Франсин Риверс - Фамарь. Без покрывала
Фамарь вышла на утренний солнечный свет. Акса направилась вместе с ней к Зимрану и Иуде, стоявшим поодаль. Девушка выплакалась в эту ночь. Она больше не будет проливать детских слез, хотя трудно не плакать, когда за спиной тихонько плачет Акса.
— Может быть, все, что мы слышали, — неправда, — сказала Акса. — Может быть, он не такой плохой, как говорят некоторые.
— Какое это теперь имеет значение?
— Ты должна постараться заставить его полюбить тебя, Фамарь. Влюбленный мужчина — глина в руках женщины. Может, боги будут милосердны к нам!
— Будь милосердна ко мне, замолчи!
Когда они подошли к мужчинам, отец поцеловал Фамарь.
— Будь плодовита и умножь дом Иуды.
Он очень хотел, чтобы они поскорее ушли.
Иуда шел впереди, Фамарь и Акса — за ним. Он был высоким мужчиной и шагал широко, Фамарь же, чтобы не отставать, должна была идти быстро. Акса, вздыхая, бормотала жалобы, но Фамарь не обращала не нее внимания. Она будет усердно трудиться. Она будет доброй женой. Она предпримет все, что в ее силах, чтобы сделать своего мужа уважаемым человеком. Она умеет разбивать сад, ухаживать за стадом, готовить еду, делать глиняную посуду, ткать. Она достаточно хорошо умеет читать и писать, чтобы правильно вести расходные книги. Она знает, как экономить продукты и воду в тяжелые времена и быть щедрой в добрые. Она умеет варить мыло, плести корзины, шить, изготавливать инструмент и управлять слугами. Но дети будут самым великим благословением, которым она одарит своего мужа, — дети, создающие семью.
Навстречу им вышел второй сын Иуды — Онан.
— Ир ушел, — сказал он отцу, глазея на Фамарь.
Иуда с силой ударил посохом по земле.
— Куда ушел?
Онан пожал плечами.
— Смылся со своими дружками. Он рассердился, когда услышал, куда ты пошел. Я держусь подальше от него. Ты знаешь, как он раздражает меня.
— Вирсавия!
Иуда зашагал к каменному дому.
На пороге появилась полная женщина с сильно подведенными глазами.
— Что ты кричишь?
— Ты говорила Иру, что я сегодня приведу домой его невесту?
— Говорила.
Она лениво прислонилась к косяку.
— Тогда где же он?
Она вскинула голову.
— Я его мать, Иуда, а не надзиратель. Он придет, когда захочет, и не раньше. Ты знаешь его.
Лицо Иуды потемнело.
— Да, я знаю его, — он сжал посох с такой силой, что суставы его пальцев побелели. — Вот почему ему нужна жена!
— Может быть, эта? Но ты говорил, что девушка красива. — Она бросила беглый взгляд на Фамарь. — Ты действительно думаешь, что эта тощая девица вскружит ему голову?
— Фамарь старше, чем кажется. Покажи ей комнату Ира.
Иуда ушел.
Поджав губы, Вирсавия оглядела Фамарь с головы до пят и возмущенно встряхнула головой: «Удивляюсь, о чем думал Иуда, когда выбирал тебя?» Развернувшись, она ушла в дом, оставив Фамарь и Аксу одних.
* * *Ир вернулся домой поздно вечером в сопровождении нескольких своих друзей из хананеев. Они были пьяны и громко смеялись. Фамарь держалась в стороне, зная, каковы мужчины в таком состоянии. Ее отец и братья часто много пили, а потом яростно спорили. Она понимала, что благоразумнее не попадаться им на глаза, пока не иссякнет действие вина.
Фамарь, зная, что ее позовут, приказала Аксе одеть ее в свадебный наряд. Девушка заставляла себя забыть все те ужасные истории, что она слышала об Ире. Возможно, тот, кто говорил о нем дурное, имел какие-то тайные мотивы. Она будет уважать его, как подобает уважать мужа, и приспособится к его требованиям. Если Бог его отца будет милостив к ней, она родит Иру сыновей. Если Бог его отца благословит ее, она вырастит их сильными и честными. Она научит их быть надежными и верными. А если Ир пожелает, она будет рассказывать им о Боге Иуды и заставит их поклоняться Ему, а не богам своего отца.
И все же сердце Фамари трепетало, и с каждым часом рос страх.
Когда в конце концов Фамарь позвали, она, увидав Ира, была восхищена им. Ир был высоким, как и отец, и тело его свидетельствовало о большой физической силе. У него были материнские черные, густые и вьющиеся волосы, которые он на ханаанский манер зачесывал назад. Медный обруч вокруг лба делал его похожим на ханаанского князя. Красота юноши вызвала в Фамари благоговейный трепет, но, взглянув в его глаза, она почувствовала тревогу. Это были холодные черные глаза, лишенные всякого сострадания. В наклоне его головы читалась гордость, в изгибе губ — жестокость, и во всех его манерах — равнодушие. Он не сдвинулся с места, чтобы взять ее за руку.
