Александр Немировский - Пурпур и яд
— Водя богов и намерения полководцев — тайна для простых смертных! — произнес Клодии насмешливо.
Немного помедлив, Лукулл достал из-за края тоги свиток, скрепленный консульской печатью.
— Это мое послание Тиграну. Митридат скрывается где-то в его владениях и, как я слышал, внушает всем ужас. Почему бы Тиграну не выдать тестя для нашего триумфа?
Клодии взял свиток.
— Ты еще не оставил мысли провести старика по форуму?
— Этот старец моложе любого из своих сыновей и внуков. В нем не остывает пыл ненависти. Рим не может быть спокоен, покуда его голова не слетит с плеч.
— Но сам Сулла должен был отпустить Митридата с миром. Я уже не говорю о Мании Аквилии Младшем…
— Пока дышим, надеемся, — перебил Лукулл. — Объясни Тиграну на словах, что война не в его интересах. Напомни ему о преступлениях Митридата, о том, как он поступил с матерью и женами. Обещай, что римский парод сохранит за ним все его приобретения.
Дорога в Антиохию была подобна речи софиста. Она петляла так, словно ее единственной целью было доказать, что чем дальше уходишь от исходного пункта, тем становишься к нему ближе. В конце концов Клодии отослал проводников и двинулся напрямик.
На третий день пути с перевала ему открылись черепичные кровли Антиохии, некогда столицы Селевкидов, а ныне одной из резиденций Тиграна. Самого царя в городе не оказалось. По словам придворных, он был занят покорением каких-то приморских городов.
Смирившись с перспективой длительного безделья, юноша занялся осмотром города. С утра, облекшись в тогу, он погружался в толкотню улиц. Знакомясь с городом, он вскоре сам стал его достопримечательностью. Антиохийцы, известные своим пристрастием к роскоши, впервые увидели, что такое римский щеголь. Каждая складка на парадном одеянии Клодия лежала так, словно ее приклеили. Пола, перекинутая через левое плечо, была распущена красивым полукругом наподобие веера. Завязки сандалий образовывали на ноге замысловатый узел.
Впрочем, вскоре выяснилось, что антиохийцев привлекла к послу не одна его внешность. Одни хотели выяснить у римского посла, когда же со своим войском появится Лукулл. Другие выражали свое сочувствие тем, что приглашали Клодия отведать их яств, преподносили подарки и вообще одаривали знаками внимания. Узнав о прибытии в Антиохию римского посла, соседние города тайно отправляли к нему своих представителей.
И все это было прервано возвращением Тиграна. Он проехал по главной улице на белом коне в золоте и драгоценных камнях. За ним бежало четверо в коротких хитонах. Как объяснили Клодию антиохийцы, это были не рабы, а цари, владения которых захватил Тигран.
Зрелище это не смутило и не напугало Клодия. Получив в тот день у Тиграна аудиенцию, он передал ему требование консула о выдаче Митридата.
Тигран спокойно выслушал Клодия. Но послание Лукулла привело его в ярость.
— Твой начальник забыл, к кому он обращается, — сказал Тигран. — Я царь царей. Мне прислуживают цари. Я владею землями от моря до моря. Мои сокровищницы полны золота, а кладовые оружия. Стрелы моих воинов могут затмить солнце.
Клодий понял, что переговоры потеряли смысл.
Тигран обнял Митридата.
— Даже солнце среди бела дня закрывается тенью.
Тигран показал рукой в пространство за воротами. Под перекладиной ветер раскачивал фигуру в белом хитоне.
— Это он скрыл исходящий от тебя свет истины.
Вглядевшись, Митридат узнал в повешенном Метродора. «Еще один эллин, ставший на сторону моих врагов», — с горечью думал Митридат.
— Мы объединим наши силы! Мы поднимем против Рима весь Восток! Мы сбросим Лукулла в море!
Митридат иронически взглянул на своего зятя.
— Я давно уже не полагаюсь на своих родственников. Когда я был ребенком, мать лишила меня отца. Моя сестра Лаодика была заодно с римлянами. Махар, — голос Митридата дрогнул, — послал мою диадему Лукуллу. Мой зять, — Митридат сделал паузу, — едва не выдал меня. Теперь моя сила в слабости врагов. Однажды меня спасла их корысть. Теперь я рассчитываю на их соперничество.
НАСТУПЛЕНИЕ
Узкая горная дорога втянула в себя римское войско и на третий день пути выбросила на перевал. От открывшегося зрелища захватывало дух. За первой линией гор показалась другая. Вершины напоминали караван белых верблюдов. На них, как бурдюки с вином, висели окрашенные зарей облака. Ниже темнели леса, перетянутые извивами рек.
