Эрнесто Медзаботта - Папа Сикст V
Барон Карл Гербольд хотя и был менее других виновен, не по убеждению пристав к заговору, а лишь из дружбы к Зильберу, не мог рассчитывать на помилование. Сначала Гербольд надеялся, что посланник Франции за него заступится, но эта надежда оказалась тщетной. При святом престоле в это время было два французских посланника: от католической лиги и от короля Генриха; каждый из этих представителей преследовал свои цели и употреблял все возможные меры, дабы мешать товарищу. При таких условиях заступничество одного из представителей Франции в глазах папы не имело никакого значения. Единственная персона, принимавшая горячее участие в судьбе бедного Карла, была его мать еврейка Барбара. Она ходатайствовала за сына везде, где было можно: у следователей, кардиналов и вообще у всех важных синьоров. Но что же они могли сделать, когда за следствием наблюдал сам Сикст V. Освободить Карла из тюрьмы при помощи золота также было невозможно. Все караулившие арестанта в случае его бегства были бы повешены; жизнь дороже золота, а потому никто и не соглашался на подкуп, хотя каждый из тюремщиков был способен соблазниться золотом. Барбара была в отчаянии и прибегла к другим мерам. Надо знать, что эта женщина имела чрезвычайное влияние на всех евреев, проживавших в Риме. Она задумала поднять на ноги самых решительных из них. Для этой цели Барбара назначила им свидание в катакомбах, куда и мы последуем.
МСТИТЕЛЬНИЦА
НА одной из площадок бесчисленных лабиринтов подземелья собралась группа людей в масках; их было человек двадцать. По виду это были рабочие-каменщики, но при тщательном осмотре можно было заметить под их костюмами оружие. Среди полумрака подземелья молча стояли эти люди, очевидно, кого-то поджидая. Вскоре из-за угла площадки показалась фигура женщины в маске, закутанной в плащ.
— Рубек! — сказала она резким голосом.
Высокий и широкоплечий рабочий, с длинной черной бородой, сделал шаг вперед.
— Здесь, — отрывисто отвечал он.
— Подойди!
И Рубек получил из рук женщины кошелек с золотом.
— Иуда Макавей! Исаак! Давид! — перекликала таинственная женщина всех присутствовавших и вручала каждому кошелек золота.
Кончив эту процедуру, она вскричала:
— Мстители Израиля! Я должна сообщить вам цель, для которой я вас сюда пригласила. Но, прежде всего, скажите мне, готовы ли вы исполнить клятву, данную вами на святой библии?
— Мы те же слуги великого Израиля, какими ты нас знала. Приказывай!
— Вы не должны забывать, — продолжала странная женщина, — что я всех вас вывела из страшной нищеты, я дала вам золото, и вы получили возможность существования. Что дали вам христиане? Постоянные преследования и презрение. Вот, например, ты, Рубек, — обратилась ораторша к первому рабочему, — к чему послужили твои храбрость и знание военного дела, что дали тебе христиане?
— Мне? — отвечал глухим голосом Рубек. — А вот что они мне дали. Поверив протестантам, что они ратуют за права человека и восстают против тирании пап, я отправился к гугеноту Ледигиеру в отряд и просил его принять меня в кавалерию Дельфинато. Начальник гугенотов мне объявил, что он не может этого сделать, потому что я еврей, и что мне необходимо переменить религию.
— Ну, а твои познания медицины, Макавей, оценены ли нашими господами христианами? Я знаю, — говорила женщина, — что кроме твоих научных сведений ты отдаешь последний свой грош каждому нуждающемуся — не обращая внимания на религию, к которой он принадлежит. Оценен ли ты как ученый и человек?
— Даже чересчур оценен, — с горькой иронией отвечал медик. — Я помню, раз, проходя по одной из пустынных улиц Рима, наткнулся на лежавшего среди дороги человека. Я тотчас же нагнулся, стал его исследовать и увидал, что несчастный поражен апоплексией, я поспешил пустить ему кровь и тем самым спас ему жизнь. Вдруг откуда-то взялся хирург-цирюльник. И стал кричать, что проклятый некрещеный еврей отбивает практику у христианина; собралась толпа народа, меня начали бить и решили бросить в Тибр; к счастью, подоспели сбиры и отвели в тюрьму. Суд меня приговорил к большому штрафу, и так как я его не мог заплатить, то меня и посадили вместе с ворами и разбойниками. Спасибо, друзья выручили, и мне удалось бежать из тюрьмы.
— Но ты, быть может, по своей доброте простил христианам обиды, нанесенные тебе?
