Палестинский роман - Уилсон Джонатан

Блумберг на минуту задумался, затем нагнулся и подобрал с пола страницу «Палестинского бюллетеня», о которую вытирал кисти. Поднес запачканную краской газету поближе к свету.

— «Муж разыскивает пропавшего любовника жены», — прочел он.

Они заснули не раздеваясь, а потом, проснувшись, вдруг сорвали с себя все и набросились друг на друга, отчаянно и исступленно. Наутро казалось, что все это было во сне, а не наяву. Блумберг был близок с женой впервые за много месяцев и, возможно, в последний раз в их совместной жизни. Потом они лежали рядом, в поту и сперме — кажется, Джойс прижималась к нему, засыпая, потом он к ней. На рассвете Блумберг натянул на них тонкое одеяло, а когда во сне Джойс повернулась к нему спиной, обнял ее и нежно поцеловал в шею.

Их разбудил громкий стук в дверь, Блумберг натянул шорты и пошел открывать — солнечные блики, как желтые птички, метались у него под ногами.

Вернулся Аттил с двумя полицейскими.

— Прошу прощения, — сказал он, — но мы за госпожой Блумберг, хотим ей задать пару вопросов. Пожалуйста, не беспокойтесь. Надеюсь, это не займет много времени.

— Вопросов о чем, позвольте спросить?

Джойс сидела на кровати, кутаясь в простыню.

— Сейчас выйду, — произнесла она чуть ли не с облегчением.

Аттил вывел своих людей, чтобы она смогла одеться.

— Объясни скорей, что происходит, — сказал Блумберг.

— Не могу, — ответила она, впопыхах надевая заляпанное белое платье, в котором была накануне. — Марк, найди Роберта Кирша. Пожалуйста. Я знаю, он может мне помочь, и кроме того, я должна ему кое-что рассказать.

— Помочь в чем? Что ты натворила?

Аттил забарабанил в дверь и слегка ее приоткрыл:

— Госпожа Блумберг, вы готовы?

Джойс поцеловала Блумберга в губы.

— Найди его, — сказала она и выбежала навстречу конвою.

Блумберг вышел следом: Джойс уже бежала к полицейской машине, двое разморенных полицейских едва за ней поспевали — такая перестановка ролей выглядела почти комично. Блумберг что-то крикнул ей вслед, но она даже не оглянулась. Он попытался прорваться сквозь кордон из двух широкоплечих полицейских, преградивших ему дорогу:

— Как вы смеете! Что, черт побери, вы делаете? Джойс! Джойс! Сволочи.

Аттил шепнул конвойному, чтобы придержал Блумберга — тот уже лез в драку. Остальные залезли в машину. Полицейский повалил Блумберга на землю и быстро запрыгнул в машину.

«Форд» дал задний ход. Блумберг поднялся на ноги и кинулся к своей машине, чуть прихрамывая и путаясь ногами в высокой траве. В отчаянии поднял большой камень и запустил им в облачко пыли на дороге. «Форд» был уже далеко. Включил зажигание. Двигатель несколько раз чихнул и заглох. Чувствуя полную беспомощность, тупо уставился перед собой. Во что Джойс могла вляпаться? Неужели он не заметил чего-то настолько очевидного, что всем бросалось в глаза? Может, из-за романа с Робертом Киршем натворила дел? Все это не укладывалось у него в голове. Он достал из кофра с инструментами заводную ручку, подошел к капоту и три раза крутанул двигатель, тот взревел и умолк. Что в машине нет бензина, Блумберг сообразил только спустя десять минут.

Блумберг добрался до полицейского участка лишь через два часа: всю дорогу до центра города шел пешком. Он весь взмок, в горле пересохло. В приемной толпился народ, говорили сразу на трех языках. Разгоряченные просители, евреи вперемешку с арабами, осаждали окошко дежурного, требовали, умоляли, размахивали бумагами. В этом гаме Блумберг едва различал собственный голос. Когда ему наконец удалось пробиться вперед, сидевший за столом сержант, угрюмый и безразличный, заявил, что Джойс сюда не доставляли и он не знает, где она может быть. Он предложил Блумбергу посмотреть, не стоит ли возле участка автомобиль Аттила. Блумберг так и сделал, но машины нигде не было видно. Блумберг вернулся в приемную и опять протолкался к окошку:

— Где мне найти капитана Кирша? Хоть это подскажите.

