Карен Харпер - Отравленный сад
— Вот именно, — кивнула Елизавета и стала наблюдать за лицом Кэт. До той наконец начал медленно доходить скрытый смысл ее слов. — А после того, как я попала под ливень, даже Поуп и Би проглотят нашу наживку целиком.
— Нашу наживку? — повторила Кэт, бросая одежду у двери, чтобы прачка могла ее забрать. — Я и пальцем не пошевелю, пока вы не расскажете мне, куда собрались, — решительно заявила она, возвращаясь к очагу и грозя этим самым пальцем Елизавете, как будто вновь стала ее детской наставницей.
Свободной от сережки рукой Елизавета схватила палец Кэт, сжала его в кулаке и склонилась к ее круглому румяному лицу.
— Найди Дженкса, он должен раздобыть нам лошадей. Скажи, что нужно четыре крепких скакуна, чтобы мы могли менять их в дороге, но не из нашей конюшни, потому что их хватятся. Ты остаешься. И захвати денег, отдашь их Дженксу.
Кэт высвободила палец и сжала хрупкие плечи Елизаветы.
— Клянусь душой матери, ваша Кэт Эшли ничего подобного не сделает, ваше высочество, пока…
— Нет, это я клянусь душой матери, что сделаю это, и ты мне поможешь. Сейчас же, — добавила Елизавета.
Стряхнув руки Кэт и задрав подбородок, она смерила невысокую женщину презрительным взглядом.
Кэт присела в долгом глубоком реверансе. Принцесса и ее верная служанка всегда испытывали шок, когда вспоминали, какая пропасть их разделяет.
— Встань, Кэт, — проговорила Елизавета, помогая служанке подняться. — Слушай меня внимательно, но ни с кем этого не обсуждай, кроме меня. Это письмо от моей тети, Марии Болейн, которая, судя по всему, при смерти.
— Но она уже мертва, все эти долгие годы, так что…
— Ш-ш! Так мне сказали мой венценосный отец и сестра много лет назад. Но они оба ненавидели Болейнов — и, несомненно, меня, за мою дурную болейновскую кровь, как однажды выразилась Мария. Я должна увидеться с тетей, но мне никогда бы не позволили этого, даже если бы я умоляла на коленях. — Чистый, как звон колокольчика, голос Елизаветы дрогнул. — Теперь слушай меня, Кэт. Мы с Дженксом уедем сегодня ночью, пробудем там один короткий день и вернемся назад. И скажи ему, что мне нужно мужское платье — и если в нем обнаружатся блохи или клещи, я оторву ему голову.
Жесткие выражения Елизаветы заставили ее служанку уставиться на нее широко открытыми глазами. Кэт недовольно выпятила дрожащие губы; едкие непролитые слезы заставили Елизавету заморгать.
— Вы уверены, что это безопасно, — прошептала Кэт, — и вы не угодите в ловушку?
— Я так часто рисковала и попадалась в ловушки, что теперь чую их за версту. И потом, видишь, она прислала вторую серьгу из пары, которая, говорят, была на моей матери, когда король велел ее арестовать и все… так плохо закончилось.
— Да, плохо закончилось, — эхом отозвалась Кэт, глядя на дрожащую ладонь Елизаветы.
— Остановись и придержи лошадей, — крикнула Елизавета Дженксу.
Она выглядела почти так же, как и он.
Елизавета и Дженкс натянули поводья. Они были в яблоневом саду. Поселок Уивенхо едва виднелся вдалеке в предрассветном тумане.
— Я надену платье, — сказала Елизавета.
— Здесь? — удивленно спросил Дженкс, морща лоб, и, вытянув шею, внимательно осмотрел местность. — Я думал, вы взяли платье, чтобы переодеться после приезда, ваше высо… то есть миледи. Как вы собираетесь это сделать, если рядом нет ни одной служанки?
Дженкс выглядел совершенно сбитым с толку, как будто у него в ушах всю ночь звучала дробь боевых барабанов и вой волынок, а не стук лошадиных копыт. Прежде чем он спешился и подбежал, чтобы помочь Елизавете, та перебросила ногу через широкий круп коня и соскользнула на землю. Она выудила из седельной сумки измятое платье, радуясь, что грязная вода из луж, по которым они скакали первые двадцать миль, не забрызгала его.
— Я не могу приехать в Уивенхо юношей, а потом превратиться в леди, — ответила принцесса, — даже если меня там не знают. Я надену платье здесь, а ты зашнуруешь корсет.
У Дженкса сделался такой вид, как будто ему приказали босиком станцевать на горячих углях, но его госпожа как ни в чем не бывало зашла за деревья и сдернула с себя колет, рубашку и бриджи. Платье было не самое лучшее, несмотря на то что после стольких лет разлуки Елизавете хотелось покрасоваться перед тетей и кузеном в нарядном туалете. Нижних юбок она не взяла, так что платье будет висеть на ней, как на крестьянке.