— Кто, я прощу? Я? — вскричал Макавей, сжимая кулаки. — О нет! Если бы я мог по капле выпустить всю их кровь, я бы не задумался!
Каждый из замаскированных в свою очередь рассказал о своем столкновении с христианами и о несправедливости последних.
— Значит, вы все решились мстить христианам? — обратилась женщина к собранию.
— Мстить! Мстить! Смерть христианам! — вскричали все в один голос.
— Если это так, то, прежде всего, долой маски, здесь они лишние; мы хорошо знаем, друг друга, — сказал женщина, снимая маску. И перед мнимыми рабочими предстала Барбара, унаследовавшая несметные богатства зарезанного банкира Соломона.
Все последовали ее примеру.
— Теперь, — продолжала Барбара, — я должна открыть вам цель, для которой я просила вас собраться здесь. Этот зверь, царствующий в Риме, приказал арестовать в числе многих молодого француза барона Гербольда, обвиняемого в отравлении. Этот Гербольд мой молочный сын и арестован невинно, тем не менее, он брошен в тюрьму Ватикана, и в эту минуту, быть может, палач…
Здесь бедная мать остановилась, она была не в силах докончить. Мысль, что ее милый Карл может быть замучен до смерти, приводила ее в ужас, лишала способности говорить.
— Позвольте, синьора, — сказал, выходя вперед, Рубек, — объясните нам, с какой стати христианин может интересовать нас, евреев?
— Он только по наружности христианин, но в душе еврей и происходит от колена Давида — это будущий наш глава.
Все слушали с напряженным вниманием и в один голос спросили:
— Значит, Мессия, которого ждет Израиль?
Барбара боялась обманывать. Если истина откроется, месть этих людей могла быть ужасна. Все это она мигом сообразила и поспешила прибавить:
— Нет, он не Мессия, его назначение командовать войском для освобождения Израиля, вот почему необходимо его вырвать из когтей христиан. Деньги, которые я вам раздала, — продолжала Барбара, — есть только самая незначительная часть капитала, которым владеет барон.
— Значит, он очень богат?
— Да, ангел Господень указал ему место, где были скрыты несметные сокровища, предназначенные на великое дело избавления Израиля.
— О, в таком случае его необходимо освободить! — вскричали все в один голос.
— Теперь, когда я вам все открыла, — сказала Барбара, — могу ли я рассчитывать на вас?
— Да, да, конечно, мы все готовы пожертвовать жизнью для великого дела! — вскричали евреи.
Барбара сделала одобрительный жест, отступила в тень и незаметно исчезла. Как ни старались заговорщики отыскать отверстие — не могли, стена была совершенно гладкая, и все камни лежали на месте.
Вся толпа вышла из подземелья и отправилась к церкви св. Агапии. Там им представилось страшное зрелище. Едва сторож отворил двери, чтобы впустить священника дона Серафима, как наткнулся на стоявший почти на пороге крест, на котором был распят какой-то молодой человек. Несчастный истекал кровью и был без сознания. Священник в ужасе отступил назад и тотчас же послал за полицией. Явились сбиры и доктор; все усилия привести в чувство распятого не привели ни к чему.
— Тот, кто совершил это злодейство, — сказал доктор, — позаботился, прежде всего, лишить способности говорить свою жертву.
— Неужели нет надежды услыхать хоть одно слово от распятого, слово, которое могло бы нам указать на преступника? — спросил священник.
— Ни малейшей надежды, святой отец, — отвечал врач. — Несчастный умрет, не произнеся ни звука.
— Если здесь между нами есть преступник, — сказал один из толпы, — его тотчас узнать можно.
— Это, каким образом?
— Пусть каждый из присутствующих посмотрит в лицо умирающего; на того, кто совершил преступление, непременно брызнет кровь. Таким способом правосудию не раз доводилось открывать убийства.
Все поспешили исполнить предложенное средство. Каждый нагибался к лицу умирающего. В числе зрителей был и наш знакомый еврей Рубек. По странной случайности в то самое время, когда Рубек смотрел в лицо распятому, вдруг брызнула кровь из его рта. Толпа в один голос крикнула:
— Вот убийца, вяжите его!
Но Рубек сделал скачок назад, вынул из-под плаща длинный кинжал, угрожая каждому, кто подступится, выпустить внутренности. К Рубеку присоединились его товарищи, и вся толпа со страхом отступила. Евреи не спеша удалились. Отойдя на некоторое расстояние от церкви, один из них спросил Рубека.
![Прохор Озорнин - Век Бога [поэзия]](/uploads/posts/books/165216/165216.jpg)
![Прохор Озорнин - Век Бога [поэзия]](/uploads/posts/books/165265/165265.jpg)