Анатоль Франс - Комм Атребат
Слабый шум доносился от пробудившегося города. Атребат бежал сквозь останки галльских хижин, где еще оставалось несколько покорившихся, угаженных и диких варваров; потом, через пролом стены, он вырвался в поле.
VКогда наконец, мечом легионера, розгами ликтора и льстивыми речами Цезаря замирили всю Галлию, квестор Марк Антоний стал на зимних квартирах в атребатской Неметоцене. Он был сыном Юлии, сестры Цезаря. Обязанности его заключались в выплате жалования войскам и в распределении, согласно положенным правилам, добычи, которая оказалась огромной, так как завоеватели нашли груды золотых слитков и карбункулов под камнями святилищ, в дуплах дубов, под спокойной озерной поверхностью и набрали множество золотой утвари в хижинах истребленных вождей и народов.
Марк Антоний привез с собой большое количество писарей и землемеров, которые производили раздел движимости и земель и развели бы множество бесполезной переписки, но Цезарь предписал им простые и быстрые способы работы. Азиатские купцы, колонисты, рабочие и законники толпами валили в Неметоцену, а атребаты, покинувшие было свои город, возвращались и него поодиночке, любопытные, изумленные, полные восхищения. Теперь галлы по большей части гордились тем, что носили тогу и говорили на языке великодушных потомков Рема. Обрив свои длинные усы, они стали похожими на римлян. Те из них, кто еще сохранил кое-какой достаток, просили римского архитектора построить им дом с внутренним портиком, женскими комнатами и фонтаном, украшенным раковинами. Они приказывали расписывать свои столовые изображениями Геркулеса, Меркурия, муз и ужинали, облокотись на ложа.
Комм, хотя сам был знаменит и был сыном знаменитого отца, растерял большинство своих приверженцев. Тем не менее, он отказался подчиниться и вел бродячую, воинственную жизнь в обществе нескольких человек, связанных с ним страстной волей к свободе, ненавистью к римлянам или привычкой к грабежу и насилию. Они следовали за ним по девственным лесам, по трясинам, вплоть до плавучих островов, образовавшихся в широких речных устьях. Все они были ему преданы, но говорили с ним без всякого уважения, как разговаривают люди с равными, потому что они и на самом деле были равны ему смелостью, неизменной крайностью страданий, нищеты и разорения. Они, жили на густых деревьях или в расщелинах скал. Они разыскивали пещеры на дне глубоких долин, вырытые могучими водами потоков в рыхлых породах. Когда им не попадалась дичь для охоты, они питались тутовой ягодой или ежевикой. Они не могли проникать в города, охраняемые от них римлянами или страхом перед римлянами. Их неохотно принимали и в большинстве деревень. Комм тем не менее находил приют и шалашах, разбросанных по вечно исхлестанным ветром пескам вдоль сонных протоков устья реки Соммы. Обитатели этих дюн питались рыбой. Нищие, разрозненные, затерянные в синем репейнике своей бесплодной почвы, они не изведали римской силы. Они принимали его и его спутников в своих подземных домах, крытых камышем и камнями, прибитыми морем. Они внимательно слушали его, не слыхав никогда человека, который говорил бы лучше. Он говорил им:
— Знайте тех, кто является другом атребатов и морэнов, живущих на морском побережье и в глубоком лесу.
Луна, лес и море — друзья морэнов и атребатов. И ни море, ни лес, ни луна не любят чернявых человечков, приведенных Цезарем.
А море сказало мне: «Комм, я прячу твои венетские корабли в пустынной излучине своих берегов».
Лес мне сказал: «Комм, я дам верное убежище тебе, знаменитому вождю, и верным твоим спутникам».
Луна мне сказала: «Комм, ты видел, как у острова британцев я разбивала римские корабли. Я повелеваю ветрами и тучами, и я не дам света моего возницам тех телег, которые доставляют припасы для римлян Неметоцены, так что ночью ты сможешь их захватить».
Так говорили мне море, лес и луна. И я говорю вам: бросьте здесь свои лодки да сети и идите за мной. Все вы станете боевыми вождями и людьми знаменитыми. Мы дадим прекрасные и добычливые бои. Мы добудем себе в изобилии еды, сокровищ и женщин. Вот каким образом:
«Всю страну атребатов и морэнов я знаю на память так, что нет во всей этой стране ни реки, ни озера, ни скалы, мест которых я не знал бы отлично. И все дороги, все тропки, с их точной длиной и истинным направлением, находятся у меня в уме так же, как и на земле наших предков. И надо быть моему уму великим и царственным, чтобы так держать в себе всю атребатскую землю. Но знайте, что он содержит в себе еще много других стран: британских, галльских, германских. Вот почему, будь мне дано предводительство народами, я победил бы Цезаря и прогнал бы римлян с этой земли. И вот почему мы вместе сможем хватать гонцов Марка Антония и обозы с продовольствием, назначенным для города, который они украли у меня. Ловить их нам будет легко, потому что я; знаю, по какой дороге им ехать, а их солдаты до нас не доберутся, потому что им не известны пути, по которым мы пойдем. Да если б они и сумели итти по нашим следам, мы убежим от них в моих венетских кораблях, которые отнесут нас на остров британцев».
