А. Волков - Ярослав Мудрый
До Любеча Егорий с Иваном ехали трое суток. Ехали они быстро, неутомимо, делая небольшие остановки, чтобы только дать отдых лошадям.
В Любече гонцы отдохнули несколько часов, зашли к своему дяде, старцу Семену, и к настоятелю одной из церквей любечских отцу Никодиму, к которому их направил Иларион, а также к родителям Антония Печерского, жившим в этом городе. Они советовались с отцом Никодимом, говорить ли людям о кончине великого князя. При этом они рассказали о случившемся с ними в дороге и об опасности, которая грозит со стороны Святополка.
— Пусть так, — ответил отец Никодим, — а все же вы пока не разглашайте о кончине великого князя. Придет время — люди узнают. А то вы скажете, что великий князь преставился и что Святополк овладел столом, а может быть, Господь Бог не допустит этого — к чему напрасно смущать людей? Если же вы скажете, что великий князь преставился и что неизвестно, кому достанется стол великокняжеский, то могут пойти среди людей разные кривотолки, а люди разбойные, узнав, что нет на столе великого князя, осмелеют и начнут грабить народ.
Того же мнения был и старец Семен, а потому в дальнейшем пути до Смоленска Егорий и Иван хранили тайну о кончине великого князя, а на расспросы, куда и зачем они едут, отвечали, что держат путь в Смоленск по делам торговым.
Из Любеча выехали под вечер и направились берегом реки. Было около полуночи, когда они услышали крики. Они поторопились туда. Оказалось, что на расположившихся отдыхать на берегу византийских купцов, возвращавшихся из Смоленска через Киев в Царьград, напали разбойники. Егорий с Иваном, бросившись на разбойников неожиданно с тылу, дали возможность купцам со браться с силами и помогли одолеть разбойников и обратить их в бегство Купцы, кланяясь Егорию с Иваном и благодаря их, спросили:
— Кто вы такие, добрые витязи?
Те сказали.
— А куда ж путь держите?
— Едем в Смоленск, куда нас послал старец к другому старцу — гусельщику Григорию.
— К Григорию? — переспросили несколько купцов. — Так он теперь в Смоленске. Мы были там.
— Еще раз благодарим вас, добрые молодцы, — сказал старший из купцов, — за помощь. Много теперь разбойных людей на Руси стало, великий князь слаб здоровьем стал, а потому разбойным и воровским людям воля. А не слышали вы в Берестове, добрые молодцы, как здоровье великого князя Владимира?
— Слышали, что слаб, — ответил Иван.
— Слаб, — подтвердил Егорий.
Старший из купцов велел принести Егорию и Ивану подарки, они отказались, сказав, что считали своей обязанностью помочь купцам отбиться от разбойных людей, но купцы стояли на своем и просили не обижать их отказом.
— Если так, — наконец сказал Иван, — то мы возьмем от вас только бусы для наших жен, а много нам и брать-то нельзя, потому что путь наш долог и мы торопимся. А вы лучше, прибыв в Любеч, зайдите к отцу Никодиму и пожертвуйте на храм Божий.
— Пусть будет по-вашему, — ответили купцы, — но, не покормив, мы уж вас ни за что не отпустим.
— За это спасибо есть хочется да и отдохнем с вами немного; разбойные люди, которые нападали на вас, верно, тут недалеко где-нибудь, а потому мы должны подождать до рассвета, чтобы они в темноте не напали на нас.
С рассветом они тронулись в дальнейший путь Следующий день и наступившая затем ночь прошли для них благополучно, но на второй день зарядил проливной дождь Дождь не унимался и ночью Почву размыло, и лошади вязли в грязи Местами путникам приходилось сходить с лошадей и вести их за повод. Несмотря на все эти приключения, ночью на седьмые сутки они поспели к Смоленску Когда они поднялись на один из холмов, окружающих город, Егорий сказал:
— Вон, видишь, брат Иван, Смоленск-то! Смотри, какой он при месяце красивый.
— Красивый, что и говорить, но не краше ничем Киева, да и Днепру здешнему куда до нашего, — ответил Иван. — Наш-то и широк и могуч, а здесь — совсем малая речонка. Недаром говорят, что Киев всем русским городам отец!
— Сказывают, что и Новгород велик и красив, и река там, говорят, тоже большая, и идет она в большое озеро Нево, а озеро это прямо к морю Варяжскому подходит. Старец-то Григорий оттуда родом. Сказывал, что зимы там лютые, но и люди крепкие и отважные: ни холода, ни моря не боятся, а море-то Варяжское серое да сердитое… Хотел бы я там побывать, — заключил Егорий.
— Ну что ж, поезжай в Новгород со старцем Григорием.
— Сам знаешь, домой надо возвращаться: пора страдная! Не будь пора страдная, не пустил бы тебя одного в Муром: там меря — обычая звериного, Бога не знает…[6]
— Не тужи, Егорий, Бог поможет, доеду, а может быть, Григорий даст мне кого-нибудь из Смоленска, кто знает хорошо дорогу в Муром..
