Нагиб Махфуз - Война в Фивах
— Мой повелитель, вещи, которые я поставил перед тобой, самые ценные реликвии Священного Царства. Доблестный командир Пепи, вечная память ему, передал их мне на хранение двенадцать лет назад, чтобы до них не дотянулись жадные руки врага. Это гроб Секененры, погибшего мученической смертью, в нем лежит его бальзамированное тело. Саван скрывает многочисленные раны, каждая из которых вошла в бессмертную страницу храбрости и самопожертвования. Это его славный трон, который сыграл свою законную роль, когда Секененра, восседая на нем, заявил, что Фивы не откажутся от борьбы, и предпочел тяготы и ужасы войны молчанию и унизительному миру. В этом золотом ларце находится двойная корона Египта, корона Тимаюса, последнего нашего царя, правившего объединенным государством. Я вручил ее Секененре, когда он отправился на битву с Апофисом. Надев ее на свою благородную голову, царь бросился в гущу боя, и всем в долине хорошо известно, как он защищал ее. Эти вещи, мой повелитель, являются священным наследием, оставленным командиром Пепи, и я молю Бога продлить мои дни, дабы я мог вернуть их владельцам. Пусть они всегда живут во славе, и пусть слава живет в них!
Все обратили взгляды на царский гроб. Затем присутствующие во главе с царским семейством распростерлись ниц и вознесли скромную молитву.
Царь и его семейство приблизились к гробу и встали вокруг него. Наступило молчание, погибший царь Секененра говорил с их сердцами и душами. Тетишери впервые почувствовала усталость. Она оперлась о руку Яхмоса, слезы скрыли драгоценный гроб от ее взора. Гур решил утешить святую мать и облегчить страдания ее сердца, сказав Нофен-Амону:
— Верховный жрец, храни этот гроб в святая святых до тех пор, пока его можно будет опустить в могилу, соблюдая торжественный обряд, достойный положения того, кто покоится в нем.
Жрец получил разрешение царя перенести гроб в святая святых бога Амона. Затем жрец открыл ларец, достал из него двойную корону Египта, почтительно приблизился к Яхмосу и водрузил ее на его курчавую голову. Люди радостно воскликнули:
— Да здравствует фараон Египта!
Нофер-Амон пригласил царя и цариц войти в святая святых, и все направились туда. Тетишери все еще опиралась о руку Яхмоса. Все переступили через священный порог, отделявший этот мир от другого, пали ниц перед богом Амоном, целовали занавески, скрывавшие его статую, вознесли молитву благодарности и хвалы за то, что он даровал им успех и возможность вернуться на родину победителями.
Царь вышел и сел в паланкин, так же поступили царицы. Трон поставили на большую повозку, и процессия двинулась к дворцу, окруженная людьми, радостно встречавшими царя, молившимися, восхвалявшими величие Бога, махавшими веточками и разбрасывавшими цветы. К вечеру шествие подошло к древнему дворцу. Тетишери переполняли чувства, сердце у нее громко билось, дыхание стало прерывистым. Ее отнесли в царское крыло, где к ней присоединились царь и царицы и с тревогой сели перед ней. Однако Тетишери снова обрела спокойствие и, с нежностью глядя на лица любимых и дорогих ей людей, сказала чуть слышно:
— Прошу, извините меня, дети. Впервые сердце не послушалось меня. Оно так много вынесло и так долго терпело! Позвольте мне поцеловать вас всех, ибо, когда вы доживете до моих лет, достижение надежд будет означать конец пути.
34
Подоспел вечер, стало темно, но Фивы не собирались спать. Жители города бодрствовали, шумно веселились, улицы и окраины города освещали факелы, люди собирались на площадях, пели, оглашали все вокруг радостными возгласами. Из жилищ доносились звуки музыкальных инструментов и песни. В ту ночь Яхмос не мог уснуть, невзирая на усталость. Ложе раздражало его, поэтому он вышел на балкон с видом на огромный сад, сел на роскошный диван. Горела лишь тусклая лампа. Душа Яхмоса странствовала в гнетущем мраке. Пальцами он нежно и с любовью перебирал золотую цепочку, время от времени посматривая на нее, будто она источала тепло той, которой принадлежала.
