Джайлс Кристиан - Ворон. Волки Одина
Наконец мы вышли на открытую воду. Убедившись в том, что прибрежные скалы далеко, Сигурд отдал приказ сушить весла. Когда мыс остался по правому борту, в парус замолотил ветер, однако Улафу удалось его обуздать, и теперь мы не прорывались сквозь волны, а катились по ним. Играть с морем было опасно, но увлекательно. «Змей» летел по волнам, снасти бренчали, корпус корабля сотрясался.
Браги на «Фьорд-Эльке» и датчане на ладьях тоже следовали указаниям ярла, и все четыре дракона неслись на юг, подгоняемые ветром. Улаф и Сигурд просчитывали, как его поймать, а мы управляли парусом по очереди, то подтягивая, то ослабляя леера. В небе вихрилась серая туча, с пугающей точностью повторяя волнение моря. Мы проходили мимо окутанных туманом зеленых утесов и фьордов и одиноких остроконечных скал. Нас заливало дождем – от него не спасали ни шапки, ни промасленные шкуры. Северный ветер вознамерился разбить нас о скалы, он выл и скулил, но Кнут боролся с ним, налегая на румпель, и «Змей» боком шел по Темному морю, упрямо следуя нужным курсом. Солнца не было видно, лишь на востоке из-за черных туч над туманной землей пробивались розоватые лучи.
– Как славно, Сигурд! – прокричал Халльдор. Он стоял на носу корабля, держась за булинь [12]. Ледяные брызги хлестали его по лицу, мокрые волосы цвета темного золота прилипли ко лбу и щекам. – Разве не об этом все мы мечтаем?!
– Тебя назовут Халльдором, который смеялся над штормом! – прокричал Сигурд в ответ, улыбаясь. – Мы вырежем эти слова на твоем надгробии.
Гримаса еще больше исказила раздутое лицо Халльдора – ему было больно улыбаться. Но от слов ярла у гордого воина потеплело на душе, ибо не каждому воздвигают надгробие. Он посмотрел на Бьярни. Тот кивнул, будто заверяя его, что он уж постарается, выбьет руны на камне. Потом Халльдор снова подставил лицо брызгам и устремил взгляд в свинцово-серое небо, будто бросая ему вызов.
Позже в тот день мы подошли к длинной песчаной косе. Волны ударяли о берег, над которым, словно подхваченные ветром листья, кружили чайки, зато не было скал, с которых на нас могли бы посыпаться валуны и стрелы. Шел отлив, и другого такого места могло не встретиться до ночи, поэтому мы повернули к песчаной полоске суши в надежде, что она продолжается и за бурунами. Драконы мягко прошли по илистому дну, рассекая буро-зеленую пелену водорослей, и причалили к берегу. Перекрикивая свистящий в ушах ветер, мы вогнали колья в песок и привязали к ним причальные канаты. Лагерь разбивать не стали – на пустынном берегу негде было укрыться, может, поэтому на нем и не было никого, кто бы мог на нас напасть или на кого могли бы напасть мы.
«Змей» покачивался на волнах, словно еще шел по морю, воющий в уключинах ветер не давал уснуть. Я лежал среди мехов и шкур, глядя на плывущую меж черных туч бледную луну и думая о Кинетрит, когда из мыслей меня выдернуло какое-то движение на носу корабля. В тусклом лунном свете я разглядел Улафа и Халльдора, пожимающих друг другу руки. Еще там были кузен Халльдора Флоки Черный, Свейн Рыжий и Брам Медведь.
– Пора, – раздался рядом тихий голос, и крепкая ладонь сжала мое плечо.
Лицо Сигурда скрывала тень, только глаза поблескивали в темноте.
– Ступай, Ворон, принеси какую-нибудь блестящую вещицу. Достойную воина. – Его зубы сверкнули на мгновение, но то была не улыбка. – И, раз не спишь, приходи на берег.
– Да, господин, – произнес я ему вслед неожиданно хриплым голосом.
Потом выбрался из своего ложа и, поеживаясь, пошел по палубе мимо спавших мертвым сном воинов. Около трюма опустился на колени и подышал на ладони.
– Достойную воина, – бормотал я, поднимая доски и шкуры, закрывавшие груз.
На дне дубового сундука тускло сверкали драгоценности: броши, серебряные булавки, монеты. Я тихонько разгребал гривны, кольца и серебряные цепи, докапываясь до самого дна, чтоб ничего не пропустить в темноте. Неожиданно среди холодного металла попалось что-то теплое. Я поднес вещицу к слабому свету. Отполированная временем и руками людей костяная фигурка была не похожа на остальные сокровища в сундуке, но источала силу, потому что изображала Тюра – бога воинской доблести. Единственной рукой – другую откусил волк Фенрир – Тюр сжимал рукоять меча. Спереди шлем заканчивался наносником-стрелкой, широко раскрытые глаза сверкали яростью. Фигурка была размером с кулак, а подставкой служили сапоги, которым резчик придал вид меховых.