Это была Армения Тиграна, царство вечных льдов, избранное богами для наказания титанов, а может быть, и людей. Какой неразумный порыв гонит сюда Лукулла? Ослепленный блеском льдов, оглушенный шумом рек и грохотом обвалов, полководец не видит тех, кто идет за ним, не слышит их голосов. Он не догадывается о роли, которую взял на себя его родственник Клодий. В короткое время юноша стал солдатским кумиром и оракулом. Этот изнеженный потомок суровых бородатых консулов был создан для форума. С легкостью прирожденного оратора он превращал в ростры любой обломок скалы.
— Вас сделали рабами честолюбия и жадности. Вы идете на край света ради прихотей и капризов начальников. Вы охраняете мулов с награбленным золотом и драгоценностями. Эти богатства достанутся Лукуллу. Он пропьет и проест их в Риме с такими же обжорами и пьяницами, как он сам. А вам придется ни с чем возвращаться к своим остывшим очагам и голодным семьям.
Это был новый Гракх, такой же красноречивый и деятельный, но еще более опасный. Ибо его слушателями были не безоружные земледельцы, а воины, готовые повернуть свое оружие не только против полководца, но и против республики. Пока они только глухо ропщут и слушают зажигательные речи. Они еще повинуются легатам и центурионам и тащат на своих плечах груз войны.
Первый гонец прискакал в Тигранокерту к вечеру того же дня, когда римское войско, достигнув Евфрата, остановилось на привал. Перед вестником открылись обитые медью городские ворота и золотые двери царских покоев. Выслушав гонца, Тигран сделал еле заметный жест. И тут же фракийские телохранители сарапары отрубили гонцу голову.
Второй гонец прискакал утром и, проникнув тем же путем во дворец, сообщил о переправе римлян через Тигр. Царь царей поднял вверх указательный палец, и несчастного посадили на кол.
Но уже к полудню того же дня начальник царской конницы Митрабарзан, стоявший в десяти парасангах от Тигранокерты, сообщил о появлении передовых частей римлян. Выслушав донесение верного воина, царь царей произнес одно лишь слово, тотчас же занесенное в «Книгу деяний»: «Растоптать!»
Лукулл уже расположился лагерем под склоном холма с раздвоенной вершиной. Армянский стратег, буквально поняв приказ Тиграна, решил обрушиться на римлян сверху и был со всеми своими всадниками прижат оставленным в засаде легионом к лагерному валу. Те, кому удалось избежать гибели или плена, разнесли весть о неисчислимых силах римлян, об их луках, не дающих промаха, о непробиваемых панцирях.
Тигран, встревоженный вестью о разгроме своей конницы, покинул столицу. С ним были его гвардейцы, которых он, по образцу персидских царей называл «бессмертными», все его бесчисленные слуги, наложницы, евнухи. Когда беглецы проходили узким и тесным ущельем, на них напал Мурена. Множество армян было перебито, еще более пленено.
Тем временем Лукулл передвинул легионы к Тигранокерте и расположил их вокруг города. Каждому легиону были поручены ворота с участком стены. В течение нескольких часов на равнине выросли десять лагерей или «льняных городов», как их называли осажденные.
В АРТАКСАТЕ
Никогда еще древняя столица армянских царей не видела у своих стен такого огромного войска. Мидийцы привели всадников, закованных в латы из ослепительно сверкавшей маргианской стали. Со всеми силами явились царьки Адиабены. От Вавилонского моря прибыли полчища арабов на верблюдах, от Гирканского — толпы албанов. Заслышав об обещанном царем царей золоте, с Кавказа спустились сухопарые соаны и керкеты; с низин Фазиса пришли рыхлотелые колхи. Не было ни одного правителя, который бы не откликнулся на отчаянный призыв Тиграна. Даже враждовавший с ним Фраат, царь парфян, прислал сына с отрядом тяжеловооруженных воинов.
Таксил, которому было поручено ведение войны, насчитал полтораста тысяч пехотинцев, из которых семнадцать тысяч было заковано в броню, пятьдесят пять тысяч всадников, двадцать тысяч лучников и пращников. Людей же, занятых прокладыванием дорог, рубкой леса, наведением мостов, было тридцать пять тысяч.
Таксилу, сражавшемуся под Херонеей, было ясно, что разумнее избегать встречи с «неодолимыми»и предоставить Лукуллу возможность осаждать Тигранокерту, тем временем занявшись обучением воинов. Но узнав, что у него двухсотпятидесятитысячная армия против сорокатысячной римской, Тигран не хотел и слышать об отсрочке похода.