— Так вот моя жена, которую ты выбрал мне, отец?
Фамарь вздрогнула, услышав тон, каким он произнес эти слова.
Иуда положил руку на плечо сына.
— Заботься о том, что принадлежит тебе, и, может быть, Бог Авраама даст тебе много сыновей.
Ир стоял и, не моргая, смотрел на Фамарь. Лицо его было подобно маске.
Весь вечер друзья Ира отпускали грубые шутки по поводу его женитьбы. Они без устали поддразнивали его, и хотя Ир смеялся, Фамарь знала, что это не забавляет его. Ее свекор, погруженный в собственные мысли, много пил, пока Вирсавия, сидевшая в небрежной позе рядом с ним, поедала лучшие куски со свадебного стола и не обращала на невестку никакого внимания. Фамарь была обижена, смущена и расстроена такой грубостью. Что дурного сделала она своей свекрови, чем обидела ее? Вирсавия будто решила совсем не замечать Фамарь.
По мере того как медленно тянулась ночь, ее страх уступал место депрессии. Она чувствовала себя в этом обществе покинутой и забытой. Она выходила замуж за наследника дома Иуды, и тем не менее никто и слова не сказал ей, даже молодой муж, сидевший рядом с ней.
Медленно проходили часы. Фамарь совсем утомилась. Сказывались бессонная ночь и долгий переход в новый дом. Напряжение брачного пира еще больше истощило ее. Она изо всех сил старалась не закрывать глаза. Еще больших усилий стоило ей сдерживать слезы, готовые хлынуть из глаз.
Ир ущипнул ее. Фамарь глотнула ртом воздух и отшатнулась от него. Жар залил ее щеки, когда она поняла, что нечаянно задремала у него под боком. Друзья смеялись и подшучивали над ее молодостью и предстоящей брачной ночью. Ир смеялся вместе с ними.
— Твоя кормилица приготовила для нас комнату.
Он взял ее за руку и поднял на ноги.
Как только Акса закрыла за собой дверь их спальни, Ир отошел от Фамари. Акса заняла свое место за дверью и начала бить в маленький барабан и петь. Фамарь почувствовала озноб.
— Прости, мой господин, я уснула.
Ир ничего не сказал. Она ожидала, ее нервы были натянуты до предела. Он наслаждался ее состоянием, испытывая девушку своим молчанием. Сложив руки на груди, она решила ждать. Он, язвительно улыбаясь, снял пояс.
— Я заметил тебя в прошлом году, когда мы привели стадо на поле твоего отца. Думаю, именно поэтому отец решил, что ты могла бы стать моей женой.
Он внимательно оглядел ее с ног до головы. «Он не очень хорошо меня знает», — подумала Фамарь.
Она не придиралась к словам Ира. Она оправдывала его. В конце концов и ее сердце не забилось от радости, когда пришел Иуда и предложил за нее выкуп.
— Ты боишься меня, не так ли?
Если она скажет «нет», то солжет ему. А сказать «да» было бы неразумно.
Он поднял бровь.
— Тебе следует бояться. Я злой. Или ты не умеешь говорить?
В самом деле, она могла и не могла представить, что он собирается делать. Не протестуя, она продолжала молчать. Она достаточно часто видела своего отца в ярости, чтобы понимать, что лучше ничего не говорить. Слова для вспыльчивого характера все равно что масло для огня. Мать всегда говорила ей, что раздраженные мужчины непредсказуемы. Фамарь не хотела раздражать Ира.
— Ты осторожна, малютка, да? — Он лениво улыбнулся. — По крайне мере, ты понимаешь, что к чему. — Он подошел к ней. — Бьюсь об заклад, ты слышала обо мне.
Ир легко коснулся пальцем ее щеки. Она постаралась не уклониться от его руки.
— Твои братья, наверное, приносили домой сплетни?
Ее сердце билось все сильней и сильней.
— Как сказал мой отец, ты теперь моя, мой мышонок, и я могу делать с тобой все, что пожелаю. Напомни мне поблагодарить его.
Он взял ее за подбородок. Его глаза холодно мерцали, напоминая Фамари глаза шакала в лунном свете. Когда он склонился и поцеловал ее в губы, она почувствовала сильный озноб. Он отступил назад, оценивая ее.
— Верь слухам, каждому из них!
— Я постараюсь угодить тебе, мой муж.
Щеки ее горели, голос дрожал.
— О, не сомневаюсь, ты будешь стараться, моя прелесть, но у тебя не получится. — Его рот искривился, показав ряд зубов. — Ты не сможешь.
Для того чтобы понять, что он имел в виду, Фамари понадобился всего лишь день из недели брачного пиршества.
Глава 2
