Евгения Марлитт - В доме коммерции советника (дореволюц. издание)
Теперь все было тихо вокругъ милаго домика; фруктовыя деревья, которыя весною были покрыты только бѣло-снѣжнымъ цвѣтомъ, сгибались подъ тяжестью спѣлыхъ плодовъ, а вдоль высокихъ заборовъ въ роскошномъ изобиліи висѣли сочныя, темносинія и свѣтлозеленыя виноградныя кисти.
Кети робко посмотрѣла на угловое окно, возлѣ котораго стоялъ письменный столъ; въ комнатѣ было пусто, докторъ не возвращался еще изъ города; да вѣдь онъ уже не жилъ болѣе въ этомъ уютномъ уголкѣ.
На окнахъ, за пышными кружевными занавѣсями, по прежнему стояли душистые жасмины и левкои, между которыми лежалъ теперь бѣлый, жирный котъ; а въ сосѣднемъ окнѣ неожиданно показались двѣ вяжущія руки, надъ которыми усердно нагнулась женская голова съ сѣдыми волосами, старательно припрятанными подъ бѣлый кисейный чепчикъ. Старая пріятельница тетушки Діаконусъ уже переѣхала туда и заняла кабинетъ доктора. Да, еще одинъ день и гордая, безсердечная Флора встанетъ рядомъ съ нимъ въ бѣломъ атласномъ платьѣ, съ цѣлью сдѣлаться салонною представительницею знаменитаго мужа. Эта мысль терзала душу молодой дѣвушки, она чувствовала себя покинутою, и преступная ревность мучила ея наболѣвшее сердце.
Твердые, мужскіе шаги, внезапно послышавшіеся на мосту, испугали ее. Это былъ мельникъ Францъ, онъ молча прошел мимо и направился къ плотинѣ.
Эта неожиданная встрѣча заставила Кети очнуться, она быстро оставила свой наблюдательный постъ и продолжала путь вдоль берега.
Ей все еще не хотѣлось возвращаться въ виллу; одѣться къ сегодняшнему вечеру ей было не долго, во всякомъ случаѣ придется дожидаться Генріэтту, которая, не смотря на свою слабость, непремѣнно пожелала присутствовать на праздникѣ; а ей, какъ больной, не мало требуется времени, чтобы украсить свое жалкое тѣло и по возможности скрыть слѣды опустошительной болѣзни.
А здѣсь царствовала такая чудная тишина! Никто не видѣлъ ея заплаканныхъ глазъ, ея тяжелой борьбы съ преступнымъ желаніемъ увидѣть еще разъ хозяина маленькаго домика! Да, Кети должна была сознаться самой себѣ, что, увидѣвъ у угловаго окна другое лицо, этотъ дорогой клочокъ земли показался ей пустыннымъ и одинокимъ.
Между тѣмъ мельникъ давно уже исчезъ изъ ея глазъ и Кети все ближе и ближе приближалась къ развалинамъ. Свѣтлая струя рѣчки ярко сверкала между рѣдкимъ кустарникомъ, и изящный мостикъ, перекинутый черезъ ровъ, предсталъ взорамъ молодой дѣвушки.
Въ эту минуту изъ башни вышелъ какой-то человѣкъ, съ длинною рыжею бородою и, обогнувъ развалины, пошелъ черезъ поляну; на немъ была потертая, синяя рабочая блюза и старый сюртукъ, а въ рукѣ онъ держалъ большую палку, которою погонялъ двухъ козуль, испуганно бѣжавшихъ передъ нимъ.
Кети, вѣроятно, не обратила бы вниманія на этого человѣка, такъ какъ рабочіе часто проходили черезъ паркъ, но ее удивило, что этотъ незнакомецъ съ такою поспѣшностью гналъ робкихъ животныхъ и ударялъ ихъ даже палкою, тогда какъ совѣтникъ нѣжно любилъ этихъ козуль и никому не позволялъ ихъ трогать. Можетъ быть, это былъ одинъ изъ тѣхъ раздраженныхъ бѣдняковъ, которые вѣчно старались вредить богатому семейству? – Кети внимательно посмотрѣла на работника. Боже мой! какое сходство съ совѣтникомъ. Тотъ-же ростъ, таже осанка, тоже сложеніе; только цвѣтъ волосъ былъ другой, да борода измѣняла общій видъ лица.
Молодая дѣвушка невольно остановилась, какъ прикованная къ мѣсту, и посмотрѣла на башню, откуда вышелъ этотъ русый двойникъ совѣтника. Но снова все было тихо вокругъ, только шумное хлопанье крыльевъ голубей раздавалось въ воздухѣ, да флагъ на башнѣ слегка трещалъ отъ легкаго вѣтра.
Но въ ту-же минуту, точно внезапное изверженіе кратера съ ужаснымъ трескомъ высоко подбросило всю черную массу гранита и мрамора; молодая дѣвушка почувствовала, точно земля обрушилась подъ ея ногами; она упала, какъ пораженная громомъ, на берегъ рѣки и холодныя волны охватили ея дрожавшіе члены.