— А тебе надо в Смоленске попытать, не поедут ли купцы на ладьях в Киев: по течению скоро доедешь.
— Дело ты говоришь…
— Бусы-то ты свези моей жене и передай с поклоном, скажи, что до Смоленска вместе доехали счастливо, даст Бог, счастливо доеду и до Мурома и вернусь..
Они въезжали в город. Собаки подняли лай.
— Что за люди? — окликнул их ночной сторож.
— К старцу Григорию-гусельщику, — отвечали они.
— А вы-то кто такие да откуда?
— Из-под Киева, из села Берестова, от старца Андрея-гусельщика к старцу Григорию.
— Старец Григорий у боярина Стрелы, да теперь ночь, не беспокоить же вам боярина ночью!
— Ну что ж, мы подождем тут с тобой, да скоро уж и утро наступит.
Действительно, утренняя заря уже занималась.
— Да, утро близко, — сказал сторож, — поведу я вас к, терему боярскому, там подождем: авось скоро кто-либо выйдет.
— Ладно.
— Так вы говорите, что из-под Киева. Долго ли в пути были?
— Семь суток.
— Больно уж скоро вы ехали!
— Ехали скоро — это верно. Сам знаешь, пора-то страдная, — отвечал Иван, — дома надо быть, а между тем его, — он указал на Егория, — отец, а мой дядя, Андрей-гусельщик, послал нас по делу важному и спешному к старцу Григорию. Вот мы и торопились: и весть-то нужно скорей доставить, да и домой надо скорей возвращаться…
Уже рассветало, когда сторож подвел их к боярскому терему. На дворе терема собаки подняли лай. Сторож из боярских холопов подошел к калитке и через оконце спросил:
— Кто там?
— Да вот два молодца, сказывают, что из-под Киева к старцу Григорию приехали, — ответил ночной сторож.
— Из Берестова от старца Андрея-гусельщика к старцу Григорию, — сказали Егорий и Иван.
Сторож отворил калитку и, оглянув прибывших, повел их в свою сторожку, и они, утомленные, присев на лавки, сейчас же заснули. Но недолго пришлось им отдыхать — через час, не более, их разбудил старец Григорий.
Они низко поклонились старику, а он обнял и поцеловал их.
— Что вас, молодцы, сюда привело? Какие вести привезли? Что старец Андрей?
— Старец Андрей благодарит Бога за дарованный ему долгий век, — отвечали они, — шлет тебе поклон и велел сказать, что великий князь Владимир, свет Святославич, преставился…
— Вечная ему память, вечная память великому князю праведному, — произнес Григорий, осеняя себя крестным знамением. — Когда же преставился великий князь?
— Поутру семь суток тому назад…
И они рассказали Григорию, как в Киеве захотели скрыть смерть Владимира, как поступила Предслава и как старец Андрей, обсудив все с Горисветом, послал одного из сыновей к Борису.
— А вас ко мне? — спросил Григорий.
— Меня, — ответил Егорий, — к тебе, чтобы ты дал знать Ярославу, а его, — указал он на Ивана, — в Муром к Глебу…
— Подождите тут, — сказал Григорий, — я схожу к боярину Стреле. Дело важное. Сейчас вас позовут. Вам поесть и отдохнуть с дороги надо, а мы со Стрелой обсудим, как быть.
— Должны мы тебе сказать еще, старче, — начал Иван, — что неподалеку от Киева встретили мы тиуна Якшу. Допытывал он нас, куда и зачем мы едем. Мы, разумеется, ему не сказали доподлинно, а ответили, что едем к дяде Семену в Любеч, что посланы к нему Андреем проведать о здоровье его. А Якша и открылся нам, что он едет к Святополку, что Святополк идет к Киеву… А как обогнули мы Вышгород, встретили пьяных воинов Святополковых, которые сказывали, что Святополк пошел уже к Киеву…
— Горе земле будет от Святополка, — ответил Григорий, — горе. Вы тут теперь подождите, сейчас позовут вас.
В боярских покоях, куда позвали гонцов, они подкрепились едой и отдохнули. В полдень их позвали к боярину Стреле.
— Весть горькую привезли вы, — сказал он, — старец Григорий сам поедет сегодня же в Новгород к князю Ярославу, а вы оба поезжайте в Муром к Глебу.
Егорий ответил, что ему надо возвращаться в Берестово и что в Муром поедет один Иван.
— Поезжай, — сказал Стрела, — если надо обратно в Берестово, кланяйся старцу Андрею. Можешь поехать с купцами: на речке Смядыни у города стоят они, и если не сегодня, то завтра поедут в Киев. Тебе, Иван, я дам человека, чтобы указал дорогу в Муром, а сам поеду к нашему князю Станиславу поведать ему о кончине великого князя. Князю неможется. Хворый он у нас и слабый, а в последнее время совсем изболелся. Как бы его эта весть не добила, а не сказать ему нельзя: от князя таить невозможно…
