Олег Северюхин - Пароль больше не нужен. Записки нелегала
Приходящие преподаватели учили меня готовить растворы симпатических чернил на основе фенолфталеина и писать ими на бумаге. Затем на этой же бумаге поверх я писал обычные письма. Далее следовало приготовить щелочной раствор из подручных предметов, например, мыльный раствор или раствор пепла из печки, и проявить ранее написанные тексты, чтобы определить, какие мною были сделаны ошибки.
Фенолфталеин был очень удобным изобретением. Он выпускался в таблетках и использовался в качестве слабительного средства под названием пурген. Кто бы мог подумать, что человек, страдающий запорами, мог являться шпионом?
Шпионской принадлежностью всегда были палочки из апельсинового дерева, при помощи которых на бумагу наносилась тайнопись. Но после многих провалов из-за этих палочек, какой-то умный человек вдруг воскликнул: а почему мы не можем писать симпатическими чернила при помощи простой ручки? Почему не можем? Можем и апельсиновые палочки канули в лету вместе с их изобретателем.
Очень интересной, но хлопотливой оказалась фотография. Обращению с фотоаппаратом я научился быстро. Обучение производилось на немецком фотоаппарате «Сонет» фирмы «Контесса Неттели» выпуска 1910 года, который являлся наиболее надежным и компактным в то время. Для фотографирования использовались пластинки размером четыре с половиной на шесть сантиметров. Вставить в фотоаппарат пластинку, взвести затвор, установить диафрагму, выдержку, навести фотоаппарат на объект и нажать на кнопку сможет даже и обезьяна.
Самое главное, это уметь, чтобы из темной фотопластинки получилась фотография на бумаге. С этим пришлось повозиться в темноте при свете красного фонаря.
В заключение курса фотографии я тренировался с английским фотоаппаратом «Тика», который внешне представляет собой большие позолоченные карманные часы. Там, где находится ручка подзаводки часов, встроен объектив с постоянным фокусным расстоянием, закрываемый крышкой на цепочке, чтобы не потерять. В фотоаппарат вставлялась пленка шириной 16 миллиметров. На боковой стенке «часов» находились рычаг взведения затвора и спусковая кнопка. Фотографировать надо так же, как стрелять из пистолета, не прицеливаясь. Это была самая современнейшая техника того времени.
Техника техникой, но должна быть и смекалка для того, чтобы сфотографировать военный объект, и чтобы никто не заподозрил в тебе иностранного разведчика.
Как всегда, один русский специалист придумал делать одиночные фотографии без фотоаппарата, но его осмеяли и способ этот из одной из пивных перекочевал в арсеналы немецкой разведки.
Все очень просто. По размеру спичечного коробка вырезается фотопластинка и в темноте вкладывается в пустой и плотно закрытый коробок. Подойдя к интересующему объекту, наш человек протыкает иголкой коробок и направляет малюсенькое отверстие на объект съемки. Чем дольше и неподвижнее держишь в руке коробок с пленкой, тем качественнее получается снимок.
Мне казалось, что это какой-то фокус, но преподаватель объяснил, что коробок – это камер-обскура, а микроотверстие – это объектив высокого разрешения. Не зря господин Левенгук просверлил маленькое отверстие в медной пластинке, капнул на него каплю воды и получил тысячекратное увеличение, сумев рассмотреть микробы в живых организмах.
Криптограф учил меня составлению шифров, начиная с простейших и заканчивая цифровыми, где цифры указывали положение той или иной буквы в ключевой книге. Книга может быть любой и, не зная, какая это книга, шифр расшифровать практически невозможно. Но и книги должны быть совершенно одинаковы, одного издательства и одного издания, иначе читающий может прочитать совсем не то, что ему хотели написать. Немецкая разведка тогда только-только начинала вводить шифровальные блокноты и меня просто ознакомили с тем фактом, что они есть, и показали принципы их использования
Учили меня и управлению автомобилями. Тренировался я на американском автомобиле «Форд-Т» выпуска 1912 года. Самая массовая автомашина того времени. Как я узнал недавно, всего было изготовлено свыше 15 миллионов таких машин. Естественно, такие автомашины были и в России. Ездила машина очень быстро со скоростью до 65 километров в час. Изучал и русский автомобиль «Руссо-Балт» выпуска 1912 года, выпускавшийся Русско-Балтийским вагонным заводом в городе Риге. Машины практически однотипные. На «Форде-Т» переключение передач осуществляется педалью, а на «Руссо-Балте» при помощи рычага. Навыки вождения, полученные в спецшколе, сохранились у меня на всю жизнь. Так же, как и навыки в фотографии. Техника постоянно совершенствовалась, а принципы фотографии оставались такими же.