Что это было? – Всѣ, отъ мала до велика, хлынули изъ виллы и бѣгали по саду – весь домъ былъ потрясенъ, какъ отъ страшнаго землетрясенія. Испуганная толпа гостей стояла, обезумѣвъ отъ страха, никто не произносилъ ни слова, каждую минуту ожидая, что земля разверзнется подъ ихъ ногами. Низколежащая поляна поминутно покрывалась шумящими потоками воды, въ воздухѣ слышался сильный запахъ гари, а земля была засыпана осколками камней, и остатками въ пепелъ превращенныхъ вещей башенной обстановки. Громадныя зеркальныя стекла аристократическаго дома потрескались, въ голубой гостинной сорвалось со стѣны большое зеркало и лежало теперь въ мелкихъ дребезгахъ на скользкомъ паркетѣ, съ приготовленной сцены слетѣла бархатная драпировка, и работники едва успѣли спастись отъ свалившихся тяжелыхъ бронзовыхъ украшеній и багетовъ.
Въ дверяхъ виллы толпилось множество народа и между ними стоялъ тоже Антонъ, только что возвратившійся изъ города.
– Посмотрите туда, тамъ горитъ! – кричала испуганная прислуга, обращаясь къ президентшѣ, которая въ полубезчувственномъ состояніи стояла, облокотившись на плечо Флоры, и безсознательно смотрѣла въ окно, гдѣ видно было, какъ изъ за деревьевъ густымъ столбомъ поднимались черные клубы дыма, между которыми, какъ ракеты, высоко вылетали огненныя головешки и мелкія искры.
– Это взрывъ пороха въ погребѣ башни! – крикнулъ кто-то изъ толпы.
– Вздоръ! – сказалъ Антонъ, у котораго зубы стучали отъ испуга. – Старый порохъ давно уже не въ состояніи произвести взрыва, а тоненькій слой, насыпанный бариномъ для виду, не можетъ сдвинуть такаго массивнаго строенія.
Не смотря на то, Антонъ бѣгомъ бросился бѣжать по размытому лугу, направляясь къ башнѣ, вспомнивъ, что его баринъ долженъ былъ находиться на мѣстѣ пожара. За нимъ хлынула и вся толпа народа, между тѣмъ какъ на ближайшей колокольнѣ начался сигнальный трезвонъ.
Боже мой, какое разрушеніе! Въ одну секунду превратился въ пепелъ и груду камней тотъ земной рай, надъ которымъ такъ долго трудился богатый владѣлецъ. Громадные куски мрамора, съ страшною силою подброшенные на воздухъ, падали потомъ на землю и глубоко вонзались въ мягкую, травянистую почву; всѣ деревья, попадавшіяся имъ на дорогѣ, покорно гнулись и ломались, какъ тростникъ, а красивый пальмовый домикъ съ стеклянными простѣнками стоялъ уже безъ крыши и ярко сверкалъ зубчатыми осколками. Настоящій каменный градъ, какъ бы нарочно направленный чьей то мстительной рукою, окончательно разрушилъ это „стекляное чудо“.
Да, страшное зрѣлище, при видѣ котораго волосы поднимаются дыбомъ и дыханіе замираетъ отъ страха.
Верхняя часть башни съ зубчатымъ вѣнцомъ раскрошилась и разлетѣлась по разнымъ сторонамъ, но за то нижняя часть стѣны уцѣлѣла отъ страшнаго взрыва и гигантской силѣ удалось только оторвать небольшую часть отъ крѣпкой башни; изъ жерла ея высоко поднимались блѣдно желтые огненные языки, усердно лизавшіе каждую балку, каждый камень на внутреннихъ стѣнахъ.
– Мой бѣдный баринъ! – кричалъ Антонъ, въ отчаяніи протягивая руки надъ рвомъ, и съ ужасомъ посматривая, какъ журчавшія волны далеко разливались по парку и потомъ снова возвращались въ свое низкое ложе, унося съ собой зеленыя вѣтки, куски дерна и окрававленные трупы голубей и сорокъ.
Хорошенькій мостокъ безслѣдно исчезъ, на высокомъ, живописномъ холмѣ образовались глубокія трещины, а старые орѣшники, украшавшіе всю мѣстность лежали теперь съ вырванными корнями.
Какую пользу могли принести стекавшіяся сюда новыя массы народа? Какой толкъ въ томъ, что привезли пожарныя трубы? О спасеніи башни не могло быть и рѣчи. Да кто-же рѣшится броситься въ огонь, что-бы спасать дорогую мебель, старинные, серебреные кубки, рѣдкія художественныя произведенія и бархатные ковры? Объ этомъ, конечно, никто и не думалъ.
Правда, что въ толпѣ шептались довольно громко, но то были разговоры о накопленныхъ сокровищахъ, о золотѣ, о серебрѣ, о цѣнныхъ бумагахъ, хранившихся подъ семью замками въ желѣзныхъ шкафахъ. Куда все это дѣлось? Лопнули-ли толстыя, желѣзныя стѣны, отдавъ огню на истребленіе всѣ свои несмѣтныя сокровища, или, на зло свирѣпому пламени, свалились въ подвалъ цѣлыми и невредимыми?
А что сталось съ богачемъ, который, по словамъ Антона, часъ тому назадъ отправился въ погребъ, что-бы выбрать лучшія вина къ предстоящему ужину?
Всѣ съ замираніемъ сердца смотрѣли въ огненную бездну, между тѣмъ какъ растерянный слуга бѣгалъ вокругъ рва и громко повторялъ имя своего господина.
Какое непростительное легкомысліе хранить порохъ въ подвалѣ, куда часто входили съ огнемъ.
– Взрывъ не могъ произойти отъ жалкихъ остатковъ тридцатилѣтняго пороха; для этого нуженъ совершенно другой горючій матеріалъ, – сказалъ молодой инженеръ, толпившійся между гостями.
– Но какимъ образомъ онъ могъ попасть въ подвалъ? – замѣтилъ Антонъ, робко взглянувъ на говорившаго.
