Макс Галло - Тит. Божественный тиран
Я держался рядом с Титом, повернувшись лицом к выстроенным в ряд когортам. Трибун Плацид, стоявший справа от Тита, трижды спросил солдат, готовы ли они к войне. Солдаты отвечали, подняв правую руку, и выкрик их прозвучал так громко, что я содрогнулся.
Что могли сделать молодые евреи, такие как Леда, против римской армии, которая пугала меня, но которой я все же гордился?
Я смотрел на легионеров, шедших в ногу. На них были шлемы и латы, по бокам два меча, за спиной мешок, а еще щиты и копья — и все это вооружение им приходилось нести по невыносимому зною пустыни, отделявшей Египет от Иудеи. Нам нужно было пересечь Иудею, идти вдоль берега Самарии, войти в Галилею и добраться до Птолемаиды — города, который служил воротами в Финикию.
Каждый солдат был на своем месте. Кавалерия и отборные пехотинцы окружали Тита, рядом с которым я ехал верхом вместе с трибуном Плацидом.
Я восхищался этой человеческой силой, без которой мощные баллисты, тяжелые тараны и катапульты были просто грудой бревен.
Каждый легионер был незаменимой частью боевой машины — легиона. Всадники несли длинные тесаки и огромные копья. На боках лошадей висели большие щиты. В колчанах, подвешенных рядом, было по три дротика с лезвием, таким же длинным, как у копья. Солдаты были нагружены не меньше чем мулы, следовавшие позади колонны. Кроме оружия и мешка, у них были пилы, корзины, заступы и секиры, а также плети, косы, цепи и трехдневный запас съестного. Они шли молча, и монотонно и протяжно пели сквозь сжатые губы. Это пение, звучавшее в ритм шагов, напоминало гудение огромной стаи шершней, которые уничтожают все живое.
Когда мы дошли до границы Галилеи, по ту сторону порта Кесарии, я попросил у Тита разрешения сопровождать трибуна Плацида, который с сотней всадников должен был углубиться в страну и убедиться в том, что еврейские войска не собираются напасть на нашу колонну.
Я увидел Галилею, плодородную и обильную, с пологими холмами. Каждый клочок земли здесь был возделан. Обширные пастбища сменялись ухоженными садами.
Нам было приказано не нападать на города и деревни. Всему свое время, сказал Тит. У Флавия Веспасиана наверняка есть план кампании. Торопиться не следует.
Крестьяне, работавшие в полях вместе с женами и детьми, оказались беззащитны перед натиском римских солдат. Кто мог остановить воинов, выламывавших двери, грабивших, воровавших съестные припасы и вино, убивавших мужчин и детей, насиловавших женщин и оставлявших после этого в живых только самых крепких, молодых и красивых — тех, кого можно было продать в рабство? Несчастных заковывали в цепи, и они шли рядом с лошадьми или бежали, когда лошади пускались рысью. Тех, кто был не в силах идти, убивали.
Оборачиваясь, я видел трупы, валявшиеся по краям дороги на всем нашем пути.
Мы присоединились к Титу в тот момент, когда он во главе Пятнадцатого легиона вошел в Птолемаиду.
По обеим сторонам широкой улицы, которая вела к порту и дворцу префекта, где остановился Флавий Веспасиан, собралась толпа, чтобы приветствовать нас.
Нигде, даже в Риме, я не видел такого скопления народа. Я узнал эмблемы и орлов Пятого и Десятого легионов, которые прибыли из Ахаии, после того как пересекли Геллеспонтский пролив и провинции Азии и Сирии. Их сопровождали двадцать три когорты и пять кавалерийских ал. Они разбили лагерь у городских ворот, и тысячи солдат, всадников, пращников, лучников, призванных из всех соседних царств, — союзников Рима, собрались в Птолемаиде и ее окрестностях.
Мы спешились перед дворцом, и я смотрел на людей, окруживших нас. Они были похожи на диких зверей, почуявших запах живой плоти. Они попытались вырвать у нас пленников, чтобы распять или четвертовать их, и нам пришлось отталкивать этих разъяренных животных.
Мы поднялись по ступенькам к ожидавшему нас Флавию Веспасиану.
В толпе трибунов, легатов и центурионов, приветствовавших Тита в тот момент, когда отец прижал его к груди, я разглядел женщину с гордой осанкой и короткими волосами.
Она сделала несколько шагов, и толпа расступилась перед ней. Казалось, она не шла, а лишь слегка касалась земли. Она склонилась к Титу, а потом примкнула к группе женщин, посреди которой я увидел вольноотпущенницу Веспасиана Цениду.
Позже я узнал, что эта женщина, которая надолго запомнилась мне, была Береникой, «еврейской царицей», как ее называли, сестрой Агриппы, тоже находившегося в Птолемаиде.