Густав учил меня рытью окопов маленькой русской лопаткой, изготовленной из хорошей стали на тульском оружейном заводе, что удостоверялось клеймом завода и двуглавым российским орлом. Этой лопаткой можно было не только рыть землю, но и при необходимости рубить дрова для костра, резать хлеб и мясо и использовать как оружие для рукопашного боя.
Я собирал и разбирал винтовку образца 1891 года системы капитана Мосина, которая была не хуже винтовки системы Маузера, хотя и грубее сделана.
Я все чаще прихожу к выводу, что если бы русским добавить капельку основательности в их бурлящие гены, то они с полным основанием могли называть себя арийцами и быть примером для всего мира. И такое возможно при большей открытости России для всего мира и впитывания в себя того лучшего, что есть в нем. И русским же не стоит забывать о том, что стоит только им сказать о своей богоизбранности, как на них можно ставить крест – они дошли до своего максимума и покатились вниз.
Одним словом, я учился как простой солдат русской армии, который должен знать устройство винтовки, уметь стрелять из нее, уметь укладывать вещи в вещевой мешок, носить шинель, фуражку, знать всех членов императорской фамилии, и знать, кто есть такой русский солдат – защитник царя и отечества от врагов внешних и внутренних.
Густав часто беседовал со мной по содержанию прочитанных газет, разъяснял суть тех или иных событий, происходящих в России. Специальные сотрудники собирали письма русских солдат, вели записи их разговоров между собой, тщательно анализируя все полученные сведения и делая точные выводы о настроениях русской армии и возможностях воздействия на ее моральный дух.
По чтению солдатских писем из плена или найденных в захваченных русских окопах, показаниям военнопленных мы составляли картину условий жизни солдат до армии в городе и в селе.
Вместе с Густавом я учил легенду простого русского паренька, призванного в армию из Пензенской губернии. Реальный прототип раненным был взят в плен. Повреждение легких в результате контузии вызвало скоротечную чахотку, от которой солдат скончался.
Парень сирота, не имеет никаких родственников. Значит, трудно проверить его личность. Малограмотный – четыре класса церковно-приходской школы. Где и в каких метриках записан, не известно. С детства побирался по деревням, нанимался в подпаски.
В армию пошел добровольно. Призван в Энском уезде, где ему по указанию воинского начальника выдали метрику. Возраст определили примерно во время врачебного осмотра. В армию был определен ездовым в пехотный полк, в котором находился в течение месяца, после чего был взят в плен в контуженном состоянии.
Лучшей легенды для легализации в простой армейской среде придумать было невозможно. Все подтверждалось документально и показаниями солдат, служивших с ним в одном полку. В основном его характеризовали как «придурочного» добровольца 1917 года. И что характерно, его знали только единицы сослуживцев, которые были рядом. Как можно проявить себя за месяц, чтобы приобрести известность? Да почти никак, особенно простому ездовому. Поэтому, любой опрошенный сослуживец даст невразумительный ответ, типа, видел мелком этого парня, а вот говорить с ним не говорил.
Еще несколько дней ушло на то, чтобы научиться запрягать лошадь в повозку так, как это делают русские, и разобраться в элементах упряжи. Это тоже наука. Спроси кто, для чего полагается тот или иной ремень или веревка, и кончится все провалом и контрразведкой.
Наконец настал тот момент, когда мне выдали документы этого солдата и я в составе команды военнопленных был отправлен в концентрационный лагерь.
Глава 6
Концентрационный лагерь находился в районе города Коблерг. В нем содержалось значительное количество русских пленных солдат и офицеров. Солдаты использовались в качестве подсобных рабочих на строительстве и полевых работах. Офицеры были размещены отдельно от солдат и, как правило, не работали в командах.
Густав должен был проверить мою подготовленность выступать в роли русского человека, способность обжиться среди них, понять, что такое неизведанное скрывается в русской душе. Насколько она отличается от той, что описал русский писатель Ф. Достоевский в романе «Преступление и наказание».
