Сергей Цветков - Карл XII. Последний викинг. 1682-1718
— Вы живы? — удивленно спросил он Левенгаупта.
— Да, ваше величество, к сожалению, жив, — ответил тот.
Королевский отряд разросся до нескольких сот человек, правда, большинство из них были ранены. Офицеров было только двое: Левенгаупт и молодой гвардейский лейтенант. Карл, осмотрев свое воинство, решительно сказал:
— Теперь я сам в состоянии повести шведов в бой.
Но его уже никто не слушал. Левенгаупт скомандовал отступление, и шведы стройными рядами двинулись к обозу.
Туда же еще ранее поскакал и Рёншельд, чтобы организовать сопротивление силами семи резервных драгунских полков. На южной опушке леса ему повстречался Пипер, отбившийся от королевской свиты.
— Не знаете ли вы, где король? — спросил Пипер фельдмаршала.
— Не знаю, — буркнул Рёншельд.
— Ради бога, давайте найдем нашего короля, он же у нас раненый и совершенно беспомощный, — настаивал первый министр.
Рёншельд отмахнулся от него:
— Все пропало!
Следующим, кого повстречал фельдмаршал, был Гилленкрок, едущий со стороны Полтавы. Генерал-квартирмейстер спросил, не будет ли каких приказаний для кавалерии.
— Все идет не так, как надо, — ответил Рёншельд и направился дальше на юг.
Гилленкрок крикнул ему вслед:
— Не езжайте туда, там неприятель!
— Это свои, — отозвался фельдмаршал.
Через несколько минут он был окружен русскими кавалеристами и молча протянул им свою шпагу. Чуть позднее, в ретрашементах под Полтавой, Келину сдался и Пипер, также не внявший предостережению Гилленкрока. Вендель, начальник шведского отряда, оставленного у города, начал переговоры с полтавским комендантом об условиях капитуляции, но был застрелен своими солдатами.
На левом фланге в плен был взят Маленький Принц, отступавший последним со 100 кавалеристами Сконского полка. Молодость пленника ввела в заблуждение русских драгун: не сам ли это Карл? Но подполковник Врангель утихомирил страсти, опознав в пленном принца Вюртембергского.
К полудню резня затихла, преследование шведов за редутами вяло продолжали только несколько полков русской кавалерии. Во втором часу король в сопровождении 2000 человек подъехал к обозу. Запорожцы, приняв шведов за русских, сгоряча дали по ним два залпа.
Приезд Карла вдохновил шведов, они принялись сооружать из повозок укрепления для артиллерии. Тем не менее, если бы русские сразу атаковали обоз, то, по словам капеллана Агрелля, ни один швед «не сумел бы унести ноги». Эскадронный пастор Шёман вторит Агреллю: «Пока их держит в руках фурия или битва, шведы — добрые солдаты, но, коль скоро начинается отход или бегство, их уже не остановишь». Священники за долгие годы походов хорошо изучили свою паству.
Король выглядел на удивление бодрым. Он, смеясь, заявил своей свите, что случившееся не имеет большого значения. Пока ему перевязывали рану, Карл осведомлялся об участи Рёншельда, Пипера, Маленького Принца и других, кого не было рядом. Узнав, что все они в плену, король воскликнул:
— Как? В плену у русских? Тогда лучше умереть среди турок. Вперед!
Гилленкрок спросил о направлении отступления.
— Доберемся до Функа, а там видно будет, — ответил король (Функ возглавлял отряд, стоявший на Ворскле южнее Полтавы).
Левенгаупт, уже имевший опыт подобных победных отступлений, посоветовал взять с собой пушки и сжечь обоз, но король приказал уничтожить только все ненужное — имущество убитых и тому подобное.
Вечером того же дня Карл в коляске генерала Мейерфельда выехал в безвестную даль. Армия потянулась следом, виня во всем злую судьбу, но не доблесть врагов.
7Преследование шведов было остановлено по приказу Петра. Возможно, царя несколько ошеломил невиданный успех генеральной баталии. Вероятно и то, что русское командование боялось утратить контроль над войсками.
Царь со шляпой в руке встречал возвращающихся воинов и благодарил их. Генералы целовались с ним. Все чувствовали опьяняющую радость победы и не стеснялись показывать свое счастье. Петр возбужденно спрашивал при виде каждой новой партии пленных:
— А где же мой брат король Карл?
