Виталий Федоров - Рельсы жизни моей. Книга 1. Предуралье и Урал, 1932-1969
Чуть проклюнется в мае месяце трава, как скот выгоняют на пастбище. Пасут индивидуальных животных два пастуха, назначаемых по очереди из разных домов. Один из пастухов обязательно должен быть взрослым, а второй может быть и ребёнком 8–10 лет. Мне тоже доводилось быть пастушком. В индивидуальном стаде паслись вместе и довольно легко уживались коровы, козы и овцы. У большинства коров на шее вешали ботало, которое издавало звук «бум-бум». Ботало было на случай, если корова отобьётся от стада и надумает погулять по лесу.
А в свободное время на каникулах мы, мальчишки, играли в лапту. Мячи были скатаны из шерсти, и были довольно прыгучими. Этими же мячами мы соревновались в жонглировании. Выполняли разнообразные упражнения (их было около десятка), часть из них возле стенки. Также мы играли в ножички, а ещё в чику. Эта игра была уже азартной, играли-то монетами и выигравший получал денежку в личное пользование. Кратко о правилах игры. Каждый игрок ставит на кон монетку (желательно у всех одного номинала). Денежки ставятся на пол стопкой, решкой вверх. Игрок, получивший по жребию право первого броска, берёт «биту» (самую тяжёлую пятикопеечную монету) и пытается ею попасть с двух-трёх метров в стопку монет. Если ему это удаётся, да плюс ещё какие-то монеты переворачиваются орлом, то он, встав на колени, пытается выиграть остальные монеты. Если ни один из игроков не попадает в стопку, то во втором круге первым бьёт тот, чья бита упала ближе всех к стопке. Моими партнёрами по играм были новые соседские мальчишки, все по фамилии Ворончихины: Гена, Саша и Евстегней. Саша был старше нас на два года, хотя учился вместе с нами. Чаще всего он и выигрывал. А нас учил выигрывать.
* * *Дядя Ефим выделил нам один улей пчёл. Он знал, что наша мама умеет с ними обращаться – и по уходу, и по медосбору. А маму научил пчеловодству её отец – мой дедушка. У него была большая собственная пасека. Мама смело открывала улей, где кишели сотни, а может быть, тысячи пчёл, и голыми руками вынимала рамки с мёдом и вставляла новые с вощиной. Правда, на голове у неё имелась мелкая сетка, а также она пользовалась дымокуром для освобождения медовой рамки от пчёл.
На следующий год у нас уже было два улья. Пчёлы размножаются и им становится тесно в улье. В одно прекрасное время (обязательно летом, в хорошую погоду) молодёжь с новой маткой – она в улье должна быть одна – вылетают из старого дома и целым роем летят, пока на их пути не попадётся кустик или маленькое деревце. Пчеловод, вероятно, догадывается по поведению пчёл, шуму в улье, что рой скоро должен вылететь, и готовится его поймать, устанавливая по периметру метрах в пятидесяти несколько искусственных кустиков и ёлочек. Если на одном из этих препятствий обнаружат рой пчёл, то к нему подносят улей и собирают пчёл в него. И получается новая пчелосемья.
Мы установили ульи в огороде на травянистой поляне недалеко от дома. А с началом холодов заносили их в подполье.
Глава 5. КОНИ, КОНИ…
Я уже упоминал, что наш новый дом был построен вблизи конного двора (конюшни). Лошади были единственным транспортом в деревне, и им уделялось особое внимание. Коней должно быть много, и они должны быть здоровыми, выносливыми и сильными. Эти безусловные трудяги выполняли всю тяжёлую работу.
Я был завсегдатаем конного двора, знал клички большинства лошадей: Дружок, Рыжик, Ветерок – жеребцы; Боец – мерин; Ласточка, Пионерка, Комсомолка – кобылы. У меня тоже были «лошадки» с такими кличками. Они были выполнены из деревянных палок. Цвет моих «лошадок» почти соответствовал масти вышеназванных лошадей: Пионерка была серая в яблоках, а моя «лошадка» – палка берёзовая, Дружок гнедой масти – моя палка красноватая. Я садился верхом на одного из своих «коней» и скакал по невспаханной части своего огорода, менял «коней» и снова скакал.
Был в низине за огородами, недалеко от речки родник со вкусной, прозрачной водой, из которого я сам пил воду и поил своих «коней». Однажды взял из дома колокольчик и подвязал к одной из своих «лошадок» и поскакал на водопой, а когда поил «коня» – колокольчик сорвался и утонул в иле. Я пытался его найти, но безуспешно. Родник был глубок и руками его дна я достать не мог. Так и остался колокольчик на дне родника.
