Виктория Балашова - Елизавета Тюдор. Дочь убийцы
В Виндзоре Марию тоже уже ждали. Члены Тайного совета, не выехавшие ей навстречу заранее, встречали королеву во дворце.
— В первую очередь надо арестовать герцога Нортумберлендского, его сыновей и самозванную королеву Джейн, приказала Мария, едва переступив порог дворца. Елизавета при этих словах вздрогнула. «Роберт», — пронеслось у неё в голове. За время их путешествия в Лондон ей всё-таки не удалось успокоиться и заставить себя относиться к его заключению в Тауэр иначе.
Все, кого было приказано арестовать, отсиживались в замке Дадли неподалёку от Лондона. Отправленные туда стражники не встретили ни малейшего сопротивления. Да и сопротивляться там было некому — сторонники герцога давно покинули его, поняв, что оставаться с ним глупо и опасно.
Джейн нашли в её комнате. Те дни, что она провела в замке с родственниками мужа, она не выходила оттуда, проводя время в молитвах. Она понимала, что судьба её предрешена, не пыталась что-то изменить, лишь просила прощения у Бога за совершённый ею грех.
— Вот видишь, — сказала Мария сестре после того, как всех, кого она приказала арестовать, поместили в Тауэр, — первый шаг сделан. И не думай даже последовать их примеру. Не пытайся захватить власть, принадлежащую мне по праву.
Елизавета промолчала. Она устала убеждать Марию в том, что она не стремится сесть на трон. Да, приветственные крики толпы разбудили в ней что-то новое, доселе неведомое. Но выступать против сестры? Нет, совершить подобную ошибку ей и в голову не приходило. Тем не менее маниакальная подозрительность Марии начинала Елизавету немного пугать. Добившись своего, та не успокоилась, как того следовало ожидать, а, напротив, стала ещё больше беспокоиться о том, что кто-то захочет сместить её с отвоёванного с таким трудом престола...
* * *
Фредерико бродил по Виндзору, вспоминая времена, когда он здесь был в последний раз. Казалось, прошла вечность. На самом деле всего месяц. Дворец преобразился. Теперь он был наполнен шумом и суетой. Он был наполнен жизнью. Мария никак не походила на болезненного Эдуарда, который, если и выходил из своих комнат, передвигался по дворцу невидимой и неслышной тенью. Крупная женщина со строгим, неулыбчивым лицом шагала по коридорам громкой поступью. Все всегда заранее знали, что королева проснулась, пообедала или встречается с членами Совета. Любое её действие не могло оставаться незамеченным, просто потому что всегда вовлекало в себя много народу, начинавшего сновать туда-сюда, выполняя приказы Марии.
Елизавету стали тоже замечать больше, чем при Эдуарде. Она снова начала играть заметную роль при дворе. На этот счёт придворные интриганы были очень внимательны: Марии было под сорок, и шансы родить невелики. Поэтому следующей претенденткой на престол вновь становилась Елизавета. Приказ Эдуарда, подписанный перед смертью, аннулировали, и предыдущее волеизъявление Генриха опять вступило в силу.
И всё было бы хорошо, если бы вскоре Фредерико не передали записочку от графа.
— Когда ж ты сгинешь, проклятущий, — выругался испанец и тут же перекрестился, — прости, Господи, но сил ведь нет терпеть этого человека возле себя. Я растерял весь свой задор, желание отомстить за Матильду. А она смотрит на меня с небес и думает: «Что ж за муж у меня никчёмный. Ни на земле меня не защитил, не спас, ни отомстить после смерти не может», — Фредерико вздохнул и начал читать.
«Кратко пишет, без всяких там лишних фраз. Прийти в таверну к десяти вечера. Вот и всё. Уверен, что приду. Даже не сомневается, — он скомкал записку, а потом зажёг свечу и поднёс листок к огню, — пора приниматься за дело. Но вначале узнаем, что он там задумал на сей раз».
Выбраться из дворца было несложно. Фредерико без труда отыскал знакомую улицу и вошёл в таверну. Граф сидел в том же углу, где и в прошлый раз. Перед ним, как и раньше, стоял кубок, наполненный вином. Не изменилось и лицо де Вилара. Только мелких морщинок прибавилось да седых волос.
— Видишь, как бывает, — начал граф, не поздоровавшись, — думал я, Дадли поумнее. Получше продумает все ходы. Нет, власть не даёт мыслить чётко. Да, и Мария удивила. Не подозревал в ней такого желания править. А оно, мой друг, есть у всех. И у твоей госпожи тоже. Мы уж про это говорили с тобой. Не нравится мне её присутствие при дворе новой королевы. Оно стало ещё опаснее, чем было при Эдуарде. Елизавета медленно продвигается вперёд к трону. Ты не замечаешь? Другие за трон дерутся изо всех сил, интригуют, обманывают, убивают. А она просто пользуется ошибками окружающих её людей. Сама ничего не предпринимает. А кто ничего не делает, то не может и ошибок совершать. Прекрасная тактика. Прекрасная!
