Кристофер Хибберт - Королева Виктория
Королева Виктория даже думать боялась о том, что теперь принцу Альберту придется поехать в Германию, чтобы помочь своему брату уладить все оставшиеся после смерти отца дела. Но когда принц все-таки уехал, то сделал все возможное, чтобы смягчить боль от разлуки. Он писал ей письма каждый божий день, причем первое из них он отправил из Дувра в день отъезда. «Моя дорогая, — писал принц Альберт, — я нахожусь здесь уже больше часа и ужасно сожалею, что не могу провести это время с тобой. Любовь моя, сейчас ты, наверное, уже готовишься к обеду и найдешь свободным мое место за обеденным столом. Однако я очень надеюсь, что мое место в твоем сердце по-прежнему будет занято только мной... Сейчас мы с тобой далеко друг от друга, но наша разлука уже на полдня короче, а к тому времени, когда ты получишь это письмо, пройдет уже целый день, который приблизит нашу встречу. Оставшиеся тринадцать дней пролетят как этот первый, и я снова окажусь в твоих объятиях. Твой верный Альберт».
А в день его возвращения королева радостно встречала своего мужа, «повисла у него на руках» и долго не могла произнести ни слова. «Я приехал в Виндзор в шесть часов вечера, — писал позже принц Альберт, — и испытал невероятную радость».
К этому времени королева Виктория и принц Альберт полюбили Виндзорский дворец, несмотря на все его многочисленные недостатки и порой затхлый запах. Правда, в более поздние годы королева стала отзываться о нем пренебрежительно и часто называла его «похожим на тюрьму» мрачным зданием, в котором практически невозможно жить. Виндзорский дворец действительно было трудно назвать уютным и удобным для проживания местом или «семейным гнездышком», как предпочитали говорить в королевском семействе. Еще меньше для нормальной жизни был приспособлен Букингемский дворец, в особенности после того, как его перестроили по приказу короля Георга IV. Отец Георга IV купил этот дворец для создания лондонской королевской резиденции, однако с тех пор прошло немало времени и он превратился в совершенно непригодное для жизни место. Королева постоянно жаловалась премьер-министру Роберту Пилю на отсутствие самых элементарных удобств для проживания своего «небольшого, но быстро растущего семейства». При этом она добавляла, что если ремонт королевского дворца «начнется этой осенью (1845), то в нем вряд ли можно будет жить до весны 1848 г., когда принцу Уэльскому исполнится семь лет, а принцессе Виктории — восемь. К этому времени детей уже нельзя будет держать только в детской комнате. Стало быть, — подчеркивала королева, — все необходимые решения нужно принять в этом году». А для дальнейшей жизни королевской четы и воспитания детей требуется какой-нибудь другой дом, более приспособленный. «Что-то необходимо сделать еще в течение этой парламентской сессии», — настаивала королева.
Просьба королевы была охотно поддержана Эдуардом Блором, архитектором короля Вильгельма IV, который нанял его для завершения реконструкции дворца, начатой еще Джоном Нэшем во времена Георга IV, но так и не законченной из-за смерти короля Вильгельма. Эдуард Блор подтвердил, что в королевском дворце практически не было комнат, пригодных для проживания и воспитания принцев королевской крови. «Для этого понадобится отремонтировать несколько комнат под скатом крыши, в которых раньше проживали слуги. Более того, все комнаты для официальных приемов пришли в негодность и не соответствуют тем требованиям, которые предъявляются к королевским апартаментам. Во дворце не было даже комнат для размещения высоких иностранных гостей. Принц Альберт, — отмечал Эдуард Блор, — безусловно, прав, когда говорит, что королевский дворец является "позором для монархии и всей нации"».
Эдуард Блор предложил полностью переделать королевский двор, обновить фасад здания, соорудить там балкон, который выходил бы на Мэлл, и передвинуть мраморную арку в сторону улицы Парк-лейн. Было подсчитано, что для проведения такого ремонта потребуется не менее 150 тысяч фунтов. Часть этой суммы парламент уже утвердил, а остальная часть должна быть получена за счет продажи старой королевской резиденции — «Морского павильона» в Брайтоне.