Расскажу ещё о конном дворе. Там находилась конюшня – длинное здание, разделённое посередине коридором, а по обе стороны от него – стойла для лошадей, у каждой своё. В стойле имеется кормушка, куда конюхи подают корм. На дворе имеется два небольших навеса. Один для зимнего инвентаря: грузовых саней и комовок – пассажирских. Другой – для летних повозок: грузовых телег и пассажирских бричек. А также имелось отапливаемое здание для сбруи: хомутов, сёдел, уздечек, вожжей и т.п. Тут же находились и конюхи, при необходимости ремонтировали инвентарь и сбрую. Основной же их обязанностью было кормить коней и ухаживать за ними.
Напротив, через дорогу, была кузница, где подковывали лошадей. Там было специальное стойло, где для каждой ноги лошади имелась подставка, на которых по очереди подковывали копыта. Лошадь стояла на трёх ногах, так как четвёртая была поднята на подставку и привязана так, что копыто становится вверх ступнёй. Её очищают от грязи напильником. Подбирают по размеру подкову и подрезают ножом копыто, подгоняя к подкове. Но самое жестокое – однако, видимо, необходимое – нагревают подкову до очень высокой температуры, почти докрасна, и при помощи щипцов прикладывают непосредственно к копыту для окончательной подгонки. Идёт дым от подгорающего копыта. Наконец, когда подкову подогнали, очистили нагар, охладили в холодной воде, её прибивают к копыту специальными гвоздями.
Мне довелось видеть, как жеребят примерно годовалого возраста мужского пола превращали в меринов, то есть в евнухов. Для этого приезжал ветеринар из Архангельского. Выводили несчастное животное за конюшню, укладывали на солому, связывали ноги, держали голову. Потом ветеринар разрезал шкуру яичек и яички выдавливал руками, отрезая ножницами трубки, соединяющие их с другими органами. Потом разрез зашивался, смазывался йодом. И новый мерин готов! После того, как ему развязывали ноги, он поднимался. Ему больно, но он об этом сказать не может. Лишь слёзы выступают из глаз, да чуть заметно постанывает. Его отводят в стойло до заживления ран, а потом – в табун.
Кони летом паслись табуном в ночное время, днём-то они работали. За табуном следил дедушка. А мы, пацаны, просились к нему в ночное. Он, с согласия родителей, позволял посидеть у костра и послушать его байки. Выгон находился около густого леса и при свете костра он казался зловещим. А тут ещё дед старался нас напугать страшными историями, в которых было не понять, где правда, а где вымысел – нам, малышам, всем было по 7–9 лет.
Табун состоял из кобыл с жеребятами и меринов. Жеребцы питались в ночное время свежескошенной травой. Их было в конюшне трое.
Дружок – крупный и сильный конь гнедой масти, уже в солидном возрасте. Его всегда запрягали на торжественные случаи: свадьбы, проводы в армию и др. Он преображался, когда на дуге и его упряжи звенели колокольчики и бубенцы, всё было разукрашено лентами – не мог устоять на месте, гарцевал. Ему так нравился этот звон, и шум празднества, и игра гармони. Дружок на ходу был красив: с высоко поднятой головой, изогнутой шеей и развевающейся чёрной гривой. Он всегда, как в праздничных кортежах и обозах, шёл первым. А если бы кто-то решил его поставить вторым или третьим, то он бы всё равно стремился стать первым. Другие уставали, а он был очень вынослив – настоящий лидер среди коней деревни.
Рыжик. Тоже жеребец, но совсем другого склада. Он был поджар (худощав), длинноног, быстр. Настоящий скаковой конь. Окрас рыжий (саврасый), ноги ниже колен белые до копыт. На морде широкая белая полоса. На нём не возили тяжёлые грузы, его не использовали на пахоте. На нём ездил единственный человек – председатель колхоза Ефим. Иногда верхом в седле или в бричке летом, а зимой в кошеве.
Ветерок. Молодой жеребец, возможно, сын Дружка. Они были похожи по масти и комплекции.
Почему они не паслись с табуном? Дело в том, что жеребцы жестоко дерутся между собой – инстинкт вожака, а тот, кто побеждает – становится обладателем большого количества кобыл.
Как-то на весенней вспашке не так далеко друг от друга пахали на Дружке и Ветерке. А когда они поравнялись, Дружок, завидев вблизи молодого соперника, кинулся к нему. Пахарь не успел схватиться за вожжи, Дружок вырвал плуг из его рук и ринулся на противника. Сбил его с ног и зубами чуть не выдрал у него детородное хозяйство. Всё-таки пахари сумели вмешаться и остановить смертоубийство. А иначе быть бы Ветерку в лучшем случае мерином. Ветерок несколько дней «пробюллетенил» и выздоровел.
