Борис Комар - Векша
- Неужели их у нее столько?
- И не сосчитать! Что кур в курятнике.
- А зачем? - не мог постичь Векша.- Что они там делают?
- Работа всегда найдется! Шьют уборы для княгини, одевают ее, веселят, есть подают.
- Разве она сама не может? Она же, верно, не калека?
- Такое скажешь - калека! - усмехнулся Путята.- Ясное дело - не калека. Княгиня! Вот кто она. Понятно? Ну, а теперь пойдем попробуем меду, - потянул Векшу к толпе.
- Что-то не хочется мне меду, - сказал Векша, когда подошли к гульбищу.- Может, лучше послушаем дудариков?
- Иди слушай: я тебя найду, - согласился Путята и заспешил к кадкам с хмельным напитком, вокруг которых толпились простолюдины.
Векша протолкался к помосту, на котором дударики что было силы дули в длинные рожки-дудки, несколько человек били в бубны, а вокруг них, подбрасывая вверх шапки, подпрыгивали захмелевшие плясуны.
Путята не задержался, вскоре отыскал Векшу. Был злой, насупленный: меду ему не досталось, кадки были пусты.
Глава четвертая
НЕОЖИДАННОСТЬ
Если бы Путята не дергал Векшу за рукав, тот, пожалуй, до глубокой ночи проторчал бы на княжеском дворе - так весело было ему на том гульбище.
- Да хватит тебе, домой пора, - уговаривал Путята.- Ночь уже, хозяин рассердится.
- Ну, ладно уж, пойдем, - наконец поддался Векша.
Выбрались из толпы, вышли за ворота и направились по крутому спуску вниз. Вдруг в стороне в темном переулке раздался отчаянный женский крик.
- Стой!..- остановился Векша.
- Душат кого-то...- прошептал Путята, пугливо хватая Векшу за рукав.Бежим!
- Ты что? - отшатнулся от него Векша.- Защитить надо!
- Бежим, говорю, да побыстрее, прибить могут...
- Странно у вас! У нас разве что зверя остерегаются о такую пору...
Крик снова повторился и оборвался. Векша метнулся в узкий проулок. Там двое ратных людей тащили за руки девицу, третий сзади набрасывал ей на голову корзно [накидка, которую носили знатные люди в Киевской Руси]. Девушка сопротивлялась, пыталась вырваться, но они держали ее крепко.
Векша выдернул из ограды кол и, выкрикивая во весь голос охотничье: "Аго-о!.. Аго-о!..", бросился к нападающим.
Где-то позади кричал Путята:
- Ве-екша! Ве-екша-а!..
Услышав эти крики, ратные, видно, подумали, что за ними гонится много людей. Двое из них испугались и шмыгнули за ограду, а третий отпустил девушку и от неожиданности застыл на месте.
Векша с разгона ткнул его колом. Тот покачнулся, но на ногах устоял. Когда же Векша налетел на него во второй раз, ратный замахнулся мечом. Векша ударил его по руке, меч слегка зацепил плечо и упал на землю.
- Бежим! - выдохнула девушка и со всех ног побежала переулком.
Векша махнул за нею. Возле одного из дворов девушка остановилась и принялась неистово колотить кулаками в ворота. Загремел засов, приоткрылась дверца. Девушка, теряя сознание, упала на руки открывшему мужчине... Пока Векша задвигал засов, мужчина отнес девушку в дом. Векша постоял, прислушался, нет ли погони, и тоже пошел в дом. Как же он удивился, когда узнал в хозяине того худющего стрельника, которого видел сегодня на торжище! А девушка?.. Да это же дочь его, Яна!..
Отец укладывал девушку на лавку, напуганная мать кропила ей лицо водой. Яна открыла глаза и разразилась плачем.
- Да что случилось? - сурово глянул стрельник на Векшу. Векша рассказал, что произошло.
- Это те подлые чужаки, варяги! - вскипел стрельник.- Чтоб их кости волки растащили!.. Мало того, что народ объедают, так еще и позор чинят...
Оказалось, что один из ратных варягов купил у стрельника на торжище десяток стрел и попросил принести их вечером. А когда Яна, отнеся покупку, возвращалась домой, напал на нее со своими дружками.
Снаружи послышался шум, стучали в ворота.
- Гаси свет! - приказал стрельник жене.- А вы бегите в сенник, спрячьтесь там...
Векша вырыл в сене укрытие, залез в него, втащил туда и Яну. Сидели тихо, прислушиваясь к грохоту на дворе, к сердитой чужой речи, к растерянному голосу хозяина. Яна испуганно жалась к Векше, дрожала, точно лист на ветру. Он же, не решаясь обнять девушку, гладил ее по голове, как маленького ребенка. Яна немного успокоилась. Векше совсем не было страшно. Но вот шум во дворе стих. Потом скрипнула дверь в сеннике.
- Выходите... - молвил Янин отец.