Королева пришла к выводу, что дворец в Брайтоне совершенно не соответствует привычным нормам жизни королевской семьи, так как просто не позволяет ей сохранять хотя бы самую малость частной жизни. Во время очередной поездки в Брайтон зимой 1845 г. «толпы людей вели себя намного хуже, чем раньше, и были похожи на своры голодных собак», которые, по словам журнала «Панч», сопровождали королевскую карету до самого дома. «Во время прогулки в городе, — жаловалась королева, — нас всегда преследовали толпы мальчишек, которые громко орали и норовили заглянуть под мою шляпу. Они относились к нам так, как обычно относятся к заезжему военному оркестру, приехавшему на парад. Нам пришлось спешно покинуть город и вернуться домой».
К счастью, к тому времени принц Альберт наконец-то нашел место, которое могло обеспечить им частную жизнь и удовлетворить любые потребности. К тому же там были такие удобства, которых они никогда не имели в Брайтоне, в Лондоне и даже в Виндзоре.
«Во время одной из наших привычных утренних прогулок, — отметила королева в дневнике в 1843 г., — мы с Альбертом заговорили о необходимости покупки какого-нибудь собственного дома, в котором можно было бы проживать вдали от городской суеты и досужего любопытства окружающих. Тогда нам пришла в голову мысль, что таким домом вполне мог бы стать замок Норрис». Надо сказать, что королева Виктория еще с детских лет восхищалась островом Уайт, а потом, когда стала королевой и смогла позволить себе любую прихоть, ее не покидала мысль о покупке уютного дома на этом отдаленном острове. «Боже мой, с каким бы огромным удовольствием я жила бы там со своим любимым Альбертом и нашими детками! Это было бы тихое и спокойное место, — писала она королю Леопольду, — недоступное для посторонних глаз и пронырливых газетчиков». Чуть позже аналогичные мысли она высказала своим немецким родственникам: «С каждым годом мне все меньше и меньше хочется жить в городской суете и наслаждаться «мировыми удовольствиями». Если бы не моя официальная обязанность давать приемы и устраивать балы и банкеты, я бы с удовольствием уехала в сельскую местность вместе с мужем и детьми».
Остров Уайт представлялся идеальным местом для уединения королевской семьи. С одной стороны, там всегда было тихо и спокойно, а с другой — не слишком далеко от Лондона, куда можно добраться пароходом и по железной дороге почти за три часа.
Сэр Роберт Пиль одобрил стремление королевской семьи обосноваться в уединенном месте на этом острове и обратил внимание королевы на один дом времен королей Георгов под названием Осборн, который находился на берегу моря и был окружен 800 акрами земли. В Осборне принц Альберт мог бы получить долгожданную свободу от всех ограничений и запретов департамента лесов и лесных угодий, а заодно и других департаментов, которые, по словам королевы, доставляли им «головную боль» своими непрекращающимися придирками. В Осборне он мог полностью реализовать свою давнюю мечту и стать, как он говорил вдовствующей герцогине Кобургской, «отчасти лесником, отчасти строителем, отчасти фермером, а отчасти садовником».
Это поместье принадлежало дочери герцога Графтона леди Изабелле Блэтчфорд, которая запросила за него 30 тысяч фунтов. Такая сумма показалась королеве слишком большой, поэтому принц Альберт стал усиленно создавать впечатление, что вовсе не нуждается в покупке этого дома. Тогда леди Блэтчфорд снизила цену до 28 тысяч, и сделка была заключена. Однако позже леди Изабелла решила, что продешевила, и потребовала первоначальную сумму. В конце концов обе стороны сошлись на.26 тысячах фунтов, но уже без мебели и земельных угодий. Позже еще 18 тысяч фунтов было потрачено на обустройство дома и приобретение земли у Уинчестерского колледжа. Таким образом, к концу 1847 г. на поместье размером 1,727 акра было потрачено в общей сложности около 67 тысяч фунтов. Чарльз Гревилл, который прибыл в Осборн для участия в заседании Тайного совета четыре месяца спустя после того, как королевская семья переехала туда, был не в восторге от этого дома. «Ужасное место, — писал он позже, — слишком мрачное и малопригодное для нормальной жизни. Лорды Тайного совета просто не знали, что им делать и где остановиться на ночь. В конце концов они переночевали в прихожей... К счастью, погода была теплой и все прошло благополучно. Мне кажется, — продолжал он, — что королеве придется потратить уйму денег, чтобы довести этот дом до нормального состояния. Но это должны быть ее деньги, а не казенные. Откровенно говоря, я не понимал, откуда она возьмет необходимую сумму, но министр внутренних дел сэр Джеймс Грэхем заверил меня, что в действительности у нее есть значительные средства. При этом он добавил, что королева весьма щедро тратит деньги, а вот принц Альберт их очень любит и относится к ним с величайшей бережливостью».