– Сначала вышвырнул наше серебро за борт, а теперь воруешь то, что осталось? – проворчал Остен.
Единственный его глаз блеснул в полосе света, пробивавшейся сквозь обшивку «Змея».
– Иди досматривай свои сны блудливой овцы, Остен, – огрызнулся я.
Ответом мне была ухмылка.
Сжимая в кулаке фигурку, я осторожно пробрался среди храпящих воинов к носу корабля, перелез через борт и по сходням спустился на посеченный ветром берег. Там, куда долетела бы стрела, но не доставали пенящиеся волны, подрагивал огонь. Я пошел на свет. Поджилки у меня тряслись от предчувствия, что здесь вершится какой-то темный сейд [13]. Я не знал, зачем все эти люди вылезли ночью из-под теплых шкур и собрались на пустынном берегу, но совсем не удивился, что Асгот среди них. А вот при виде Кинетрит у меня похолодело внутри.
Услышав шаги, воины обернулись, некоторые кивнули в знак приветствия. Халльдор покосился на меня краем заплывшего глаза; второго глаза вовсе не было видно. Так, наверное, выглядят злобные тролли из детских ночных кошмаров. Непослушные губы дрогнули в улыбке, и он опять повернулся к Асготу, который что-то тихо ему говорил. Халльдор выглядел так, будто приготовился к битве со Змеем Мидгарда: кольчуга начищена до блеска, на поясе ножны, только шлема не было – наверное, он уже не налезал на раздувшуюся голову. Тут я заметил в тени Халльдора Черного Флоки – в руке меч, лицо нахмурено – и неожиданно понял, что означали слова Сигурда.
– Ворон, подойди, – велел он.
Я сплюнул попавший в рот с ветром песок и протянул ярлу фигурку Тюра. Повертев ее в руках, Сигурд неодобрительно хмыкнул:
– Видал я вещицы, которые блестят ярче, Ворон.
– Получше ничего не нашел? – проворчал Улаф.
Я пожал плечами, жалея, что не принес гривну, кольцо или просто пригоршню серебра.
– Пойдет и это, – сказал Сигурд, кривя бровь, потом кивнул Флоки.
Тот выступил вперед, и меч в его руке слегка колыхнулся, будто учуял запах крови. Горько усмехнувшись, Халльдор дрогнувшим голосом произнес:
– Ну что, кузен, не видать нам смерти от старости.
Свейн с Брамом переглянулись. Ветер трепал их волосы и бороды. Многозначительно кивнув Сигурду, Асгот отошел от Халльдора. «Вот-вот свершится», – подумал я, глядя на Кинетрит. Но она смотрела на Халльдора так, будто тот уже мертв и похоронен, и что-то неслышно шептала.
– Жди меня в Вальхалле, брат, – произнес Флоки Черный. В глазах его читалась мрачная решимость, на скулах ходили желваки. – Скоро свидимся.
Порыв воющего ветра принес холодное дыхание вспененного моря. Мне захотелось покрепче запахнуть плащ.
– Смотри, оставь мне меду, жадный сукин сын, – погрозил пальцем Брам. – Да пусть одна или две молодки с лебединой грудью греют для меня постель. Уж позаботься о том, чтобы старина Брам не стоял под дверью, когда перейдет Биврёст и явится в Вальхаллу.
Халльдор кивнул, по-прежнему глядя на Черного Флоки. Тот жестом призвал его тоже взять в руки меч. Клинок Халльдора скрежетнул, покидая ножны.
– Я дам тебе кое-что в дорогу, Халльдор, сын Олега. – Сигурд выступил вперед и протянул Халльдору фигурку Тюра. – Не серебро, – добавил он почти извиняющимся тоном, – зато сам сможешь судить, похож ли могучий ас на свою копию. Работа искусная. – Сигурд поднял фигурку повыше, чтобы все могли разглядеть ее в пепельном свете луны.
Судя по виду Халльдора, он был не разочарован, а наоборот – тронут. Воин, над которым нависла холодная тень смерти, понимал, что получить из рук ярла фигурку храбрейшего из богов дорогого стоит.
Сигурд подошел к Халльдору. На какое-то мгновение показалось, что они сейчас обнимутся, но неожиданно в воздухе сверкнула сталь, и раздался глухой стон. Сигурд прижал Халльдора к себе с такой силой, что не до конца заплывший глаз несчастного выпучился. Флоки рванулся вперед, однако Улаф остановил его жестом. Сигурд обхватил Халльдора еще сильнее, не давая ему выронить меч. Потом прошептал что-то, отчего по губам умирающего, будто камешек по воде, скользнула улыбка. Халльдор издал протяжный вздох, голова его склонилась на плечо ярла, ноги подкосились, но Сигурд не давал ему упасть, пока жизнь окончательно не покинула тело. Все мы замерли, не в силах пошевелиться, а у меня в горле застрял ком размером с куриное яйцо.
Медленно Сигурд опустил Халльдора на вихрящийся песок. Все повернулись к Флоки, который оттолкнул руку Улафа и метал гневные взгляды на Сигурда.
