Анатолий Корольченко - Атаман Платов
Матвей Иванович выждал и снова заговорил: — Я обещал это сделать фельдмаршалу Михаилу Илларионовичу Кутузову. А коль обещал то вы, казаки, помогите мне своей лихостью. С вашей помощью, казаки-детушки, мы все сможем. Мы русские, и мы все одолеем — так, я вам скажу, гутарил незабвенный Александр Васильевич Суворов. Кто в сем деле отличится и доставит Бунапарта живым или мертвым, тому от меня награда… Есть дочь у меня, красавица, разлюбезная Анна…
Тут атаман выждал. Воцарилась напряженная тишина.
Все ждали, что ж скажет атаман. Даже Кутузов насторожился, вскинув круто бровь.
— Так вот: быть моей дочери Анне, я вам скажу, женой отважного удальца!
Над строем прошелестели голоса.
— И казак тот не только станет моим зятем, — продолжал Матвей Иванович. — Еще в награду получит… десять тысяч червонцев! Ничего мне не жаль для России-матушки!
Ряды словно взорвало:
— Ура!
— Слава батьке!
— Смерть хранцуэам!
В воздух полетели шапки, зашевелился лес пик. Услышав слова атамана, Антип Завгородний обомлел.
— Ну, Митрич, — толкнул он соседа. — Для меня это сказано. Зубами землю буду грызть, а Бунапарта того непременно сыщу и доставлю.
— Слово сказать, что птаху выпустить, трудней ее словить.
— Ладно. Увидишь. Только будет атаманова дочь моей невестой… Или помру.
— Помереть легче…
— Аль я не казак?
— Казак-то казак, да не тот у тебя сват.
А Кутузов, уезжая, заметил:
— Что-то не пойму тебя, Матвей Иванович! Ну уж червонцы — куда ни шло. Но отдавать дочь неизвестно кому… — фельдмаршал пожал плечами.
— Чтобы знать казака, нужно им быть. Десять тысяч хотя деньги и немалые, однако ж это деньги. А заполучить дочь самого атамана — это великий приз. Казаки за такую награду из-под земли того Бунапарта достанут.
— Ой ли?..
— Непременно приволокут, ваша светлость, — уверенно ответил Матвей Иванович.
В тот же день Антип Завгородний повстречал сына атамана, Ивана Платова. Тот возмужал, утратил мальчишество, над губой пробивались редкие, такие же, как у отца, черные усики. Взглянув на его погоны, Антип опешил: есаул!
— Здорово, станишник! — приветствовал Иван казака. — Аль не узнал? А вот я тебя зараз приметил.
— Вы-то вот какой… — замялся Антип, переходя на непривычное «вы» и не зная, как продолжить разговор. Ты в каком-то полку? У Сысоева? Давай к нам, в атаманский, под крыло самого Платова. — Называть Матвея Ивановича отцом или батей Иван не посмел. Отец еще при первой встрече предупредил: «Батя я тебе дома, на службе — генерал, ваше превосходительство».
— Ды-к это-о что? — замялся Антип, польщенный предложением: атаманский полк находился на особом положении, и служить в нем считалось почетом. — Я-то готов, да сотник вот как? Митрич еще… Мы вместе… Помните-то Митрича?
Иван, конечно, помнил немолодого табунщика, который на конном заводе считался знатоком дела.
— И Митрича твоего возьмем…
В преследовании
Рассказывали: после того как военный совет в Филях кончился, взволнованный предстоящим отступлением из Москвы Кутузов в сердцах стукнул кулаком по столу и с угрозой проговорил: «А возмездия французам не миновать! Я заставлю их есть лошадиное мясо!»
И вот теперь, после недолгого пребывания в Тарутино, где русские войска получили подкрепление, отдых, пополнились оружием и боеприпасами, подошло время осуществления задуманного главнокомандующим плана разгрома врага.
Первый удар он решил нанести по удаленному от главных сил французскому авангарду, расположившемуся в пяти верстах от русского лагеря. Уверовав в своею силу и безнаказанность, французы никак не ожидали воинской дерзости от русских. Возглавляемый маршалом Мюратом авангард насчитывал в своем составе 26 тысяч человек при 187 орудиях.
Замысел Кутузова состоял во внезапном нападении на расположение противника одновременно сильными группами пехоты и кавалерии по флангам и с фронта во взаимодействии с партизанскими отрядами Дорохова и Фигнера.
Платов в том бою не участвовал. Десять казачьих полков из обходящей группы возглавил генерал Орлов-Денисов. Это был отважный военачальник и сподвижник донского атамана.