Они были союзниками Рима, я видел и слышал их в тот вечер в огромном зале дворца. Они приветствовали Веспасиана, желали ему победы. Агриппа объявил, что новые войска — пращники, лучники и всадники, — которые он собрал на севере Галилеи, идут к Птолемаиде, чтобы служить Риму под командованием Флавия Веспасиана.
Я снова подумал о Леде, дочери Иоханана бен-Закая.
Кто лучше защищал еврейский народ?
Кто обеспечил будущее евреев и их религии: тот, кто развязал войну против Рима, могущественного и непобедимого, или тот, кто, как Береника, Агриппа и Иоханан бен-Закай, решили служить ему и выжили?
Но кто избежит смерти, когда начнется война?
Кто из евреев — даже сам царь Агриппа или Береника — может быть полностью уверен, что его не унизят, не обратят в рабство или не убьют?
Бродя по городу, наполненному солдатами, я чувствовал, как они сгорают от желания грабить и убивать. Они дрожали от нетерпения.
Однажды утром Веспасиан собрал их на берегу моря. Войско представляло собой широкую черную полосу из кожи и металла. Слышался звон оружия, шлемов, лат. Эта армия в шестьдесят тысяч человек будто появилась из морских глубин и, еще не успев обсохнуть, сверкала на солнце.
Я стоял рядом с Веспасианом и Титом на возвышении и смотрел на выстроившиеся перед нами легионы. В нескольких шагах от себя я заметил царицу Беренику, и, не в силах совладать с собой, принялся рассматривать ее.
Она стояла, устремив взгляд прямо перед собой, к горизонту, будто не замечая войска и окружавших ее полководцев. Она скрестила руки на груди, ее запястья сжимали широкие браслеты, на каждом из ее красивых длинных пальцев сверкал перстень. Белая накидка, которая была на ней в то утро, подчеркивала матовый цвет ее лица.
Она оставалась неподвижной даже тогда, когда войска выкрикнули военный клич, приветствуя Флавия Веспасиана и Тита. Они объявили, что войска выйдут из Птолемаиды и направятся в Галилею, чтобы завоевать все города, и прежде всего Йодфат, самый укрепленный город. Нужно захватить все крепости и деревни, разрушить их, если они будут оказывать сопротивление, разграбить поля. Добыча будет огромной, ее справедливо поделят, так же как и пленных. Каждый солдат получит свою долю зерна, золота, мужчин и женщин!
И без того оглушительные крики солдат стали еще громче. Голоса вспомогательных войск перекрывали голоса легионеров, словно они хотели заставить всех забыть о том, что сами принадлежали этой стране, этому народу, который собирались отдать на растерзание римской армии, в которой теперь служили. Они были похожи на разъяренных псов, рвущихся к добыче.
Солдаты подняли правую руку.
Это была клятва — победить, предать разорению, убить.
Я снова подумал о Леде, дочери Иоханана бен-Закая, и взглянул на царицу Беренику. Высокомерная и гордая, она с презрением смотрела вокруг и, казалось, не заметила, как к ней подошел Тит.
5
Я приблизился к Титу, неподвижно стоявшему перед Береникой. По тому, как напряженно его руки вытянулись вдоль тела, было видно, что он едва сдерживает себя, чтобы не наброситься на Беренику, не обнять ее за талию или плечи.
Я слегка коснулся его запястья.
Возвышение постепенно пустело. Трибуны и легаты, префекты и центурионы присоединились к легионам, центуриям, когортам, которые уже пришли в движение. Им предстояло пересечь Птолемаиду, войти в Галилею, направиться сначала к Йодфату и Габаре, а затем к Тибериаде, городу на берегу озера, в царстве Агриппы и Береники.
Еврейская царица продолжала стоять, по-прежнему не замечая Тита, который находился так близко от нее, что, казалось, их тела соприкасались.
В углу возвышения я увидел Цениду в окружении слуг, наблюдавшую за Титом и Береникой.
Я снова слегка коснулся руки Тита, желая предупредить его. Легкая вспомогательная пехота и лучники, которые несли знаки отличия, проходили перед трибуной, возглавляя поход. За ними шли тяжело вооруженные римские легионеры, всадники, и, наконец, лучшие войска, впереди которых гарцевал полководец Флавий Веспасиан.
Перед этим огромным квадратом из лошадей и людей, сверкавшим золоченым оружием, шли мулы, груженные разобранными осадными и метательными машинами, таранами и баллистами, катапультами и скорпионами. За ними двигались кавалерия и отборная пехота, в центре которой должен был занять свое место легат Тит.
![Николай Лейкин - Наши за границей [Юмористическое описание поездки супругов Николая Ивановича и Глафиры Семеновны Ивановых в Париж и обратно]](/uploads/posts/books/225932/225932.jpg)
