Аркадий Крупняков - АМАЗОНКИ
— Нет. Я хочу взять назад свое слово, данное Агнессе. Она не достойна быть царицей. Она еще девчонка. В чьи руки мы отдаем судьбу Фермоскиры? Девчонка без роду, без племени...
— Она богоданная! — воскликнула Пелида.
— Кто вам это сказал?
— Все слышали. Ясновидящая. Ты не веришь богине?
— Богине я верю. Но не верю ясновидящей. Для того, чтобы увидеть во сне великую Ипполиту, надо уснуть. А ясновидящая всю ту ночь провела в моем доме и не ложилась ни на минуту.
— Ты говоришь неправду, дочь моя, — сказала Гелона. — Я отлучалась в храм.
— Допустим. Но как быть с венцом? Вот с этим, что стоит перед нами? Судя по рассказу Священной, его нам преподнесла Ипполита. Может быть, это так. Это, наверное, так. Но скажи мне, кодомарха Антогора, где сейчас тот венец, который ты отняла у сотенной Акилины, когда мы вернулись из похода на Бельвы? Он как две капли воды похож на этот. Покажи...
— Пусть она замолчит! — крикнула кодомарха. — Ты, бессовестная тварь, ты знаешь, что Акилины нет в живых и некому уличить тебя во лжи.
— Ты сообщница Годейры! Хватит кощунства! — Пелида стукнула кулаком по подлокотнику кресла.
— Тебе не место в Совете! — кричала Агнесса. — Беги к рыбачкам!
— Ты не в своем уме, дочь моя, — сказала Гелона. — И не говори ничего более.
Беата пожала плечами и села на свое место. Все замолкли и ждали, что скажет Атосса.
— Недаром наш Совет назван Священным. Устами каждой из нас говорят боги. И если Беата усомнилась в виновности Годейры, мы к этому должны прислушаться. Я здесь впервые узнала, что кодомарха ослабила в ту ночь караул у темницы. Я не знаю, зачем была послана сотня за город. Нам и в самом деле неизвестно, где сейчас похитители и Мелета. И я думаю, надо осуждение Годейры отложить. Раз нет единодушия — не будет справедливого решения. Пусть правду нам подскажут время и боги. Будем ждать.
И вдруг спокойную, тихую речь Атоссы перебила новоявленная царица:
— Но я хочу знать: паномарха я или нет? — крикнула она.
— Да, ты — царица, — Атосса сказала это с какой?то тревогой.
— Если Беата остается полемархой, я не хочу быть царицей! Или я, или она! Я не могу держать эту змею рядом с собой. Я требую у Священного Совета другую полемарху. Пока в ее руках золотое копье, я не выйду к подножию храма и не одену венец басилевсы. Не одену, не одену, не одену!
Удивленно подняв брови, слушала эти капризные выкрики Атосса.
Недоумение написано на лице Антогоры.
Испуганно смотрит на молодую царицу Пелида.
Улыбается Беата.
Склонив низко голову, смотрит в пол Гелона. Беата знает: ее мать улыбается тоже. Все идет, как задуманно. Расчеты на сумасбродство Агнессы оправдываются раньше, чем они предполагали.
«А если так, — думает Беата, — то, может быть, настало время для главного удара?» Она смотрит на мать вопросительно, и та, поняв ее, чуть заметно качнула головой.
— Позволь, я отвечу тебе, моя девочка, — насмешливо говорит Беата, — на твой вопрос: царица ты или нет? Да, Священный Совет утвердил тебя царицей. Поспешно, не согласуясь с разумом и вековыми обычаями Фермоскиры. Для чего это сделано? Я пока еще не знаю. Всем известно: царицей можно стать только после двадцати лет. А тебя почему?то раньше времени сделали эфебкой, а потом и царицей...
— Потому, что она богоданная! — воскликнула Антогора.
— Я так не думаю. Конечно, если того пастуха считать богом Паном...
— Какого... пастуха? — тихо, почти шепотом спросила Атосса.
— Отца Агнессы. Она ведь рождена тобой, Священная, а отцом был пастух из пограничного селения. Боги, как видите, тут ни при чем. Я не думаю, чтобы ты сейчас смогла отказаться от своей родной дочери.
Тишина воцарилась в зале Совета. Все ждали, что скажет Атосса. А она сидела, опустив голову, и молчала. Спустя несколько минут, не поднимая головы, сказала:
— Ты поклялась мне, Гелона.
— Я не нарушила клятву. Было сказано: об этом мы знаем трое. Третье лицо не давало тебе клятвы.
Атосса поднялась с кресла, подошла к Агнессе.
— Пойдем, дочь моя. Нам здесь больше нечего делать. — Она взяла Агнессу за руку и повела ее через весь зал к выходу. Около дверей остановилась, повернулась к Совету, сказала твердо:
— Свершившая грех, я не могу теперь входить в наос богини. Выбирайте другую Священную и решайте нашу судьбу. Мы будем вымаливать у великой богини прощение.