Неожиданно к нему вышла юная царица Нефертари, беспокойство лишило ее сна. Царица думала, что муж столь же счастлив, что и она, и села рядом с ним, полная радости и счастья. Царь улыбнулся, повернулся к ней, и она заметила цепочку в его руке. Удивленная царица взяла ее и спросила:
— Это ожерелье? Какая прелесть! Но оно сломано.
Собравшись с мыслями, царь сказал:
— Да. Ожерелье осталось без сердца.
— Как жаль! И где же оно потерялось?
Царь ответил:
— Я лишь знаю, что оно потерялось вопреки моему желанию.
Она с любовью взглянула на мужа и спросила:
— Ты собирался подарить его мне?
Царь ответил:
— Я приберег для тебя более ценную и красивую вещь, чем эта.
Она спросила:
— Почему же потерянное сердце печалит тебя?
Стараясь говорить естественно и спокойно, он ответил:
— Цепочка воскрешает в памяти первые дни борьбы, когда я отправился в Фивы, переодевшись в торговца и назвавшись Исфинисом. Тогда-то я и собирался продать ее. Чудесные воспоминания! Нефертари, зови меня Исфинисом, ибо я влюбился в это имя и люблю тех, кто меня так называет.
Царь отвернулся, чтобы скрыть свои чувства и тоску, которые читались на его лице. Царица радостно улыбнулась и, подняв глаза, увидела свет лампы, мерцавший вдали. Указав на него, она воскликнула:
— Посмотри на этот свет!
Яхмос посмотрел в том направлении, куда она указывала. Он сказал:
— Это лампа. Она горит на лодке, проплывающей вдоль нашего сада.
Видно, лодочнику хотелось приблизиться к саду дворца, чтобы новые обитатели услышали его красивый голос, точно желая приветствовать их, после того как царя встретили Фивы. Возвысив голос, он запел в тишине ночи. Его пение сопровождали звуки тростниковой свирели.
Долгие годы я лежу в своем жилище,
Страдая от горестного недуга!
Семья и соседи, лекари и знахари
Пришли, но болезнь сбила их с толку,
Тут явилась ты, моя любовь, и твои прелести оказались
сильнее их врачеваний и заклинаний,
Ибо тебе одной известна причина моего недуга.
Голос певца звучал чарующе и пленял слух. Яхмос и Нефертари умолкли. Царица провожала свет лампы с сочувствием и нежностью, царь уставился перед собой, прикрыв глаза. Воспоминания не выпускали его сердце из плена.
Примечания
1
Эти факты, а также большую часть остальных сведений, включенных во вступление, я заимствовал из докторской диссертации Реймонда Стока, ученого кафедры Проблем Азии и ближнего Востока Пенсильванского университета «Мумия пробуждается: художественные произведения Нагиба Махфуза, посвященные временам фараонов» (черновой вариант диссертации датирован 2 января 2003 года).
2
По этому поводу см. «Голоса из другого мира: рассказы Древнего Египта». Каир: Пресса Американского университета в Каире, 2002 г. Перевод Р. Стока.
3
Журнал «Ар-Рисала» (Каир), 2 октября 1944 г., с. 889–892. Эта рецензия перепечатана в вышеупомянутой работе Шалаша, с. 152–158.
4
Р. Сток «Мумия пробуждается», с. 81.
5
Энтони и Росали Девид. «Биографический словарь Древнего Египта». Лондон: Сиби, 1999 г., с. 130.
6
Питер А. Клейтон. «Летопись времен фараонов». Лондон: Рутледж, 1999 г., с. 97.
7
Р. Сток. «Мумия пробуждается», с. 83.
8
Клейтон, с. 97.
9
Шалаш, с. 152.
10
Р. Сток. «Мумия пробуждается», с. 89.
11
Невин эль-Ареф. «Тайное сокровище Элкаба». «Аль-Ахрам Уикли», 31 июля — б августа, 2003 г.
12
Расположенные друг на друге уменьшающиеся платформы — предшественницы пирамид. Они служили гробницами для покойников из привилегированных слоев общества.
13
Слово «гиксосы» в переводе означает «властители пастухов».
