщине и о ее словах, что весь город смеется над ней.
— А Ли так много сделал ради этой клиники. Он мечтал о ней много лет. Сейчас он занят на шахтах, а я так подвела его.
— По-моему, это больные вас подводят. Тем хуже для них.
Она улыбнулась его затылку.
— Спасибо, но и вы не пришли бы, если… А вы-то почему пришли?
— Хьюстон наводит порядок в моей конторе.
Он произнес это с такой обреченностью, что Блейр засмеялась.
— Нисколько не смешно. Она ставит там эти нелепые маленькие стульчики, а еще ей нравятся кружева. Если, вернувшись, я обнаружу, что мой кабинет оклеен розовыми обоями, я…
— Что вы сделаете?
Он повернул голову, чтобы видеть Блейр:
— Заплачу.
Она улыбнулась ему.
— Она наклеит розовые обои, а я приду завтра утром, и мы их поменяем. Ну как вам такая сделка?
— Лучшая за сегодняшний день.
— Ну вот и все, — минуту спустя сказала она и принялась мыть инструменты, а Кейн тем временем надевал рубашку.
Она повернулась к нему.
— Спасибо, — сказала она. — Благодаря вам, я чувствую себя гораздо лучше. Я знаю, что была к вам несправедлива, и приношу свои извинения.
Кейн пожал широкими плечами:
— Вы с Хьюстон близнецы, вы должны быть очень похожи. И если вы вполовину так же хороши в медицине, как она в ведении хозяйства, вы должны быть лучшей из врачей. И у меня такое чувство, что скоро все изменится. Вот увидите, очень скоро дамы будут ломиться в дверь вашей клиники. Главное, будьте на месте, и завтра, бьюсь об заклад, здесь будет тесно от посетителей.
Она не могла не улыбнуться в ответ.
— Спасибо вам. Вы сделали для меня так много хорошего.
И, повинуясь импульсу, она встала на цыпочки и поцеловала его в щеку.
Он улыбнулся:
— Знаете, вы сейчас были так похожи на Хьюстон. Блейр засмеялась:
— Я в жизни не получала лучшего комплимента. Если спина будет вас беспокоить — приходите.
— Все свои сломанные кости я понесу к вам, доктор Вестфилд, и все розовые стены, — сказал он, покидая клинику.
Насвистывая, Блейр принялась прибирать на своем столе и тут же вспомнила, что не выяснила у Кейна, в какую сторону ошиблась на семь центов миссис Шейнес, и произвела подсчет сама. Вторую половину дня Блейр провела прекрасно: впервые за много дней она чувствовала себя так хорошо.
В какой-то момент она задумалась над тем, как добр был с ней Кейн, несмотря на ее прежнее к нему отношение. Возможно, именно за это качество Хьюстон и полюбила его.
Вернувшись домой и пройдя в обитый темными панелями кабинет, Кейн поинтересовался у своего помощника Эдена Найланда:
— Когда на прошлой неделе я купил Национальный банк Чандлера, они прислали нам документы?
— Целую груду весом не меньше двадцати фунтов, — не поднимая головы, ответил Эден и указал в угол.
Кейн взял бумаги и просмотрел их.
— А куда ушла Хьюстон?
Этот вопрос пробудил в Эдене интерес.
— По-моему, к портному.
— Хорошо, — сказал Кейн. — Значит, остаток дня в нашем распоряжении, а может, и остаток недели. — И он вышел из комнаты с бумагами в руках.
Любопытство одолело Эдена, и он отыскал Кейна в библиотеке, где тот названивал по телефону. Поскольку местная сеть обслуживала только Чандлер, Эден никогда не видел, чтобы Таггерт пользовался этим средством связи.
— Вы поняли, — говорил Кейн кому-то на том конце провода, — срок вашей закладной истекает на следующей неделе, и я имею полное право предъявить ее к оплате. Правильно. Вы получите беспроцентную отсрочку на три месяца, если завтра ваша жена пойдет на прием в клинику Вестфилдов к доктору Блейр. Она вот-вот должна родить? Прекрасно! Если она родит в этой клинике, я дам вам шесть месяцев отсрочки. Абсолютно верно, вы можете послать и дочерей. Да, хорошо. Тридцать дней за каждую дочь, которая завтра пойдет на прием. Но если Блейр об этом узнает, я все отменю. Вы меня поняли?
— Проклятье! — ругнулся он, кладя трубку и поворачиваясь к Эдену. — Мне это обойдется в кругленькую сумму. Просмотри эту пачку и отбери тех, кто должен возвращать ссуду или кому было отказано в отсрочке, а потом посмотри, нет ли среди них владельцев чандлеровской больницы. Увидим, посмеют ли они отказать моей свояченице?