На рассвете 6 октября казаки внезапно атаковали левый фланг французского расположения. Врага охватила паника, начался переполох. Тут подоспели главные силы русского отряда. Разгорелось сражение.
Оно продолжалось весь день и завершилось лишь вечером. Победа была окончательной. Французы потеряли убитыми и ранеными 2,5 тысячи человек, более тысячи пленных, 38 орудий и почти весь обоз. Разбитый Мюрат поспешно отступил к Москве, где находились главные силы французской армии.
Узнав о поражении, взбешенный Наполеон воскликнул: «Идемте к Калуге, и горе тем, кто попадется нам на пути!» На следующий день почти стотысячная армия покидала Москву. За армией, растянувшись на десятки верст, следовал обоз, состоявший из сорока тысяч повозок с награбленным добром.
Наполеон намеревался в первом же сражении разбить русских и выйти на южную, идущую через Малоярославец, на не разоренную еще французской армией Калужскую дорогу, и тем спасти армию от голода, но Кутузов разгадал замысел. К Малоярославцу был брошен русский корпус Дохтурова. Туда же были направлены и 20 казачьих полков, возглавляемых Платовым.
Первым на рассвете 12 октября к городу подошли егерские полки. В Малоярославце находилось всего два французских батальона, занявших город накануне вечером. Генерал Дохтуров приказал выбить их. После решительной атаки егерей 38-го полка выполнили приказ. Но тут подошла французская дивизия, и командир генерал Дельзон повел ее на город. Тогда в дело вступили русские полки: 6-й и 19-й. Схватка приняла ожесточенный характер. Дельзон был убит, но город французы сумели занять. Туда для усиления немедленно вышла дивизия Брусье. Кутузов приказал бросить в сражение корпус Раевского. В полдень город от неприятеля освободили, но французы не смирились и ввели свежие силы.
В течение дня город переходил из рук в руки восемь раз и все же оставался за французами. Они потеряли пять тысяч убитыми, русские — три тысячи человек.
В течение всего сражения казачьи полки Платова находились на левом крыле боевого порядка, охватившего с юга город полукольцом. Перед ними была река Лужа, за которой на идущей из Боровска в Малоярославец дороге сосредоточились главные силы французов.
Решив нанести удар по неприятельскому тылу, Кутузов приказал Платову совершить ночное нападение. Соблюдая осторожность, полки переправились через реку и тремя параллельными колоннами двинулись к дороге. В это время по ней к Малоярославцу выдвинулась французская артиллерия.
Выскочив из лесу, казаки с гиком бросились на артиллеристов. Сделано это было столь внезапно, что французы не смогли произвести ни одного выстрела. Пятьдесят пушек оказались в руках казаков.
В суматохе и тумане никто не рассмотрел блестящую свиту, окружившую самого Наполеона. Тот как раз находился у дороги, прибыв для рекогносцировки.
— Ваше величество, казаки! — всполошилась свита. — Они нападут на вас! Надо уходить!
Наполеон обнажил шпагу, то же сделали и остальные.
— Император в опасности! — послышались крики, и конвой бросился на выручку. Подоспела гвардия.
Казаки отходили к реке, на противоположном берегу которой Платов установил двенадцать орудий. Это была своеобразная ловушка — вентерь, в которой казаки затягивали французов. Едва французы вырвались к реке, как по ним ударили картечью…
15 октября французские войска вышли на Смоленскую дорогу. «Скорость, с каковою идет неприятель, так велика, — доносил начальник штаба русской армии Ермолов, — что без изнурения людей догнать его невозможно».
Наполеон стремился как можно быстрей достигнуть Смоленска, где имелись запасы продовольствия и фуража, где можно было восполнить армию резервами. Чтобы задержать преследующих по пятам казаков Платова, он приказал начальнику арьергардного корпуса маршалу Даву сжигать и истреблять на пути все уцелевшие села и деревни.
Наиболее подвижной силой в русской армии были легкие казачьи полки. Двигаясь параллельными маршрутами, они настигали отступающие части врага, наносили внезапные фланговые удары, тормозили движение до подхода основных сил русских войск. «Бить врага без передыха, бить днем и ночью», — требовал Кутузов.
Первое крупное столкновение отряда Платова с французами произошло 19 октября у Колоцкого монастыря. Прикрывавший отход главных сил арьергард Даву заблаговременно занял выгодную позицию на дороге к монастырю, находившемуся в сорока верстах от Гжатска. Располагая значительными силами пехоты и артиллерии, авангард в течение ночи успел изготовиться. Огнем отбил казачью атаку.