— Пропасть! — выругалась Елизавета, когда с нее сползла шапочка и выскочившая из волос шпилька за что-то зацепилась.
Принцесса дернула сильнее и наконец смогла вздохнуть полной грудью. Она расправила юбку. Складки должны разгладиться под тяжестью ткани и благодаря влажному воздуху. Елизавета вынула шпильки из растрепавшейся прически и распустила волосы по плечам. Раз уж она забыла приличную шляпу, придется обойтись капюшоном накидки.
— Давай-ка зашнуруй, — обратилась она к уже спешившемуся Дженксу, приподнимая юбки и шагая ему навстречу.
Она затолкала мужское платье в седельную сумку, потом отвернулась и подняла волосы, чтобы Дженкс мог добраться до шнуровки на спине.
Молодой человек стоял как вкопанный.
— Представь, что подтягиваешь подпругу или что-то в этом роде, — подбодрила его принцесса.
Она чувствовала, что ее отважный слуга, которого редко что-то пугало, приступил к делу с дрожью в руках. Елизавета мысленно металась между тетиным домом и Хэтфилдом, из которого выскользнула ночью, словно по уши влюбленный простак, убегающий на тайное свидание. Но на карту было поставлено гораздо больше, чем романтическая встреча. Елизавета наскоро помолилась о том, чтобы Кэт удалось удержать Поупов и здесь все сложилось хорошо.
— Готово, только не знаю, правильно ли я все сделал, ваше… я хотел сказать, миледи.
— Леди Пенелопа Корниш из Айтем Моута, что в Кенте, и не забывай об этом. А теперь продолжим путь. Подсади меня и не болтай лишнего с ребятами на конюшне леди Стаффорд и посудомойками.
— Знаю, — сказал Дженкс, когда они снова пустили усталых лошадей рысью. — Но госпожа Эшли заставила меня поклясться, что я пойду первым и проверю, не ловушка ли это.
Скромный особняк с первого взгляда поразил Елизавету сильнее, чем великолепные замки и роскошные дворцы. Она смотрела и гадала, могла ли Мария Болейн быть счастлива здесь с безродным мужчиной, которого любила, которого выбрала, невзирая на гнев короля и родных. Словно в ответ на невысказанный вопрос бледный рассвет окрасил фронтоны чистым золотом. Осенний мороз усыпал жемчугом серую, крытую соломой крышу. Серебристый дымок клубился из кирпичных труб, а многостворчатые окна со средниками сверкали, точно бриллианты в оправе. Да, этот дом был сокровищем четы Стаффордов, и в груди Елизаветы засаднило от зависти к тому, чего она никогда не познает.
Желудок Елизаветы сжался, словно угодивший в силки зверек. Она плотнее закуталась в грязный коричневый плащ и придержала лошадь, а Дженкс въехал на центральную лужайку, ведя за собой двух запасных лошадей. Принцесса услышала, как он крикнул: «Эй, там!» — потом еще что-то. Высматривая в ромбах оконных стекол приветливые лица, Елизавета ерзала на спине лошади. Она знала, что долгий путь в мужском седле не пройдет для нее даром, но боль и риск того стоили — по крайней мере, она об этом молилась.
В поле ее зрения опять возник Дженкс. Он шел пешком, размахивая руками, будто мельница лопастями.
— Леди Стаффорд распорядилась, чтобы леди Корниш сразу по прибытии провели к ней в покои, — сообщил он, когда Елизавета подъехала ближе.
Плотно сложенные мужчина и женщина в простой одежде встретили ее в мощенном булыжником центральном дворике. Любопытство легко читалось в их открытых лицах, так непохожих на гримасы, которые Елизавете приходилось видеть при дворе и даже в Хэтфилде.
Дженкс помог ей спешиться.
— Добро пожаловать, миледи Корниш, — проговорил мужчина, в то время как женщина изобразила такой неумелый реверанс, что Елизавета тут же поняла, как прошли для ее тети все эти годы добровольного изгнания. В доме Марии, сестры королевы Анны Болейн, не знали церемоний, и хозяйке прекрасно жилось без них.
Слуги представились гостье. Их звали Пирс и Гленда. Это были эконом и его жена.
Войдя в дом, Елизавета обратила внимание на то, что тишину большого зала нарушает только слабое потрескивание огня в камине. Дженкс следовал за ней по пятам. В одной руке он вертел свой берет, а другой по-прежнему настороженно придерживался за эфес меча.
В галерее второго этажа с шумом распахнулась дверь одной из спален. Огонь, пылавший в камине, отбросил на балочный потолок вытянутую тень. Женщина с длинными седыми волосами, одетая в белую сорочку и халат, выбежала вперед, схватилась за перила и склонилась к гостье, вздрагивая, будто призрак, приготовившийся к полету.