В доме снова горела лучина, окошко было занавешено, мать хлопотала у стола, собирая ужин.
- Сказать тебе спасибо, - молвил, опустившись на скамью, стрельник, - это ничего не сказать. Сыном родным хотел бы назвать, так свои отец-матушка у тебя, наверное, есть. Кто ты?
Узнав, что Векша не здешний, а нанялся в гребцы к Куделе, стрельник грустно покачал головой:
- Опасное ты выбрал себе путешествие. Пусть бы никогда его не знать! - И рассказал, что прошлый год сын его так же поплыл с гостями в Греччину, но не вернулся - утонул в море во время бури.
- Беда заставила, хозяин, - сказал Векша, утаив едва ли не главную причину своего решения - желание повидать мир, и смущенно взглянул на Яну.
Встретился с ее глазами и не смог смотреть в них - так они притягивали.
- Чем отблагодарить тебя за помощь? Все отдам, ничего не пожалею.
- Разве положено, хозяин, корысть из помощи извлекать?..
- У тебя кровь!..- вдруг воскликнула девушка.
- Где? - оглядел себя Векша. Правый рукав его сорочки был окровавлен.А, пустое. Это варяг царапнул. Присохнет.
Однаково Яна достала кусок белого домотканого полотна, сорвала во дворе лист подорожника и перевязала рану. Вынула из сундука чистую вышитую сорочку:
- Переоденься.
Векша стал было отказываться, но она с такою мольбой и нежностью смотрела на него, что он согласился. Стесняясь при ней переодеваться, вышел в сени.
После ужина хозяйка постлала для Векши постель в доме. Но он не захотел там лечь, пожелал ночевать в сеннике. О том, чтобы пойти сейчас к Куделе, не осмелился даже заговорить, понимал - все равно не отпустят.
Долго лежал неподвижно на мягком душистом сене, вглядываясь сквозь дырявую крышу в темное небо, на котором сверкали яркие звезды.
Разбудил Векшу гомон на подворье. Схватил вилы и притаился за дверью.
Но голоса оказались знакомыми, он поставил вилы на место и вышел.
- Он? - спросил хозяин у Путяты.
- Он, он! - обрадовался тот.- А мы уже чего только ни передумали! С самого рассвета тебя разыскиваю.
- Гость гневается? - спросил Векша.
- Ничего, погневается да и перестанет, - махнул рукой Путята.- В поход уже снаряжается.
- Спасибо, хозяин, за гостеприимство, - поклонился Векша, направляясь к воротам.
- Э, нет! Так не отпущу. Пойдем к столу. Перед гостем уж я в ответе буду.
Путята, охочий на лакомый кусок, толкнул Векшу под бок кулаком - соглашайся, мол! Векша покосился на него сердито и последовал за хозяином.
Яна, одетая как на праздник, помогала матери ставить на стол миски. Векша не сводил с девушки глаз. Она тоже украдкой поглядывала на него.
А когда сели за трапезу и они за столом оказались рядом, оба раскраснелись, будто не за столом, а у жаркого костра сидели. У Векши даже уши стали как вареные раки.
На усадьбе гостя застали большую суету: родня снаряжала хозяина в поход. Озабоченный Куделя бегал то в клеть, то в дом, во все вмешивался, всех торопил. Увидев Векшу и Путяту, прикрикнул сердито:
- Ну и помощнички!.. Тут потом обливаешься, а они... Теперь до полуночи прособираемся. И где только тебя носило? - обратился к Векше.
Вместо него обо всем рассказал Путята. Гость покачал головой; укоризненно заметил:
- Ты, молодче, за бедой не гоняйся, она сама тебя найдет. Возьми в толк: город - это не пуща и не весь дикая древлянская.
Векша смолчал и вместе с Путятой стал помогать Куделиной родне. Напрасно гость гневался, горячился. В дорогу собрались быстро, за полдня. Меха, пересыпанные терпкой полынной трухой, были в мешках; немудреный дорожный харч - пшено, крупа, соль, сало и сухари - в сумках; теплая одежда, которой в пути предстояло служить и постелью, небольшая рыбацкая сеть, котел, ложки, корчага для воды связаны в отдельный узел.
После обеда наведались Яна с отцом. Стрельник просил Куделю не гневаться на Векшу за вчерашнее.
Отец ушел, а Яна осталась. Рассказывала гостевой жене о вчерашнем происшествии, а сама все поглядывала на Векшу, укладывавшего с Путятой мешки на волокушу.
Управившись с работой, Векша предложил Яне проводить ее домой. Вышли со двора и сами того не заметили, как вместо тихого переулка, где жила Яна, очутились возле Олеговой могилы, там под высоким курганом почивал бывший грозный киевский князь.
Рукотворный курган уже зарос травой и кустарником. Чернел лишь самый верх его, куда вилась протоптанная дорожка, - там каждую весну, в день поминовения пращуров, жгли костры,, справляя по Олегу тризну.