Фредерико молча слушал. Что от него-то хотят?
— Необходимо подставить Елизавету под удар. Необходимо заставить её действовать, — продолжил граф, — что или кто может её встряхнуть? — он замолчал, вопросительно глядя на Фредерико.
— Откуда мне знать, — ответил тот, — принцесса умна. Зачем ей совершать глупости?
— Все совершают глупости, — отрезал де Вилар, — она не может не совершать ошибок. Так не бывает. Ум, например, не согласуется с чувствами. А нам известно, что принцесса влюблена. И не в кого-нибудь, а в сидящего в тюрьме Роберта Дадли.
— Мне кажется, что вы, граф, имеете несколько устаревшие сведения, — возразил Фредерико, пытаясь отвести тему разговора от Роберта, потому что и сам догадывался о чувствах Елизаветы, — они давно не виделись, не писали друг другу. Да и в любом случае младший Дадли посажен в Тауэр. Какая уж в Тауэре любовь! Скоро его казнят. Тут всё закончится окончательно.
— Посмотрим, — граф пристально посмотрел на Фредерико, — казнят не всех. И Роберт вполне может остаться в живых. Что касается Марии, мы выдадим её замуж за того, кого надо. А вот её сестру всё же надо вообще выводить из игры.
— За кого надо выдать Марию? — в Фредерико проснулось любопытство.
— За испанца! Нашего с тобой соотечественника, — де Вилар подмигнул Фредерико, отчего его лицо искривилось в жуткой гримасе, — но повторяю, Мария — не твоя забота. С этой девственницей, просидевшей всю жизнь отшельницей в богом забытом замке, дело иметь не сложно.
— Так что, опять письма передавать? — перешёл к делу Фредерико.
— Пока смотри во все глаза. Я порой и сам не знаю, как ты мне можешь пригодиться. Вот, сегодня — взял и сказал, что Елизавета уже не так влюблена в Роберта, как раньше. Полезная информация.
Фредерико про себя порадовался: хоть в чём-то графа обыграл.
— Иди. Встречаться будем здесь. Я во дворце появляться не хочу. Там слишком многие меня знают как сторонника королевы Джейн.
На улице Фредерико осторожно подошёл к лошади, внимательно глядя по, сторонам. Что задумал граф, никогда не известно, не помешает быть начеку. Итак, де Вилар всё ещё хочет избавиться от Елизаветы. То есть понятно, что не сам граф, а люди, которые стоят за ним. То ли французы, то ли испанцы. А может, даже турки! Или все вместе взятые.
Он вскочил на лошадь и поспешил в Виндзор. Планы мести оформились в голове более чётко — с графом, скорее всего, надо будет разделаться в таверне. Конечно, там за ними следят его приближённые, но вполне можно успеть нанести быстрый, смертельный удар. Потом Фредерико убьют, а это уже будет неважно. Главное дело он сделает.
На следующий день он узнал, что суд приговорил всех Дадли и Джейн к смертной казни. Елизавета ходила бледная, как сама смерть. Фредерико сочувствовал ей изо всех душевных сил, но поделать ничего не мог. Приговор лежал у Марии. А она раздумывала над тем, подписывать его или нет.
— Сестра не хочет начинать своё правление с кровавой казни, — поделилась Елизавета с Фредерико, — я надеюсь, Господь смилостивится над заблудшими душами и убедит Марию, что её намерения правильны.
— Они останутся сидеть в темнице до конца своих дней, — сказал Фредерико.
— Это лучше, чем смерть, — глаза Елизаветы были полны печали.
Но лишь одной воли Марии оказалось мало. Члены Тайного совета убедили её казнить по крайней мере основных участников переворота. В живых оставили всех сыновей Дадли, кроме Гилфорда. Он был мужем Джейн и принимал непосредственное участие в делах отца. Мария осталась довольна: виновные будут наказаны, но и казнены будут не все сидевшие в Тауэре.
— Вот видишь, Фредерико, — Елизавета чуть не плакала от радости, — справедливость восторжествовала. Казнят только тех, кто этого в действительности заслуживает.
Печально знаменитый двор Тауэра начали готовить к казни. Никому из заключённых не оглашали приговор, оставляя их до последнего в неведении относительно собственной судьбы. Во дворце только об этом и говорили. Фредерико давно заметил, что остававшиеся на свободе, в живых, с удовольствием обсуждали тех, кто был обречён на смерть. Людей искренне радовали несчастья, обрушивавшиеся не на их головы.
