Наталья Нестерова - Стать огнем
— Через неделю приезжай, — наконец заговорила Нюраня. — Ответ дам. Хотя постой! Наперед скажу. Хороший ты человек, Емеля, не семи пядей, но добрый, не могутный, да и не подлый. Только нет у меня к тебе сердечной тяги.
— Стерпится, слюбится.
— Разве что. — Нюраня встала с завалинки, на которой они сидели, отряхнула юбку и повторила: — Через неделю.
Ольга Ивановна, которой она призналась, что Емеля сделал предложение, спросила:
— Вы его любите?
— Ничуточки.
— Тогда зачем? Хотя в нынешних обстоятельствах… бывают… случаются… крепкие браки по расчету.
— Точно! — воскликнула Нюраня и стукнула себя по лбу. — По расчету! Я все слово это вспомнить не могла, в голове «баш-на-баш» вертелось.
Она и Емельяну, когда тот явился взволнованный, в новой форме, в сапогах, подстриженный и чисто выбритый, заявила:
— Выйду за тебя по честному расчету. Коли выйду, то верна буду. Могилами родителей поклянусь. Те могилки мне вдесятеро святы, потому что не довелось пролить на них дочериных слез. От тебя же попрошу содействия в исполнении моей самой крепкой мечты. Я доктором хочу стать, в Курске институт открывают, помоги поступить.
— Про-рвё-мси! — завопил Емельян, облапил Нюраню, оторвал от земли и закружил.
Его радость была бурной, откровенной, честной и чистой, но Нюраню не растрогала. Она «баш-на-баш» отдавала свою женскую судьбу за мечту.
— Ну, хоть скольки-то, — допытывался Емельян, — я тебе глянусь?
— Фамилия мне твоя очень нравится. Ее носил знаменитый хирург Пирогов. Василий Кузьмич, это наш сельский доктор, мой первый учитель, рассказывал, что Пирогов клал стопку бумаги, взмахивал скальпелем и точнехонько только первый лист пополам располосовывал.
Провожали Нюраню со слезами. Ольга Ивановна плакала беззвучно, расставаясь с девушкой, которая заменила ей дочь, мужа — всех самых близких и давно погибших, которая заставила встрепенуться заскорузлое от горя сердце, наполнила его новой кровью. Дуся, как подозревала Нюраня, рыдала не без облегчения: огородные работы в самом разгаре, а надзирать за ними будет некому.
— Ты мне! — погрозила Нюраня, сама слезами захлебывающаяся. — Дядя Николай, вы тут строжьте ее, а то другорядь станет на ходу засыпать.
— Обеспечу, — пообещал конюх и вытер морщинистые щеки пальцами, напоминавшими корни.
Подтянулись окрестные бабы, прослышавшие, что Сибирячка замуж в Курск отбывает. Кланялись, желали счастливой семейной жизни.
Нюраня тихо попросила Емельяна раздать им мелкие деньги. Прижимистому Емельяну подобные траты показались излишними, но спорить не стал — одарил присутствующих.
Емельяну хотелось скорее закончить тягостное прощание, усадить Нюраню в тарантайку, помчать в город, ввести в их новый дом — крепкую чистую хату с небольшим подворьем, со старым садом. Емельян договорился с хозяйкой снятой хаты, что та за небольшую плату будет убирать, готовить еду, а Нюраня заживет барыней.
Она не хотела устраивать свадебного гулянья, но Емеля сказал, что перед товарищами будет неудобно. Сам продукты и вино купил, стряпуха нанятая и хозяйка хаты наготовили угощений.
Товарищи, познакомившись с новоиспеченной супругой Пирогова, не могли скрыть своего удивления: экую паву отхватил! И чем больше пили, тем их удивление становилось откровеннее и циничнее, все больше унижало Нюраню, которая сидела изваянием, как и положено новобрачной, и ее мужа, который чином был всех ниже.
Правильно мама говорила:
— Пьяный мужик, будь он хоть генерал, хоть ямщик — один идиот!
Нюраня ее как-то спросила:
— А царь?
У Анфисы Ивановны на непотребные вопросы был один ответ — затрещина. Сейчас Нюраня тысячу затрещин стерпела бы, окажись с ней мама, отец, работники дядя Аким и Федот, братья Степан и Петр с женами, крестная и крестный, двоюродные сестры, подружки — всех не перечислить.
И Максимка! Пусть бы, злодей, в глаза ей глядя, в порошок зубы перемолол — за трусость свою, за надругательство над их любовью.
У большинства товарищей были жены, тут же присутствовавшие, но это не мешало произносимым здравицам и тостам становиться все двусмысленнее и наглее.
