Жюльетта Бенцони - Прекрасные незнакомки
Арман де Кюстин вернулся домой очень поздно. Бледный, осунувшийся, с потухшими глазами, он застыл, прислонившись к стене у дверей гостиной, словно ноги перестали ему служить.
– Я оттуда, – произнес он тусклым голосом. – Я видел, как погиб мой отец…
– Вы не можете здесь оставаться, Арман! Вы были его адъютантом. Вы тоже под угрозой.
– Не думаю. Я всего-навсего офицер. Мне претит мысль об эмиграции, Дельфина. Как и отец, я хочу жить ради Франции и быть французом.
– И погибнуть на гильотине? Я не хочу, чтобы вы погибли! Теперь вы наша единственная опора. Речь идет о жизни и о смерти, нам нельзя думать о наших предпочтениях. Поедемте в Германию, там нас ждет моя мать.
– И пусть мы будем считаться предателями?
– Какая разница, Арман! Нас в любом случае назовут предателями! Поедемте, мой друг! Мы должны уехать!
Но супруги не успели осуществить задуманное. Через несколько дней граф Арман де Кюстин, ставший после смерти отца маркизом де Кюстином, был арестован и отправлен в тюрьму Ла Форс, к великому горю Дельфины.
Горю, но не безнадежности. Дельфина вновь делает все в возможное и невозможное, чтобы спасти мужа от эшафота. Наученная предыдущим горьким опытом, она знает, что бессмысленно обходить присяжных, моля их о милосердии, которого у них нет и в помине… Она услышит отказы, насмешки… Или постыдные предложения. Теперь она понимала: спасти Армана может одно– единственное средство: деньги. При помощи денег можно устроить побег даже из самой надежно охраняемой тюрьмы.
Навещая в тюрьме мужа, что ей было разрешено, Дельфина познакомилась с дочерью коменданта тюрьмы Ла Форс Луизой Бо. Луиза была доброй и жалостливой женщиной, ничуть не похожей на своего кровожадного отца. Душераздирающие сцены, свидетельницей которых ей приходилось бывать каждый день, доставляли ей страдания. При ней разразилась кровавая сентябрьская резня, на ее глазах самым ужасным образом погибали несчастные беззащитные узники-жертвы, среди которых была и принцесса де Ламбаль. Госпоже де Кюстин не понадобилось много усилий, чтобы уговорить Луизу помочь ей. Луиза и сама считала добрым и достойным делом вырвать у гильотины одну из ее жертв. Она долго отказывалась и от денег. А когда взяла их, то только для того, чтобы облегчить судьбу совсем уж несчастных, всеми брошенных узников.
План Дельфины и Луизы был до крайности прост. Худой, небольшого роста, Арман переодетым вполне мог сойти за женщину. А Луизе не составляло большого труда принести ему женскую одежду, после чего крепкая девица покинула бы вечером тюрьму вместе с другими посетительницами. Дельфина собиралась ждать мужа с каретой, которая, не теряя ни секунды, помчала бы его к границе.
Женщины завершали последние приготовления, когда в Консьержери разыгралась трагедия – был открыт «заговор гвоздик» шевалье де Ружвиля, собиравшегося устроить побег королевы. Ружвиль был так близок к цели, что Конвент перепугался. И тут же издал декрет, гласивший, что каждый, кого заподозрят в пособничестве бегству из тюрьмы, будет казнен. А бегство маркиза де Кюстина было назначено как раз на следующий день после того вечера, когда по всем тюрьмам зачитывали этот декрет Конвента.
И вот Дельфина с колотящимся от волнения сердцем входит в Ла Форс, а ее встречает в слезах Луиза Бо.
– Он больше не хочет бежать, мадам, – плача, сообщает она Дельфине. – Он отказался надеть платье, которое я ему принесла.
– Отказался? Но почему?
– Потому, мадам, что прослушал чтение нового декрета Конвента. Он сказал, что не хочет быть виноватым в моей смерти, если откроется, что я вам помогала. Но никто на меня не подумает! Умоляю вас, постарайтесь его убедить выйти из тюрьмы сегодня же! Время не ждет. Завтра я уже не смогу вам помочь, завтра меня здесь не будет!
Маркиза удивилась подобным переменам, и Луиза рассказала, что ее отец, охваченный непомерным служебным рвением, попросил милости перевести его на место тюремщика Ришара, который сам теперь стал узником из-за «заговора гвоздик».
– Отец хочет самолично сторожить королеву, – вздохнула девушка. – Завтра мы покидаем Ла Форс. Если вы хотите спасти своего мужа, то поспешите, мадам! Все нужно делать очень быстро.
Дельфину не нужно было уговаривать, она полетела как на крыльях к мужу. Но, к ее огорчению, он был тверд в своем решении, как кремень. Бежать он больше не собирался.
