Милорад Павич - Хазарский словарь (мужская версия)
Переселения – считается, что старые хазарские племена через каждые десять поколений становились кочевниками и каждый раз при этом превращались из военного народа в народ торговый. В одно мгновение вместо мастерства владения саблей или копьем они овладевали умением оценить, сколько звенящих дукатов или переливающегося серебра следует спросить за корабль, дом или пастбище. Есть много сомнений относительно причины этого, но наиболее убедительным мне кажется предположение, которое объясняет переселения циклом бесплодия всего народа, наступавшим как раз с такой периодичностью. Именно поэтому хазары были вынуждены кочевать – им нужно было сохранить себя и восстановить способность к продолжению рода. И стоило им, трясясь по дорогам, вновь обрести плодовитость, они возвращались на насиженные места и снова брались за копье.
Религиозные обычаи – хазарский каган не позволяет смешивать веру с государственными и военными делами. Он говорит: «Если бы у сабли было два конца, она называлась бы киркой». Это касается не только хазарской веры| но и всех остальных религий – еврейской, греческой или арабской. Но когда едят из одной миски – кто-то наедается, а кто-то остается голодным. Ведь и наша, и арабская, и греческая вера пустили корни в других государствах, у наших соплеменников повсюду есть мощная защита, это же касается и других религий других народов, хазарская же вера существует только в одном государстве, у нее нет защиты и поддержки со стороны, так что, испытывая такой же нажим, как и другие религии, она страдает гораздо больше, в то время как они за счет этого только усиливаются. Пример тому – недавняя попытка кагана сократить монастырские владения в стране и отобрать у каждой из представленных в стране Церквей по десять храмов. Ясно, что больше всего от этого пострадала бы Хазарская церковь, потому что у нее и без того гораздо меньше храмов и мест для молитвы, чем у евреев, арабов и греков. И такие вещи можно встретить на каждом шагу. Еще один пример – хазарские кладбища буквально прекращают существование. В тех частях страны, где живут греки, например в Крыму, или евреи – в Таматархи, или арабы и персы, которых больше всего вдоль персидской границы, хазарские кладбища все чаще закрывают, вешают замок на ворота, запрещают похороны по хазарскому обряду. Поэтому на дорогах можно видеть много трупов хазар – это люди, которые, почувствовав приближение смерти, отправились в путь, надеясь добраться до той части страны, где находится столица государства Итиль и где все еще существуют хазарские кладбища. Душа уже в них еле держится, а впереди дорога. «Наше прошлое не очень глубоко, – жалуются хазарские священнослужители, видящие все это,– нужно ждать совершеннолетия нашего народа, нужно ждать, пока накопится достаточный запас прошлого, тогда у нас будет прочное основание для успешного строительства будущего».
Интересно, что греки и армяне, живущие в хазарском государстве и принадлежащие к одной, христианской, вере, постоянно ссорятся. Между тем результат этих конфликтов всегда одинаковый, и он свидетельствует об их мудрости: после каждого столкновения и греки и армяне требуют для себя отдельных церковных зданий. А так как хазарское государство всегда дает на это разрешение, из каждой ссоры они выходят укрепившимися, увеличив число христианских храмов, что, понятно, идет во вред хазарам и их вере.
Хазарский словарь – охватывает книги толкователей снов, составляющих в государстве хазар сильную религиозную секту. Для них этот словарь является чем-то вроде Священного писания – Библии. «Хазарский словарь» содержит, в частности, многие биографии лиц мужского и женского пола и представляет собой мозаичный портрет одного существа – мы называем его Адамом Кадмоном. Приведу два отрывка из этого словаря:
"Истина прозрачна и поэтому незаметна, а ложь мутна, она не пропускает ни света, ни взгляда. Существует и нечто третье, где истина и ложь перемешаны, это встречается чаще всего. Одним глазом мы видим сквозь истину, и этот взгляд теряется в бесконечности навсегда, Другим глазом мы не видим сквозь ложь ни пяди, и этот взгляд не проникает никуда, он остается на земле, с нами. Поэтому по жизни мы ползем на боку. Поэтому истину нельзя понять столь же непосредственно, как и ложь, она познается только из сравнения истины и лжи. Из сравнения пробелов и букв нашей «Книги». Потому что пробелами в «Хазарском словаре» обозначены прозрачные места божественной истины и имена (Адам Кадмон). А черное на странице – места, где наши взгляды не проникают под поверхность…
Буквы также можно сравнить с частями одежды. Зимой надеваешь шерстяные вещи или мех, шарф, теплую шапку и как следует подпоясываешься, а летом пользуешься льняной одеждой, ходишь без пояса и засовываешь подальше все тяжелое и теплое, а между зимой и летом то что-то прибавляешь к одежде, то что-то отбрасываешь. Так же происходит и с чтением. В разном возрасте содержание книг для любого из нас будет различным, потому что мы по-разному комбинируем одежду. Сначала «Хазарский словарь» кажется грудой неразобранных букв, имен и псевдонимов (Адама Кадмона). Но со временем, одевшись, можно получить от него гораздо больше… А сон – это пятница того, что наяву называют субботой. И она связана с субботой и составляет с ней одно целое. Так же следует и далее по порядку делать со всеми днями (четверг – воскресенью, понедельник – среде и так далее). Тот, кто умеет читать их вместе, овладеет ими и овладеет частью тела (Адама Кадмона) в самом себе…"
