Ильяс Есенберлин - Гибель Айдахара
– Все это надо понимать так, что Тохтамыш просит, чтобы я вновь посадил его на трон Золотой Орды?
Караходжа еще ниже склонил голову.
– Да, – сказал он. – Самому ему этого не добиться. Младший брат, покорный вашей воле, надеется на вашу щедрость, великий эмир!
Тимур громко захохотал.
– Чему только не научит судьба! – сказал он сквозь смех. – Нукер Караходжа, оказывается, и ты уже научился говорить, как бий, – льстиво и со слезой в голосе?!
– Да, великий эмир! Когда у тебя великое горе, то слеза потечет даже из незрячего ока.
– Хорошо, – сказал эмир. – Ты придешь ко мне вечером. Нам будет о чем поговорить.
Караходжа пришел к Тимуру после вечернего намаза, и они проговорили до глубокой ночи. Эмир расспрашивал старого нукера о том, что делается в Золотой Орде и каким войском может располагать Едиге, если дело дойдет до битвы.
– Я верну трон Тохтамышу… – задумчиво сказал Тимур. – Но он сам должен помочь мне в этом.
– Как? – Караходжа выжидательно смотрел на эмира.
– Очень просто. Главная сила Дешт-и-Кипчак не столько в ее джигитах, сколько в конях. Без них воин-кочевник ничто. Если Тохтамыш хочет приблизить день своего торжества, то пусть лишит подвластные Едиге роды коней. Это можно делать по-всякому: угонять, травить источники и колодцы, наконец, просто убивать…
Хромой Тимур знал, что говорил. В свое время великий Искандер Двурогий, прежде чем отправиться войной на сакские племена, обитавшие тогда в Дешт-и-Кипчак, послал туда своих людей, и те скупили у саков двести тысяч коней. Степные лошади были превосходными. Они могли подолгу обходиться без воды, одинаково хорошо были приспособлены к степи и горам. Именно на этих коней посадил Александр своих воинов, отправляясь против саков.
Кочевник, лишенный коня, перестает быть воином. Он становится легкой добычей каждого, кто этого пожелает. На коне легко гнаться за врагом, конь же и выручит из беды, если случится такое, что придется спасать свою жизнь.
И сейчас, разговаривая с Караходжой, Хромой Тимур понимал, что если войско Золотой Орды будет чувствовать недостаток в конях, то станет беспомощным, подобно птице, лишенной крыльев.
Тохтамыша обрадовало обещание Тимура помочь ему вновь стать ханом. Он знал, что эмир всегда держит слово. Но его огорчило и расстроило повеление Тимура уничтожить лошадей.
– Ты же знаешь, Караходжа, эмир хочет, чтобы мы сделали невозможное. У кочевника после жены конь является первым другом, и потому табуны охраняют самые смелые и отчаянные джигиты. У нас же слишком мало сил, чтобы совершить задуманное Тимуром.
– Разве трон Золотой Орды не стоит того, чтобы рискнуть?! – упрямо и с вызовом возразил нукер. – Сколько лет ты ждал, пока снова на небосклоне появится твоя звезда. Не начав дело, не сделав попытку, ты выражаешь сомнения и тем самым лишаешь себя силы.
– Хорошо, – сказал Тохтамыш. – Золотая Орда стоит того, чтобы еще раз испытать судьбу.
* * *Тохтамыш не успел выполнить наказ Хромого Тимура. Вьюжной мартовской ночью аула бывшего хана достигла страшная для него весть – неожиданно умер Тимур. Если бы среди зимы ударили раскаты грома и засверкали ослепительные молнии, это бы меньше поразило и напугало Тохтамыша. Потухла, задутая ветром страшного известия, последняя искра надежды вновь возродиться.
Хромой Тимур умер в год курицы (1405), на восемнадцатый день месяца февраля, в городе Отраре. Смерть его была легка – он опустился на колени, чтобы совершить намаз, и вдруг упал лицом вниз, головой в сторону священной Каабы. Подбежавшие к нему визири и нукеры увидели, что их повелитель мертв.
Люди знали, каждый из живущих на земле смертен, и все равно известие о том, что не стало Хромого Тимура, потрясло всех. Человека, перед которым трепетали десятки стран, для которого жизнь другого человека была дешевле жизни овцы, больше не было.
Тимур мечтал, подобно Чингиз-хану, завоевать мир и многое успел сделать, идя к своей цели, но уже на второй день после его смерти сыновья начали борьбу за его трон. Не прошло и года, как покоренные эмиром государства перестали признавать власть Мавераннахра. Подобно лоскутному одеялу, сшитому неумелой рукой, распалось то, что Тимур создавал десятилетиями.
