Роберт Фаббри - Веспасиан. Трибун Рима
– Ну, теперь мы получим!
– Что ты тут делаешь? Почему не с обозом?
– А с каких это пор меня записали в багаж?
– С тех пор, как Корбулон приставил тебя к обозу.
– Ты ведь сам говорил, что военная дисциплина на меня не распространяется, поэтому я переправлюсь на другой берег только вместе с тобой.
Подъехал Корбулон.
– Мы не успеем перевести всех, прежде чем начнется атака. Трибун, веди третью центурию по всем трем канатам. Я вышлю вперед конницу с заданием оттянуть нападение. А ты, – он повернулся к Магну, – передай обозным, пусть выбираются из реки, а сам найди себе щит и шлем. Как понимаю, если я прикажу тебе переправляться вместе с повозками, ты ослушаешься.
– Есть, командир! – Магн исчез.
Веспасиан спешился. Первая и вторая центурии хмуро наблюдали за попытками кавалерии замедлить продвижение фракийцев. В итоге, понеся тяжелые потери от осыпающей ее дротиками плотно сбитой орды, конница повернула и вернулась к реке.
– Цепий, переправляй своих! – проорал Корбулон. – Здесь тебе делать больше нечего.
Благодарные галлы и фессалийцы направили усталых коней в воду и начали перебираться на другой берег. Задача осложнилась, потому как баррикады из сдерживающих течение повозок уже не было. Легионеры третьей центурии тоже выбивались из сил, и переправа шла со скоростью улитки. Товарищи на дальнем берегу подбадривали их, но бурный поток брал свое. Прежде чем присоединиться к Корбулону и арьергарду, Веспасиан бросил взгляд на реку и увидел, что двоих солдат сорвало с канатов, и тяжелые доспехи увлекли их на дно. Он понимал, что всем оставшимся переправиться удастся только чудом.
Фракийцы находились менее чем в трехстах шагах, и ускорились, набирая разбег для последнего натиска.
– Ну, трибун, стоит позаботиться о том, чтобы первый бой не стал для наших парней последним, – сказал Корбулон, обращаясь к Веспасиану. – Надо принять удар и сдержать его. Как только варвары встанут, задняя шеренга отходит к канатам.
– А как же остальные, командир?
– Им придется сражаться, как львам. Мы должны отбросить врага, после этого бежать к переправе. Едва последние вступят в воду, обрезаем веревки и молимся, чтобы течение прибило нас к тому берегу.
К двум офицерам, отдуваясь, подбежал Магн в шлеме и со щитом. Он вел под уздцы мула с повозкой.
– Сдается, нам надо задать им по-настоящему хорошую трепку, чтобы унести ноги. Надеюсь, это поможет.
– Зачем ты приволок повозку? Я ведь велел отправить обоз на тот берег! – воскликнул Корбулон, разъяренный тем, что его приказ не был выполнен в полной мере.
– Тут пилумы, командир. – Магн отдернул кожаный полог.
Искра надежды зажглась в глазах Корбулона.
– Так чего ждешь, парень? Раздавай!
Вскоре легионеры задней шеренги получили приказ брать по четыре пилума и передавать их вперед. Тяжесть пилума в руках взбодрила людей, которые начали стучать древками о щиты. Их товарищи с другого берега реки ответили тем же. Шум заставил фракийцев приостановиться. Они достигли кучи изувеченных тел, отмечавших место предыдущей схватки, и были достаточно близко, чтобы разглядеть новые пилумы в руках врагов. Варвары уже успели убедиться в сокрушительной силе этого оружия, и даже имея превосходство десять к одному, вынуждены были снова собираться с силами. Последовала очередная серия криков и оскорблений в адрес неприятеля, с помощью которых дикари пробуждали в себе боевой дух.
– Не стоит ли нам отойти сейчас, командир, пока они остановились? Мы наверняка успеем достичь реки.
– Нельзя. Нас перебьют в воде дротиками. Надо принять залп, пока мы за щитами. Идем, трибун, нас ждет первая шеренга. Как понимаю, твой своенравный вольноотпущенник тоже с нами?
– Это весьма любезное предложение, командир, – вежливо отозвался Магн. – Там от меня будет куда больше пользы, чем в задних рядах.
Корбулон хмыкнул и двинулся, раздвигая строй, вперед.
Веспасиан стоял между Магном и Корбулоном в середине римской линии и смотрел, как фракийцы распаляют в себе жажду крови. Они разыскали раненого фессалийца, упавшего слишком далеко, чтобы спасатели могли его подобрать. Беспомощному пленнику обвязали веревками кисти, и двое человек растянули его за руки, как на кресте. Вокруг вертелась стая завывающих воинов, размахивающих ромфайями.
– Не отводить глаз, парни! – прорычал Корбулон. – Смотрите и запоминайте, что делают они с пленниками!