В надежде, что мои слова помогут раби Исхаку, сказал я это, я, которого по пятницам зовут Ябел, по воскресеньям – Тубалкаин и лишь по субботам – Юбал. Теперь после такой работы я должен отдохнуть, потому что воспоминание – это постоянное обрезание…
ХАЛЕВИ ИЕГУДА (по-арабски: Абулхасан Аль-Лави, младший Халеви) (1075-1141) – главный еврейский хронист хазарской полемики @, один из троих выдающихся еврейских поэтов Испании. Родился в южной Кастилии, в местечке Тудела, его отец Самуил Халеви дал ему всестороннее образование, лучшее, какое было возможно в мавританской Кастилии. «Мудрость только одна,– записал позже Халеви,– мудрость, распространенная на сферы космоса, не больше мудрости, содержащейся в самом маленьком животном. Разница лишь в том, что первую, созданную из чистого и постоянного вещества, имеющего много разных видов, может уничтожить только сам Творец, создавший ее, а животные созданы из вещества, подверженного разным воздействиям, поэтому и мудрость в них подвержена действию жары, холода и всего остального, влияющего на их природу». В школе талмудиста Исаака Альфаси в Лусене Халеви изучал медицину, арабский и кастильский языки. На арабском он учил философию, которая была под сильным влиянием древних греков и о которой он записал: «В ней только краски, но нет плода, и, давая пишу уму, она ничего не дает чувствам». Отсюда убеждение Халеви, что философ никогда не может стать пророком. Халеви, врач по профессии, уделял большое внимание литературе и еврейскому магическому преданию. Свой век он провел, переезжая из одного города Испании в другой, водя дружбу с поэтами, раввинами и учеными своего времени. Он считал, что женские органы – это вывернутые наизнанку мужские и что «Книга» говорит об этом же, только иначе: «Мужчина – это Алеф, Мем, Шин; женщина – Алеф, Шин, Мем. Колесо поворачивается вперед и назад, вверху ничего лучшего, чем радость, внизу ничего худшего, чем несправедливость…» Хорошо зная Талмуд, Халеви интересовался происхождением аллитерации имени Бога и дал современной библейской эгзегетике схемы для источников письмен «Йод» и «Хе». Ему принадлежит изречение: «Гласные – это душа в теле согласных». Он отмечал, что время имеет узлы, «сердца лет», которые своими ударами поддерживают ритм времени, пространства и человеческих существ, а этим узлам соответствуют и узловые акты – действия, соответствующие времени. Халеви полагал, что различия в вещах вытекают из их сущности: «Кто-то может спросить: почему я не создан как ангел? С таким же правом и червь мог бы спросить: почему я не создан как человек?» С тринадцати лет Халеви знал, что прошлое на корме, будущее на носу, что корабль быстрее реки, сердце быстрее корабля, но что двигаются они в разные стороны. Сохранилось около тысячи стихотворений, принадлежащих, как принято считать, ему, и несколько написанных им писем друзьям, которые ему рекомендовали: тот, кто возьмет кусок в рот, не сможет сказать свое имя, кто скажет свое имя – сделает горьким кусок во рту. Из Кастилии Халеви перебрался в Кордову, которая тогда находилась в руках арабов, уже несколько веков проявлявших интерес к хазарам. Здесь он получил известность как врач, и здесь были написаны многие из его юношеских стихов. Он писал по-арабски, оставляя свое имя в акростихе. «Я море с его бурными волнами», – написал он о себе. «Диван» его стихов был обнаружен в Тунисе, это была рукопись, которая позже дополнялась из других источников, В XVIII веке его стихи переводили на немецкий Гердер и Мендельсон. В 1141 году Халеви создал известное произведение в прозе о хазарах («Kitab al Khazari»). Эта книга на первых же страницах описывает полемику при дворе хазарского кагана @, которая развернулась между исламским доктором, христианским философом и евреем-раввином по поводу одного сна. В следующих главах передается беседа только двоих ее участников – раввина и хазарского кагана, а само произведение становится именно тем, что и значится в его втором названии; «Книга аргументов и доказательств в защиту еврейской веры». Пока Халеви писал эту книгу, он сделал то же, что и его герой, – решил отправиться из Испании на Восток, чтобы увидеть Иерусалим. «Сердце мое стремится на Восток, – писал он тогда,– а прикован я к крайнему Западу… Украшение всех стран, радость мира, о как влечет меня к тебе… пусть больше нет царства твоего, пусть на месте твоего целительного бальзама теперь только скорпионы и змеи». Он пустился в путь через Гренаду, Александрию, Тир и Дамаск, а змеи оставляли узорные следы на песке вдоль всей его дороги, как будто записывая легенду о нем. Во время этого странствия он написал наиболее зрелые стихотворения, среди них и знаменитую «Сиониду», которую читают на день святого Абба во всех синагогах. И когда до цели путешествия было буквально рукой подать, он погиб. Погиб при высадке на святой берег своей прародины. Согласно одному свидетельству, сарацинские кони растоптали его в тот момент, когда он увидел Иерусалим. Он сделал запись о конфликте христианства и ислама: «Ни на Востоке, ни на Западе нет тихой гавани, где мы могли бы найти мир… победят ли измаилиты, возьмут ли верх эдомеи (христиане), моя судьба одинакова – страдать». Существует предание, что на могиле Халеви была надпись: «Куда вы подавались, вера, благородство, скромность и мудрость? Мы лежим под этой плитой, и в могиле мы с Иегудой нерасторжимы». Так на примере Иегуды претворилась в жизнь поговорка: «Все пути ведут в Палестину, и ни один не ведет из нее».
