Владимир Андриенко - Приключения боярского сына Том 1 Битва под Конотопом
– Хорошо! Знаю полк стремяных стрельцов. Все молодцы! Веди его сюда!
Пожарский посмотрел на наказного гетмана и спросил:
– Ну что, пан Иван, думаешь, выйдет из этого дела что-нибудь?
– Выйдет Семен Романович. Сам понимаешь дело-то какое. Второго такого шанса не будет.
Пожарский замолчал. Он вспомнил что обещал царю в Кремлевской палате не щадя жизни своей отстоять Украину от нашествия татар. Слово же князя Пожарского тверже камня! Сие всем известно.
– Но если дать этому сыну боярскому знать тайное, то он может сию тайну продать, али проговориться! Так? – тряхнул головой воевода.
– Мятелев не человек – кремень! – вступился за Федора Стрешнев.
– Пытки многих кремней ломали. Ничего не желаю сказать плохого про этого боярского сына. Но пытки многих ломали.
– Надежнее Мятелева нет никого, воевода! Да и много ли будет ему известно?
– Тогда зови его сюда! – сказал Пожарский.
Стрешнев хлопнул в ладоши и в тот же момент в шатер вошел Федор Мятелев. Сын боярский низко поклонился воеводам.
– Вот, он, князь-воевода. Сын боярский Федор Мятелев. Удалец, каких мало.
Федор еще раз поясню поклонился воеводе. Пожарский окинул его взглядом и произнес:
– По стати хорош уродился, раб божий. Саблей хорошо владеешь ли?
– Изрядно, князь-боярин. С малолетства тому искусству обучен. Не единожды с татарами переведался сабельными ударами.
– Это твоя первая большая компания, молодец?
– Первая воевода. До тех пор я токмо в пограничных стычках имел возможность отличиться.
– Теперь будет у тебя возможность отличиться. И заслужить мою благодарность. А уж коли заслужишь её, то многим тебе станут Пожарские обязаны. И не токмо князья Пожарские, но и Русь и царь тебя не оставят за службу твою.
– Я готов служить, князь-воевода. Что повелишь, то исполню, – ответил Фёдор.
– Задание тебе будет сложное и опасное. Поедешь в Крым с тайной миссией, – произнес князь и внимательно посмотрел в глаза боярскому сыну.
Федор выдержал колючий взгляд воеводы и лика не отворотил, как делали другие.
– В Крыму проклятом в Бахчисарае томиться в плену, в злой неволе, один человек.
Очень нужный для Руси человек.
– Надлежит тебе отправиться в Крым, – продолжил гетман Беспалый. – И того человека вызволить из злой неволи.
– Дак битва впереди, князь-воевода, – проговорил Федор.
– Битва не про твою честь, сын боярский, – ответил Мятелеву Пожарский. – У тебя будет своя битва и похлеще чем та, в которой станем рубиться мы. Для того похода дам я тебе полторы тысячи золотых ефимков. И дам тайный знак к нашим доброхотам в Крыму. Ежели не хватит тех денег, то возьмешь у них. Они под мое имя дадут хоть пятьдесят тысяч. Но дело не в деньгах. Будь дело в них – послал бы в Крым купца. Действовать стоит смелостью и силой. Вот почему направляю туда тебя.
– Сделаю все, как скажешь, князь-воевода. Будь в надеже!
– Язык тебе какой-либо окромя русского ведом ли, сын боярский Мятелев? – спросил воевода.
– Немного знаю по-польски.
– Немного это плохо. Гетман, – воевода посмотрел на Беспалого, – есть у тебя человек верный ему в напарники? Такой чтобы языки знал?
– Нет, князь. Один казачина был, да убили его в стычке два дня назад. Убежал из Академии в армию. Ему сабля видите ли сподручнее чем перо да бумага. Говорил словно турок по-турецки, по-польски как истый варшавянин, по-латыни не хужее ксендза, татарский ему ведом тож. И рубака был каких мало.
– Что ж ты такого в бой бросил? – спросил Пожарский. – Таких беречь надобно.
– Оно так, князь, – согласился наказной гетман. – Да разве же его чертяку было удержать? Я сколь раз хотел его в писаря определить. Ни в какую не хотел. Я его батьку хорошо знаю. Служил сотником в личном охранном полку гетмана Богдана Хмельницкого.
– А у тебя есть, кто на примете? – спросил воевода у Стрешнева.
– Есть! Дворянин Васька Ржев. Посольского приказа дьяком мог бы стать.
– А не тот ли это Ржев, что ранее сотником был в полку Улебина?
– Сын того сотника, князь-воевода! – спокойно ответил Стрешнев.
– Сын? Хорош в битве?
– Хороший рубака и смел. Будь в надеже, боярин. Я знаю сколь важна эта миссия, и не раз думал об том. Василий Ржев не подведет.
– Добре. Пойдут они вдвоем в Крым, и там им поможет наш человек.
– Наш? – удивились гетман и воевода Стрешнев.