– Ни за что на свете я не куплю свою свободу ценой жизни этой девушки. Луиза Бо имеет такое же право жить, как и я. Ее жизнь так же ценна, как и моя. И если я вдруг узнаю, что из-за меня с ней произошло несчастье, я все равно не смогу жить дальше.
– Прошу вас, подумайте обо мне, подумайте о сыне! С чего вы взяли, что заподозрят Луизу?
– Будут искать ваших сообщников, Дельфина, и их найдут. Нет, мой сын не может быть сыном человека, который купил себе жизнь, заплатив за нее жизнью невинной женщины. Я солдат, мое место здесь, и я здесь остаюсь.
Ничто не могло заставить Армана изменить свое решение. Оно было таким же неотъемлемым, как могила, которая его ожидала. Час свидания окончился, и двум тюремщикам пришлось уводить Дельфину. С ней случился нервный припадок, она цеплялась за мужа с криком, что хочет умереть вместе с ним. Ее унесли, и Луиза Бо в последний раз утешала ее и ухаживала за ней.
Свидание было последним, Дельфина больше не увиделась с мужем. У нового коменданта не было дочери, и свое вступление в должность он ознаменовал тем, что отменил все свидания. А через несколько дней Арман де Кюстин твердо и мужественно поднялся по ступеням на эшафот.
Дельфина осталась одна с маленьким сыном в городе, который захлестывали крепнущие волны испепеляющего террора. Теперь она понимала: худшие дни впереди. Нужно было бежать.
Теперь она боролась за свою жизнь и за жизнь сына и в третий раз начала свою военную кампанию. Мостовые Парижа жгли ей ноги, она во что бы то ни стало должна была переправиться через Рейн, где ее ждала мать.
И вот настало утро, когда после очередных хлопот она вернулась домой с покоем на душе, несмотря на все ужасы, которые терзали Париж. Стоял январь 1794 года, шел снег, еда и дрова доставались парижанам не часто. Но впервые за долгие-долгие дни молодая вдова чуть ли не улыбалась. После многих усилий, заплатив немалые деньги, она получила наконец паспорт на имя гражданки Ван Дейль, продавщицы кружев, живущей в Брюгге.
Она радостно помахала бумагой перед глазами верной Нанетты Мабриа.
– Посмотри! Наконец-то я смогу поехать к матери! Очень скоро мы будем там все вместе! Какое счастье!
Дельфина с поддельным паспортом должна была ехать одна, а Нанетту и маленького Астольфа, переодетых в крестьянскую одежду, собирался перевести через границу в другом месте бывший слуга Кюстинов и надежный друг Бертран.
Оставалось только привести все в порядок, так как уезжала вся семья. Накануне дня отъезда Дельфина заперлась в маленькой гостиной и развела в камине огонь, собираясь сжечь кое-какие бумаги. Она хотела уничтожить письма, написанные мужу известными эмигрантами, и несколько писем матери.
Открыв секретер, Дельфина раскладывала бумаги на две стопки, как вдруг во входную дверь квартиры заколотили грубые кулаки. Дельфина со стопкой писем, приготовленных для сжигания в камине, замерла, сердце у нее колотилось как бешеное. В дверь бухали с удвоенной силой, и басовитый голос проорал:
– Открывайте! Именем народа, открывайте!
Пришли с обыском! Дельфина поняла, что пришел конец. Сжечь бумаги она не успела. Она уже слышала медленные шаги Нанетты. Та шла открывать дверь и, конечно же, не торопилась. Дельфина судорожно обводила глазами комнату, ища, куда можно было бы спрятать письма…
Взгляд остановился на угловом канапе, обитом шелком, который спускался до полу, скрывая ножки. Ни о чем больше не думая, Дельфина засунула под шелк стопку писем и выпрямилась, стараясь унять сумасшедшее сердцебиение. Она чувствовала, что вот-вот лишится сознания. Между тем Нанетта препиралась через дверь с пришедшими, догадываясь, чем занята хозяйка.
– Откройте им, Нанетта! – крикнула ей Дельфина, собрав последние силы. – Откройте, а то они высадят нам дверь.
Она распорядилась вовремя, дверь уже трещала под ударами. Минуту спустя мрачная команда ввалилась в небольшую, изящно обставленную комнату. Их было человек двенадцать, в грязной одежде, в зловещих красных колпаках, плохо выбритые или совсем небритые, от них несло перегаром, в руках они держали пики и ружья.
Один из пришедших, как видно главный среди них, подошел к Дельфине и с недоброй ухмылкой спросил:
– Так это ты гражданка Кюстин?
– Да, это я.
– На тебя поступил донос. Донесли, что ты собралась обмануть народ и присоединиться к его врагам за границей.
Дельфина гордо подняла маленький подбородок и смерила мужчину презрительным взглядом.
– Это правда. Я собралась уезжать.