Начав борьбу за власть, потомки эмира тем не менее поступили так, как велел им обычай. Для Хромого Тимура была воздвигнута величественная и прекрасная усыпальница с голубыми куполами – Гур Эмир. Так потомки хотели не только почтить память эмира, но и показать народу, что деяния покойного одобряются ими и во всем служат примером.
Смерть такого человека, как Хромой Тимур, не могла оставить никого равнодушным. Сотни тысяч людей радовались, что всевышний наконец-то прибрал кровожадного и жестокого правителя, но больше всех радовался сын эмира – Шахрух, потому что теперь трон Тимура принадлежал ему. Были и такие, кого печалила кончина эмира, но самым безутешным среди них был Тохтамыш…
Смерть Хромого Тимура, одно имя которого заставляло трепетать правителей, многое изменила на Востоке и породила немало надежд. Больше некого было бояться.
Едва в степях Дешт-и-Кипчак сошел снег и появилась первая трава, Едиге во главе пятидесятитысячного отряда конницы выступил в сторону Хорезма. Пора было осуществлять давнюю мечту – вернуть некогда принадлежавший Орде цветущий и богатый оазис.
Двигался Едиге вперед поспешно, зная, что потомки Тимура, занятые борьбой за власть, не осмелятся ему помешать. По пути эмир пополнял свое войско кочевниками. В начале осени он остановил свои тумены на берегах Джейхун-дарьи.
Эмиром Ургенча – главного города Хорезма – в это время был Муса из рода карататар. И здесь после смерти Хромого Тимура развернулась борьба за власть. Всего месяц потребовался Едиге, чтобы сломить волю защитников Ургенча. В январе года курицы (1406) Муса бросил свое войско и бежал в Мавераннахр.
До наступления весны Едиге оставался в Хорезме, затем, посадив здесь своего даргуши – правителя, неожиданно повел тумены в сторону Шангитара, в земли, где кочевал со своими людьми Тохтамыш. Сейчас, когда удача смотрела ему в лицо, эмир решил навсегда покончить со своим давним врагом, бывшим ханом Орды.
Казалось, трудно понять, для чего это надо Едиге. Тохтамыш постарел и сам уже не мог угрожать ни эмиру, ни тем ханам, которых он возводил на трон. Но Едиге знал, что делал. Все больше его беспокоили сыновья старого хана. Давно из волчат они превратились в матерых волков, и от них могла идти опасность. Эмир решил, что пора покончить с ними и приторочить их головы к своему седлу.
Тумены Едиге и Тохтамыша сошлись у реки Тара, близ ее впадения в великий Иртыш. Погода не благоприятствовала битве – вся степь была закована в ледяной панцирь, и кони не могли скакать, но многочисленное войско эмира уже к вечеру определило исход сражения: Тохтамышу придется спасаться бегством.
Бывший хан внимательно следил за битвой. Недоброе предчувствие вдруг сжало его сердце – почему-то подумалось, что на этот раз его едва ли выручит даже самый быстрый конь. Не перст ли это судьбы, не предупреждение ли ее, что пришло время расстаться с этим бренным, беспокойным и таким неудачливым для него миром? Тохтамыш подумал вдруг, что если это так, то постарается дорого продать свою жизнь.
В течение всей битвы бывший хан видел, как охотились воины Едиге за его сыновьями Жалелэддином и Кадырберди. И сейчас сыновья были окружены плотным кольцом врагов. Что бы ни случилось, они не должны были погибнуть. Тохтамыш считал, что он виноват перед ними, потому что в свое время потерял Золотую Орду, сделав себя и их скитальцами.
Сильно забилось старое, одряхлевшее сердце, и бывший хан тронул повод своего коня. Спокойный и величественный, выехал он на поле битвы и, остановившись от сражающихся на расстоянии полета стрелы, хриплым, старым голосом крикнул:
– Эй, Едиге, если ты не трусливая баба, то выходи на поединок!
Тохтамыша услышали и увидели.
Неожиданно от группы воинов отделился Едиге. Бывший хан сразу же узнал его по блестящим в заходящем солнце доспехам.
– Ты хорошо подумал, на что решился, старый волк?! – крикнул он.
Тохтамыш не ответил. Он ждал. И тогда Едиге бросил своего коня навстречу бывшему хану. Конь мчался, распластавшись над землей, подобно птице, и Тохтамыш хорошо знал, что будет дальше. Через несколько мгновений Едиге окажется рядом и коротко взмахнет соилом. Удар эмира неотразим. Если человек не из камня, он обязательно вылетит из седла. Бывший хан знал, что ему не устоять, потому что время его удали и время поединков давно прошло.
Оружием Тохтамыша всегда была хитрость, и теперь, быть может последний раз в жизни, он решил им воспользоваться.