Нюраня скосила глаза на мужа: пьянехонек, издевок не улавливает. Счастлив до отупения. Однако нет в нем чванства, будто Нюраня — племенная кобыла, которую за бесценок отхватил. Он ею не хвастается. То есть хвастается, но как бы призывая товарищей разделить его счастье. А товарищи — смесь генерала с ямщиком — пьяные рыла.
Нюраня раскаменела, повела плечами, слегка вскинула плавно руки, повернулась к Емеле, обхватила его за шею, положила ему голову на плечо и победно на всех посмотрела.
Последовало секундное молчание — все оторопели от этого проявления нежности красавицей Сибирячкой, до этого сидевшей каменной статуей.
Нюраня в сельском театре мастерски изображала жену кулака, с Максимкой она выделывала фортели — притвориться ей труда не составило. Но она перестаралась: главному начальнику, чина да имени которого не запомнила, только невзлюбила за особо колкие речи, — показала язык.
Как девчонка глупая глазами стрельнула на главного плохого дядечку, губки приоткрыла, зубки белые раздвинула и на секунду показала острый розовый язычок. Почти никто не заметил, или все сделали вид, что не заметили.
Емельян пребывал в блаженстве, начальник поднялся, тяжело дыша:
— Товарищи! Мы забыли выпить за родителей новобрачной. Кто были ваши родители?
Нюраня уткнулась носом в шею мужа.
Надо отдать должное Емельяну. Иногда верные слова спасают жизнь, а неверные отправляют на смерть. От пьяного счастливого мужика нельзя ждать спонтанного судьбоносного красноречия. Но любящий мужчина заранее продумает, как охранить свою избранницу.
— Сирота моя супруга, — погладил Нюраню по трясущимся от рыданий плечам Емельян. — Родители померли, когда ей и семи не исполнилось. Воспитывалась за казенный счет.
— Где-е?! — с дальнего конца стола раздался пьяный молодецкий вой. — Где эта богадельня?! В Сибири? Еду! Дайте отпуск! Если там такие девки…
Общий смех разрядил ситуацию, снял напряжение. Начальник предложил выпить за светлую память почивших родителей столь прекрасной новобрачной и затем скомандовал гостям: «На выход!»
И еще мама говорила Нюране:
— Не кусай того, от кого оторвать не сможешь! Не бей того, кому от твоих кулаков-царапок только чешется. Комара бьют хлестко, до смерти насекомой. Приглядись, присмотрись, и пока не нашла, где бьется жила кровеносная, где у него слабое место…
Многое, оказывается, мама ей говорила. А ведь Нюраня думала, что мама ее не жалует, только на Степушку не надышится…
Как же дальше про врагов могутных?
Отойди в сторону. С правильным видом отойди, как бы тебе недосуг, как бы ты при важных занятиях…
Нюраня в последующем избегала общения с коллегами мужа. И дело поворачивалось таким образом, что уличить Нюраню в нарочитом пренебрежении было нельзя, всегда имелись серьезные основания ее отсутствия на общих застольях и на пролетарских праздниках.
Она вспоминала родителей. Не часто и будто картинками. Маму — со словами, забытыми наставлениями. Папу — общим посылом веры в красоту и гармонию мира.
Емельяна Пирогова, благодаря женитьбе вдруг приподнявшегося, решили двинуть по служебной лестнице. Хитрован, он стукнул себя кулаками в грудь и потребовал назначить его на «самый слабый участок», то бишь на хозяйство, которое в их учреждении ведется из рук вон плохо, прямо-таки вредительски.
Так он стал почти главным над снабжением канцелярскими товарами, служебной формой, тряпками и швабрами. Не самым главным — над ним был начальник, ответственный за оружие, к которому Емельян не имел никакого отношения. Его дело — уборщицами, дворниками, возчиками и прочим обслуживающим контингентом руководить. Начальник свои шахер-махеры учинял, Емеля в личную пользу отщипывал крохи. Он был прирожденным завхозом, у которого вверенное учреждение ни в чем нужды не имеет, полотеры по струнке ходят и одновременно к бухгалтерии-отчетности не придерешься, но чудесным образом в личной квартире завхоза полное процветание казенных вещей наблюдается.
Придерживаясь легенды, в анкете, в заявлении и в автобиографии Нюрани при поступлении в Курский медицинский институт написали, что она, сирота с детства, воспитывалась в сибирских богоугодных заведениях, прошла ускоренные курсы медсестер. Удостоверяющие справки получить не удалось по причине расформирования указанных учреждений. Справки, удостоверяющие расформирование учреждений, не предоставляются по причине отсутствия наличия восприимствующих учреждений.
Словом, очередная бюрократическая чушь. Но теперь, в связи с замужеством, статус Нюрани изменился и прошлое ее под лупой не рассматривалось. Ей не пришлось, как другим абитуриентам, писать, сколько у родителей имелось наемных работников, а также коров и лошадей.