Русские обирали пленных догола и издевались: какие они (пленные. — С.Ц.) бедные и несчастные, коли им, от голоду и жажды страждущим, русское угощение не по вкусу пришлось, показалось слишком крепким, ноги подкосило да головушку задурило; но пускай, дескать, будут покойны, вот доберутся до Москвы, куда их зело тянет, там их снабдят всем, чтоб русский гостинец понравился; там найдут любой струмент, мотыги, кирки, лопаты, ломы, заступы и тачки, все справят в наилучшем виде для их здоровья, потому как, наработавшись, не смогут шведы на плохой аппетит или сон жалиться.
На поле сражения были поставлены походная церковь и два роскошных шатра. Торжественный молебен закончился троекратным салютом из пушек и ружей; солдаты склонили знамена под звуки военной музыки.
Затем царь вошел в один из шатров и велел привести пленных генералов. Фельдмаршал Рёншельд, Маленький Принц, генерал-майоры Шлиппенбах, Стакельберг и Гамильтон вручили царю свои шпаги, возвращенные им после пленения. Петр обратился к «гостям» с речью:
— Вчерашнего числа брат мой король Карл просил вас в шатры мои на обед, и вы по обещанию в шатры мои прибыли, а брат мой Карл ко мне с вами в шатер не пожаловал, в чем пароля своего не сдержал. Я его весьма ожидал и сердечно желал, чтоб он в шатрах моих обедал, но когда его величество не изволил пожаловать ко мне на обед, то прошу вас в шатрах моих отобедать.
Пировать перешли в другой шатер, где окровавленная земля была прикрыта коврами. Все расселись на коврах, опустив ноги в специально вырытые канавки. Царь был весел и любезен, сам разливал водку и говорил комплименты. Он осведомился у Рёншельда, сколько солдат было у шведов перед сражением. Фельдмаршал ответил, что списки армии находились у Карла, который не показывал их никому, но, по его мнению, в лагере было около 30000 человек: 18000 шведов, остальные — казаки. Петр удивленно спросил, как же шведы решились с такими малыми силами зайти так далеко в его страну.
— С нами никто не советовался, — ответил Рёншельд, — но, как верные слуги, мы повиновались нашему господину и никогда не прекословили.
— Вот как надо служить своему государю, — обратился царь к русским генералам и, подняв бокал, добавил: — За здоровье моих учителей в военном искусстве!
Рёншельд спросил, кого царь считает своими учителями.
— Вас, господа шведские генералы.
— В таком случае ваше величество очень неблагодарны, что так поступили с нами, — заметил Рёншельд.
Другие шведские генералы говорили, что не знали, насколько сильно русское войско, и что во всем штабе один Левенгаупт утверждал: «Россия пред всеми имеет лучшее войско». По их словам, в качестве примера он приводил сражение при Лесной и «секретно им (шведским генералам. — С.Ц.) объявлял, что войско непреодолимое…». Но Левенгаупту не верили: «Все то не за сущее, но в баснь вменено было» — и продолжали думать, что русское войско все то же, как под Нарвой, «или мало поисправнее того».
Благостное течение беседы было нарушено лишь под конец, когда генерал-лейтенант русской службы фон Халларт обрушился на Пипера с упреками за жестокое содержание его, Халларта, в шведском плену после Нарвы. Меншиков пресек ссору и извинился за Халларта: тот, мол, выпил лишнего. Пипер, оправдываясь, сказал, что много раз советовал Карлу заключить мир с русским царем. Петр, услышав это, посерьезнел:
— Мир мне паче всех побед, любезнейший.
Миролюбие Пипера было оценено по достоинству: Шереметев предоставил ему на ночь свою палатку и постель и дал «в долг» 1000 дукатов.
В то время как шведские генералы обменивались любезностями с «учениками», сумерки сгущались над полтавским полем, покрытым грудами тел. Издалека казалось, что земля шевелится — это корчились тысячи раненых.
Потери шведов были огромны. Из 19700 человек, принявших участие в сражении, было убито или пропало без вести 6900 (среди них 300 офицеров) и ранено 2800. Полтавское сражение стало крупнейшей военной катастрофой в истории Швеции. Потери составили 49 процентов численности армии (для сравнения можно привести французские потери при Ватерлоо — 34 процента от общего количества войск).
Помимо шведов в плен к русским попало несколько сотен запорожцев и перебежчики — Мюленфельд и Шульц. Все казаки были колесованы, а перебежчики посажены на кол.
Русские оплатили победу 1345 убитыми и 3920 ранеными.
Убитые русские были похоронены в двух братских могилах: офицерской и солдатской. Тела шведов бросали в топь или закапывали там, где находили. Могилы большинства из них неизвестны до сегодняшнего дня.
Добыча русской армии состояла из четырех пушек, множества знамен и штандартов, королевского архива (он был утерян позднее) и из 2 миллионов золотых саксонских талеров.