Такими речами Комм внушал большое доверие своим хозяевам с туманного берега. Он окончательно привлек их к себе, подарив им несколько кусков золота и железа, остатки сокровищ, которыми некогда он владел. Они сказали ему:
— Мы последуем за тобой всюду, куда тебе заблагорассудится нас повести.
По неведомым тропам провел он их к краю римской дороги. Когда он замечал около жилища богатого человека коней, пасущихся на мокром лугу, он дарил их своим товарищам.
Так он собрал конный, отряд, к которому стали присоединяться некоторые атребаты, желавшие воевать, чтобы набрать богатства, и некоторые дезертиры из римского лагеря. Этих вождь Комм не принимал, чтобы не изменять клятве, данной им в том, что он не будет видеть римлян в лицо. Он приказывал сметливому человеку снять с них допрос и отсылал их прочь. Порою все население деревни, стар и млад, просило его взять их в его дружину. Этих людей дочиста обобрали фискалы Марка Антония, взимая с них кроме дани, наложенной Цезарем, еще дань неположенную, и взыскивали с вождей пени за воображаемые проступки. В действительности податные чиновники, наполнив казенные сундуки, заботились и о собственном обогащении за счет этих варваров, которых они считали глупыми и которых они всегда могли отдать палачу, чтобы унять докучливые жалобы. Комм отбирал самых сильных людей. Всех прочих, несмотря на слезы я их страх умереть от голода или от римлян, он отсылал обратно. Он не хотел набирать большого войска, потому что не хотел затевать большой войны, как Верцингеторикс.
Со своим небольшим отрядом он в течение нескольких дней захватил несколько обозов с мукой и гуртов скота, убивал даже под самыми стенами Неметоцены одиночных легионеров и перепугал римское население города.
— Эти галлы, — говорили трибуны и центурионы, — жестокие варвары, оскорбители богов, враги рода человеческого. Нарушая присягу верности, они оскорбляют величие Рима и мира. Они заслуживают примерной казни. Мы обязаны перед человечеством покарать этих преступников.
Жалобы колонистов, крики солдат дошли до самого трибунала квестора. Марк Антоний сперва оставил их без внимания. В закрытых и хорошо натопленных палатах, окруженный лицедеями и прелестницами, он занимался представлением подвигов Геркулеса, на которого походил чертами лица, короткой кудрявой бородой и силой своих членов. Облачась в львиную шкуру, взяв в руки палицу, рослый сын Юлии избивал поддельных чудовищ и пронзал стрелами своего лука механизм, изображавший гидру. Затем, внезапно сменив львиные останки на платье Омфалы, он одновременно менял и род своего неистовства.
Тем временем с обозами было неспокойно: дозоры солдат захватывались врасплох, выбивались из сил, обращались в бегство, а раз утром нашли центуриона Фузия с распоротой грудью повещенным на дерево у самых Золотых ворот.
В римском лагере знали, что весь этот разбой учинял Коммиус, некогда царь благодаря дружбе Рима, ныне же предводитель шайки грабителей. Марк Антоний велел действовать решительно, дабы обеспечить безопасность солдат и колонистов. И предвидя, что хитрого галла взять будет не просто, предложил претору немедленно дать устрашающий пример. Сообразуясь с намерениями своего начальника, претор велел поставить перед судилищем двух атребатов, богаче которых не было в Неметоцене.
Одного звали Вергал, а другого Амбров. Оба они были знатного происхождения, и оба они первыми из всех атребатов вступили в дружбу с Цезарем. Плохо награжденные за свою поспешную покорность, лишенные всего своего почета и большей части своего имения, непрестанно притесняемые грубыми центурионами и жадными судейскими чиновниками, они осмелились глухо высказать какие-то жалобы. Подражая римлянам, они носили тогу и жили в Неметоцене, простодушные и тщеславные, в унижении и гордости. Претор допросил их, приговорил к казни, положенной отцеубийцам, и в тот же день отдал ликторам. Они умерли, сильно сомневаясь в латинском правосудии.