ПОЯС ИППОЛИТЫ
Гелона понимала — пришло ее время.
Она много лет ждала своего часа. Начиная с тех дней, когда они вернулись с Атоссой из злополучного похода на Диоскурию.
Но когда Атосса встретила пастуха и забеременела, вот тогда Гелона и решила воспользоваться тайной. Она не стала торопиться. Мудрая Гелона понимала, что обдуманная неторопливость — обратная сторона неосмотрительной стремительности. Она рассчитала свои действия на много лет вперед. Разжигая честолюбие Атоссы, она умело ссорила ее с царицей. И не спеша убирала с пути всех, кто ей мог помешать. Гелона могла скрыть поступок Лоты, и та, скорее всего, забыла бы своего Ликопа. Но стараниями ясновидящей Лота была погублена. Медленно, но верно расшатывался трон Годейры, и наконец царица отправлена из города, повержена Атосса, очищен трон и три кресла в Совете Шести.
Теперь Гелона — Священная, власть в ее руках. Но мало взять власть, ее надо закрепить. Здесь как раз нужна беспощадная стремительность. Гелона понимала: Атоссу и ее дочь нужно добить. И на второе утро она позвала к себе Беату...
... Если бы Атосса знала тайные замыслы Гелоны, если бы видела в ней свою соперницу, она ни за что на свете не назвала бы ее имя, уходя из зала Совета. Она все время верила Гелоне. На какой?то миг, после пира, она усомнилась в верности ясновидящей, но когда на Совете она так горячо и искренне встала за избрание Агнессы, сомнения рассеялись. Ей показалось, что Беата, выступая против Атоссы и Агнессы, встала также и против матери, а Гелона по–прежнему ей верна. Последние слова Гелоны, что не она нарушила клятву, показались Атоссе заверением в верности. Атосса еще не успела продумать, как ей поможет ясновидящая, но в том, что она будет ей нужна, — в этом сомнений не было. И она оставила ее вместо себя. Да больше и назвать было некого. Антогора? Она глупа, ей не поверят люди города. Пелида? Ее амазонки не любили. Атоссе показалось, что она не ошиблась.
Раньше, во время непрестанной борьбы с Годейрой, Атосса перед каждой схваткой с царицей умела собирать свою волю, ум, расчетливость в единое целое, и это ей почти всегда приносило победу. Тогда рядом с ней были Гелона и Антогора. На этот раз силы оставили Атоссу.
Ей надо бы, возвратившись домой, оценить происшедшее, подумать, как развеять беду, неожиданно свалившуюся на ее голову, посоветоваться, как всегда, с Гелоной, найти поддержку у Антогоры. Но ни та и ни другая не пришли к ней. Рядом была только растерявшаяся и испуганная Агнесса. Девочка не обрадовалась, что обрела мать, скорее наоборот. Чуть не с пеленок ей внушали, что она богорожденная, и вдруг — дочь пастуха, порождение грязного скота мужчины. Агнесса чувствовала, что привычное для. нее поклонение сменится презрением и, может быть, большой бедой. И она стала упрекать Атоссу в обмане, в грехе, потом эти упреки сменились истерикой, дочь начала кричать, что убьет себя и не хочет больше жить. Всю ночь Атосса не отходила от дочери, успокаивая и убеждая ее. Утром Священную свалил жестокий приступ лихорадки.
А по городу одна за другой катились волны слухов. Ошеломленные дочери Фермоскиры сначала узнали о речи Беаты на Совете, о грехе Священной. Потом новая весть: боги покарали Атоссу, наслав на нее болезнь. Кто?то пустил слух, что Агнесса пыталась покончить с собой, Священный Совет распался, Фермоскира осталась без власти.
И уж совсем страшную весть привезла сотенная Гиппарета. На побережье восстали рабы, во главе их стоит Мелета, они вооружены и прячутся в горах. К ним стекаются рабыни и метеки с юга и с запада, многие гоплитки в селениях убиты или разбежались.
Пелида и Антогора бросились к Атоссе, но та лежала в бреду. Жар сменялся ознобом, растерянная Агнесса не могла ничем ей помочь. На короткое время Атосса пришла в себя, ей рассказали о бедах города. Она выслушала Антогору и, еле шевеля потрескавшимися сухими губами, произнесла одно слово:
— Гелона...
Она все еще верила в ясновидящую. Через час в дом Гелоны пришли Антогора, Пелида, Лаэрта и сотенная Гиппарета.
— Ты теперь Священная, — сказала Пелида. — Фермоскира гибнет.
— Если мы промедлим — поднимутся все рабы, — добавила Антогора.
— Что рабы! — воскликнула Лаэрта. — Появятся на границе наши враги, Они только и ждут, чтобы расправиться с нами.
— А почему вы пришли ко мне? — сердито спросила Гелона.