Пляска прекратилась, и фракийцы затянули песню, которая становилась все громче, пока не заглушила истошные мольбы фессалийца. Двое дикарей встали у него за спиной. Песня достигла своего крещендо и вдруг резко оборвалась. Две ромфайи блеснули в воздухе. Ноги пленника упали на землю, но сам он продолжал висеть на веревках, напоминая вывешенную сушиться тряпку. Потоки крови протянулись к земле, словно те члены, которых несчастный только что лишился. Еще один взмах сверкающих лезвий отделил руки. Они описали в воздухе дугу, обрисовав зловещую арку из хлещущей крови. Обрубок туловища рухнул на землю рядом с ногами. Двое других воинов подхватили калеку и подняли. Четвертованный, но еще живой, фессалиец бессмысленным от болевого шока взглядом смотрел в сторону боевых товарищей, до которых его отделяло все сто шагов. Еще вспышка, и голова его скатилась с плеч.
Фракийцы ринулись в атаку.
– Поднять щиты! – взревел Корбулон.
Веспасиан почувствовал, как щит позади стоящего легионера проехал у него над головой и соединился под прямым углом с его собственным, оставив небольшой эллиптический зазор, позволяющий смотреть. Оказавшись в этой деревянной коробке, солдаты дышали с трудом, стараясь подавить подкатывающий ужас и ощущение скованности в таком неудобном положении. Запах пота, страха и мочи наполнял его ноздри, которые жадно раздувались, втягивая новую порцию горячего воздуха. Время словно замедлилось, юноша вспоминал занятия с Сабином, когда тот учил его при помощи тренировочного столба. Это было дома, так далеко отсюда. На молодого человека снизошло спокойствие. Он готов к бою. Это не его смертный час. Какая бы судьба ни лежала впереди, ему не суждено погибнуть в схватке с шайкой дикарей. Веспасиан покрепче сжал пилум. Первый дротик ударил о его щит. Мышцы левой руки сводило от усилия, с которым он держал щит твердо. Отовсюду доносились резкие удары – это взметнувшиеся в воздух дротики один за другим падали на линию римлян. Сжимая норовящие вырваться рукояти, солдаты рычали сквозь стиснутые зубы. Иногда доносился крик. Потом все стихло.
– Опустить щиты!
Веспасиан проворно высунулся и обломил четырехфутовый метательный снаряд, засевший у него в щите. Он уловил шелест стрел, пролетающих над головой – это лучники открыли стрельбу с того берега.
– Приготовить пилумы!
Юноша ухватил копье за основание наконечника, у свинцового шара, и отвел руку назад, одновременно перенеся вес на правую ногу.
– Бросить пилумы!
Веспасиан вложил в руку все силы, метнув тяжелое копье в приближающуюся к ним массу. Смотреть, попал или нет, времени не было. Он сразу потянулся к гладию и выхватил его из ножен. Щит соседа сзади уперся ему в спину. Юноша приготовился к столкновению. В воздухе звенели вопли фракийских раненых. Валясь, они попадали под ноги напирающим товарищам, которым не терпелось добраться до линии римлян.
Скрючившись за щитом, Веспасиан краем глаза заметил отблеск металла и чуть-чуть двинул щит вверх и вперед. Лезвие ромфайи срикошетило от края, а миг спустя сам владелец оружия налетел на металлическую бляху на щите. Ребра фракийца затрещали, дыхание перехватило. Левая рука юноши онемела от удара, но выдержала. Перенеся вес на левую ногу, он высунул меч в прогал между своим щитом и Магна. И ощутил, как клинок вонзается в мягкую плоть. Веспасиан сделал кистью резкое движение вправо-влево, выпотрошив визжащего противника, потом отдернул руку и ударил снова, выцеливая врага, занявшего место упавшего.
Рядом с ним Магн орудовал гладием как жалом, ныряя под смертоносными ударами секир и поливая врагов всеми ругательствами, какие знал. Куча тел перед ним росла.
Растекаясь вправо и влево, фракийцы пытались охватить центурии с флангов, но были отброшены стрелами пятидесяти лучников с северного берега.
Строй выдержал.
– Задняя шеренга к канатам! – закричал Корбулон, ощутив, что давление на стену щитов ослабело.
Веспасиан почувствовал, как напор сзади уменьшился – это последний в ряду за ним человек бросился бежать к спасительному берегу.
– А теперь толкайте, сукины дети! – взревел командующий. – Запихнем этих ублюдков обратно в ад!
Одним могучим усилием легионеры двинули щиты вперед, оттесняя врага. Когда первая шеренга переступила через павших фракийцев, вторая сразу принялась добивать лежащих. Многие солдаты расстались с жизнью, когда раненый противник наносил снизу удар ножом в пах. По мере того как римляне продвигались, фракийцы сбивались в кучу: задние напирали, тогда как передние подавались назад. В воцарившемся хаосе гладии безошибочно находили жертву среди массы незащищенной плоти. Иные из убитых оставались стоять в толчее, бессмысленно качая головой, по мере того как тела мотались между навершиями щитов и товарищами-фракийцами. Другие медленно оседали наземь, открывая для покрытых кровью клинков легионеров доступ к новой добыче.
