Александр Чиненков - Крещенные кровью
— Нам собираться в дорогу надо, Вася, — проворковала женщина нежно, с преданностью заглядывая в глаза. — Теперь у нас не осталось времени на раздумья и сомнения.
Носов едва заметно кивнул.
— Василий, — упрекнула Альбина, заметив его состояние. — Уясни себе раз и навсегда, что я не человека убила, а злейшего врага. Не я его, так он бы нас!
— Я даже представить не мог, что ты способна на такое, — прошептал Носов, едва владея языком.
— Захочешь жить, и не на такое отважишься, — вздохнула Альбина.
— Что может быть хуже «такого», чем то, что сотворила ты?
— Ну-у-у… Кастрация невинных людей, например! Превращая здоровых людей в своих адептов, ты думал, что несешь им радость? Нет, радость ты нес себе, а уродство — им, что для здорового человека гораздо хуже, чем смерть.
— Заткнись, дур-ра! — резко выкрикнул он и тут же испугавшись шума, приложил палец к губам. — Тс-с-с… Тимоха мертв! … Если только дружки его узнают про эту смерть…
— Им уже все равно, поверь мне.
— Как, ты и их успела…
Носов сдавил виски ладонями и закрыл глаза. Он не мог смотреть на свою «нежную и заботливую богородицу», она казалась ему чудовищем.
— Они живы, успокойся, — взяла Ваську за руку Альбина. — Бандитов я накачала морфием. Теперь все они в стране грез и едва ли вернутся оттуда до завтрашнего утра.
— А адепты? Ты не причинила им зла? — забеспокоился Васька.
— Больше того зла, что причинил им ты, уже никто нанести сестрам не в состоянии… Все скопцы сейчас, как обычно, заняты делом. Сегодня ночью, перед нашим отъездом, мы устроим им и себе прощальные радения.
— Что? А мы разве не прямо сейчас уходим из усадьбы?
— Нет, я должна встретиться с гэпэушниками. У меня есть к ним одно очень неотложное дельце…
18
С наступлением сумерек Калачев добрался до коммуны, но подойти к забору не решился, опасаясь собак. Он удобно расположился в густом кустарнике, затаился и осмотрелся. Кругом обработанные участки земли, а за ними усадьба. Все выглядело мирно и обыденно, щебетали птички, и Степан, успокоенный тем, что близок к цели, глубоко вздохнул полной грудью.
Ему повезло, собаки не рыскали возле забора. Да и местечко для наблюдения он выбрал удачно. Отсюда хорошо просматривалась вся окрестность. «Только бы не заснуть», — подумал Калачев, полный решимости бороться со сном и усталостью до последнего.
Однако все-таки он задремал… Рядом кто-то кашлянул. Степан вздрогнул и резко вскочил. В метре от него сидел на корточках мужичок.
— Эй, ты? — обратился Калачев к незнакомцу. — Ты чего здесь делаешь, сукин сын?
— Да это я, Яшка-хромой. Ты не пужайся, поспи еще…
Степану стало уже не до сна. Присутствие сокамерника удивило его.
— Откуда ты взялся, черт возьми! — прошептал он. — Мы же договорились, что после побега наши пути-дорожки разошлись.
— Я с тобой ни о чем не уговаривался, — возразил Яшка. — Просто мне идти было некуда, вот я за тобой и увязался.
Степан поморщился:
— Почему не дал знать о себе, когда за мной топал?
Яшка пожал плечами:
— Сам не знаю… Помочь, наверное, захотел.
— В чем?
— Сам не знаю. Понравился ты мне.
— Я?
— Ты.
— Но чем?
— Сам не знаю…
Этот бестолковый разговор мог бы тянуться бесконечно, если бы Калачев не решил сменить тему.
— Ты украл мой нож?
— Я. Чтобы ты меня не прирезал.
— Верни нож! — потребовал Степан и протянул руку.
— А ты слово дай верное, что не пырнешь им меня потом?
— Будь по-твоему, даю тебе слово…
Взяв у Яшки нож, Калачев немного успокоился.
— Теперь чего делать будем? — спросил тот, укладываясь рядом на бок.
— А твое какое дело? — пробубнил Степан недовольно. — Я тебя не звал, из чего следует, что на твою помощь не рассчитывал.
— А я все одно подсобить хочу, — заупрямился Яшка.
— И в чем же?
— Да хоть в чем… Что скажешь, то и сделаю!
— А ты не подумал, что можешь быть мне помехой?
— Подумал. Но в твоем хреновом положении…
Калачев задумался. Сама по себе помощь уголовника была бы в настоящий момент весьма кстати. Но кто он такой этот Яшка-хромой? Случайный сокамерник или подсадная утка-осведомитель?