— Кирша? Понятия не имею. Может, в еврейской больнице.

Из глубины комнаты кто-то окликнул сержанта по-английски:

— Эй, Мэтьюс, что там с понедельничной аварией?

Сержант вместо ответа поднял вверх два пальца.

— Кто-нибудь здесь в курсе, где он? И где мне найти свою жену?

Мэтьюс, с недовольной гримасой, крикнул полицейскому, только вошедшему с улицы:

— Чарли, случайно не знаешь, где сейчас наш капитан Кирш?

— Говорят, отправился на Кипр с симпатичной медсестрой.

— Источник надежный?

— В этом-то поганом месте?

Мэтьюс опять переключился на Блумберга:

— Ну, вот вам и ответ. — Он подмигнул. — Иногда стоит получить пулю.

Мужчина, напиравший сзади на Блумберга, просунул руку в окошко и выложил кучу бумаг. Этот уловкой воспользовались и другие, и Блумберг моментально стал походить на осьминога — вместо щупальцев вокруг него колыхались руки облепивших его незнакомцев.

Он выбрался из толпы и направился к выходу. Куда увезли Джойс? Может, ее уже выпустили, может, все это лишь недоразумение, и, пока он шел сюда из Северного Тальпиота, она уже вернулась домой? Но как они могли разминуться? Он не встретил по пути ни единого автомобиля. Так он шел в задумчивости, не глядя по сторонам, как вдруг набрел на кучку художников: здесь давали уроки пленэра. Возле Яффской дороги дюжины две учеников — мужчины в длинных шортах цвета хаки и белых рубашках-апаш, женщины — в хлопчатых платьях — расставили свои мольберты. Он поневоле засмотрелся на их работы, отвлекшись от печальных мыслей, и, пока ходил от одного мольберта к другому, ему то и дело хотелось вмешаться: там исправить линию, там добавить мазок. Это было безумие. Он купил в ларьке фруктовый лед и сел на скамейку: надо было все хорошенько обдумать. С противоположной стены, с потрепанного плаката, на него глядели двое улыбающихся переселенцев, мужчина и женщина — она с граблями, он с киркомотыгой. Мужчина, одетый с иголочки, больше походил на английского джентльмена, отправившегося на пикник, на женщине была юбка до колен и блузка, голова повязана косынкой. На заднем плане зеленели поля, тщательно вспаханные и засаженные кукурузой. А сбоку в долине примостилась деревушка с белыми, как рафинад, домиками. Надпись на плакате звучала бескомпромиссно: «Восстановим землю Израиля». Блумбергу оплатили поездку в Палестину, чтобы он рисовал что-то в этом роде: что сказали бы о нем начинающие художники по ту сторону дороги?

Он прикидывал, что делать дальше, но тут к нему подсел Аттил:

— Хорошо, что я вас нашел. Мне, право, очень неприятно из-за того, что произошло утром.

— Где она?

— У губернатора. Там приличные условия. Мы не хотели бы обращаться с ней как с обычной преступницей. Кстати, меня зовут Фрэнсис Аттил.

Художники-любители споласкивали кисти и складывали свои принадлежности в деревянные ящики. Натурщица, высокая худая, как жердь, брюнетка с короткой стрижкой, перестала позировать и с наслаждением потянулась. Блумберг бы все отдал, чтобы оказаться среди них: начать все сначала.

— За что ее забрали?

— Мы считаем, что она имеет отношение к доставке оружия сионистам.

Блумберг подавил смешок.

— Джойс? Вы в своем уме?

— Если она будет сотрудничать со следствием, то, уверен, все выяснится. Мы рассчитываем поймать рыбешку покрупнее.

— У вас есть против нее улики?

— Пока ей не предъявлено обвинение. Но я бы вам советовал не затягивать с поиском адвоката.

— Я знаю лучший выход. Попрошу сэра Джеральда Росса немедленно ее освободить.

— Это сэр Джеральд приказал установить за ней наблюдение.

Блумберг принял это сообщение со вздохом, словно втянул в легкие дым, и на самом деле раскашлялся. Аттил налил ему стакан воды.

— И что дало ваше наблюдение? — спросил Блумберг.

Аттил промолчал.

— Отпустите ее, — сказал Блумберг. — Это абсурд.

— Я не могу этого сделать без указания сэра Джеральда.