– Наш. Но имя его я даже вам сказать не могу. Только самому царю и то не в палате, а в чистом поле. Сын боярский и дворянин Ржев узнают его из моего письма…
Князь Семен Пожарский и тайный агент государя Князь Семен Пожарский был погружен в свои мысли. Он не мог ими поделиться ни с наказным гетманом, ни с одним из своих воевод. Он ждал своего тайного гонца и тот пришел как всегда, словно тень незаметно. Воевода поражался способности этого человека ступать бесшумно.
– Мой поклон, князю-воеводе!
– Ты уже здесь? – Пожарский поднял голову.
– Ты звал меня, князь, и я здесь!
– У меня к тебе срочное дело.
– Мне по иным делам не зовут, князь.
– Завтра в Крым отправятся двое моих людей. Надобно им помочь добраться до места без приключений. Сейчас всюду ходя шайки татарских людоловов.
– Оно так, князь, – ответил человек. – Но я долго уже живу среди татар и скажу тебе, что они иначе просто не могут. Без войны они никто. И они всегда будут нападать на нас, и на Польшу, и на Украину. Их нужно уничтожить всех или смириться их набегами. Третьего не дано.
– Даст бог, уничтожим нехристей поганых.
– На все воля Аллаха! – гость поднял ладони к верху.
– Ты совсем обасурманился? – улыбнулся Пожарский.
– Я всегда был мусульманином, воевода. И от веры предков никогда не отрекался, хоть и служу царю Московскому. Твоим людям я помогу.
– Как им в Крым ехать лучше? Под какой личиной?
– Под видом купцов-поляков. Я могу дать им ярлык к перекопскому бею. Обращусь к моему господину Селим-бею. Хан ему не откажет в ярлыке. Но это если они знают польский.
– Один из них знает.
– Уже хорошо. Второй может выдать себя за его слугу. Или за войскового товарища.
Пусть будет католиком, что перешел из православной веры к латинянам. Таких немало среди украинской шляхты.
– Отлично. Пусть так и будет.
– Я понял тебя, воевода. Однако, хочу предупредить.
– О чем?
– Дороги сейчас стали опасны, и они могут попасть в беду даже с ярлыком.
– Ярлык перекопского мурзы не защитит их? Но мурза Перекопа действует от имени самого хана крымского! Ты что мурза, желаешь сказать, что татары больше не чтят своего хана?
– Их может даже не защитить ярлык самого падишаха, воевода. В степи много таких, кому сейчас во время большой войны наплевать на ярлыки. Ты ведь слышал о кайсаках?
– Диких татарах? – спросил Пожарский.
– Если бы о татарах, воевода. Кайсаки в сто раз хуже татар. Те хоть своего хана чтят, да Аллаха бояться. А кайсаки не верят ни во что и им плевать на все приказы.
– И их сейчас много в степи?
– Слишком много. Это такой сброд, что ни на какой ярлык не посмотрит. Одна такая шайка состоит под моей командой. Никто не знает, чего мне стоило их подчинить.
Звери лютые – не люди. Родную мать зарежут.
– Тогда тебе придется сопроводить моих посланцев до Крыма, Али. У них важная миссия.
– Они люди верные? Проверенные? – спросил тот.
– Нет. Я подобрал их случайно.
– Что? Ты в уме ли, воевода? Случайные люди? И мне нужно открыться случайным людям?
– В том то и все дело, что люди это случайные, Али. Сделают свое дело и просто исчезнут. Об том наши люди в Крыму будут упреждены. Уберут их без шума. По тихому. И все концы в воду, как у нас на Руси говорят.
– А что у них за дело в Крыму?
– Про то я сам не ведаю точно, Али. Повеление пришло мне из Москвы сие исполнить.
Нужно будет вызволить одного человека из беды. А кого, про то те люди, что в Крыму лишь ведают.
– Но как твои посланцы на тех людей выйдут, воевода?
– То в тайной грамотке сказано, что я велел посланцу передать. Одному из тех, кого посылаю ту грамотку вручат.
– Хорошо. Я как раз еду в Крым и возьму с собой твоих "купцов".
– Отлично, Али. И скажи им все как делать в Крыму надобно. Я хотел дать им указания заранее, но ежели, ты с ними поедешь, то сам все им и обскажешь…
Полковник Семен Стрешнев и сын боярский Федор Мятелев Стрешнев осмотрел Мятелева. Тот в польском богатом кунтуше со своими лихо закрученными усами выглядел настоящим шляхтичем.
– Тебе бы в Варшаву, то все панночки твои бы были, Федька. Еще бы польский знал, то лучше и придумать нельзя.
– Я знаю немного польский. Выдам себя за православного шляхтича из Львова.
– Лучше не за православного, а за принявшего католичество. Вот возьми, – Стрешнев протянул сыну боярскому золотой латинский крест. – Достался от одного пана, лично мною убитого в поединке во время прошлой войны здесь на Украине.