— Слушай меня, Яшка, — сказал Степан тихо, но требовательно, — я не знаю, кто ты и почему ходишь за мной. Будет лучше, если ты уйдешь отсюда подальше и не будешь путаться у меня под ногами, ясно?
— Теперь ты меня послушай, — уперся сокамерник. — Ты мне, можно сказать, жизнь спас, и я должен отплатить тебе тем же самым. Я же вижу, что ты задумал что-то эдакое, что сулит весомый куш! А в одиночку на такие дела не ходят.
«Ясно, — подумал Степан. — Этот уголовник решил, что я собираюсь ограбить коммуну, и не хочет оставаться в стороне. Раз он так настроен, придется использовать его рвение в свою пользу…»
— Хорошо, — сказал он вслух, — я скажу тебе, для чего я здесь. В подвале этой усадьбы заперты два моих товарища, и я пришел, чтобы освободить их!
Яшка хмыкнул, тем самым дав понять, что не поверил ни единому слову Степана.
— Здесь зажиточная община, — сказал он. — Я давно уже собирался нанести сюда визит!
— Ладно, думай, как знаешь, только не мешай мне, — вздохнул Степан. — Сначала надо проникнуть за забор, а что делать дальше — война план покажет!
— Надо — так надо, — хохотнул едва слышно Яшка и взглянул на усыпанное звездами небо. — Так что, айда на дело, корешок? Сидя в кустах, ничего не высидишь…
Усадьба была огромна. Калачев успел ее рассмотреть еще раньше, когда приезжал официально, днем. Ночью она, казалось, и вовсе не имела никаких границ. Вдоль просторного двора возвышался каменный двухэтажный особняк. К нему примыкала конюшня. Справа от особняка белела беседка, а за ней простирался большой заброшенный сад. В конце двора располагались погреб, курятник, деревянный амбар и инвентарный сарай. Приусадебный участок не имел границ…
Степан, согнувшись, выскользнул из кустов и, подбежал к забору. Яшка, не отставая, последовал за ним. Забор оказался высок и надежно сколочен. Когда они продвигались вдоль него, ветки колючего кустарника противно цеплялись за одежду, царапали кожу. Яшка не понимал, зачем пробираться к воротам вдоль забора, а не перемахнуть через него прямо сейчас, в любом удобном месте. Но Степан все шел и шел. Наконец он остановился.
— Лезь вот здесь. Только берегись, во дворе могут находиться огромные цепные псы…
Не мешкая, Яшка перемахнул через забор, Степан перелез следом, оказавшись на чистом от травы и кустарника клочке земли.
Калачев лег на живот и затих, прислушиваясь. Сидевший рядом на корточках Яшка внезапно замер. Ему показалось, что-то шевельнулось в темноте, впереди них. С минуту они сидели не двигаясь. Опасность появления сторожевых псов была настолько реальна, что напарники боялись дышать, чтобы не привлечь внимание.
Тишина. Степан приподнялся с земли и, пригибаясь как можно ниже, двинулся вперед, сжимая в руке нож. Он ожидал атаки собак и был готов вступить с ними в смертельную схватку. Бесшумно, как кошки, Степан и Яшка продвигались короткими перебежками к дому, остерегаясь касаться чего-либо.
К счастью, ни собак, ни людей на огромном дворе усадьбы не оказалось. Мужчины добрались до особняка, и вдруг откуда-то послышались звуки, отдаленно напоминающие хоровое пение.
— Что это, мать твою? — шепотом выругался Яшка чуть ли не в ухо Калачева. — Мне мерещится, будто где-то поют.
— Я тоже слышу, — прошептал Степан.
— Выходит, в доме гулянка?
— Нет. Там, видать, другое.
— Что, ждать будем, покуда угомонятся?
— Сам не знаю, — огрызнулся нервно Степан. — Знать бы, где товарищи заперты… Да и живы ли они еще?
— Ты что, правда, за корешами сюда приперся? — обалдел Яшка. — А я думал…
— Индюк тоже думал, да в суп попал, — прошептал Степан. — Я тебе говорил, для чего я здесь.
Из барского дома вышел человек в белой рясе. Чуть погодя к нему присоединились еще двое. Увидев их, Калачев и Яшка, пригнувшись, побежали друг за другом назад, к забору. Но расстояние до него было огромно, и, чтобы себя не обнаружить, Степан повернул к раскидистому дубу.
— Куда тебя черти понесли? — шептал ему вслед Яшка, но, увидев, что Калачев начал карабкаться по стволу вверх, полез следом.
Из дома стали выходить одетые в балахоны люди. Все они следовали к дереву, на котором затаились Степан и Яшка. Один из них громко и торжественно велел принести какие-то сундуки.
— Они че, хоронить кого-то собираются? — зашептал Яшка.
— Это они так молятся, ишак! — цыкнул на него Степан. — Сектанты они, скопцы, понял?!
Калачев и его сокамерник буквально приросли к дереву.
