Бернард Корнуэлл - Рота Шарпа
- Сюда! – из темноты появились первая лестница, Ноулз бросился к ней, потянул вверх и прислонил к стене. Со всех сторон к ней кинулись люди, подтягивая и придерживая, пока верхний край не уткнулся в зубцы. Полковник взмахнул рукой: «Кто первый заберется, получит лучшую шлюху Бадахоса!» Вокруг раздались радостные крики: они даже не заметили, что полковник упал, сраженный пулей.
«Я первый! Я!» - Ноулз пробился сквозь толпу, дрожа от мальчишеского возбуждения и зная, что Шарп всегда идет впереди, а значит, и он должен делать так же. Карабкаясь по ступенькам, он думал, что делает глупость, но ноги почти машинально толкали тело вверх. Внезапно в голову пришла дурацкая мысль: а ведь саблю-то так и не вытащил! Поглядев вверх, он заметил руки врагов, те отталкивали лестницу, она уже начала падать в сторону. Ноулз закричал, предупреждая находившихся внизу, мягко упал им на руки, по счастью, не задев ни одного байонета, затем поднялся на ноги.
- Вы не ранены, сэр? – взволнованно обратился к нему сержант.
- Нет! Поднимайте ее! – удивительно, но лестница не сломалась. В стену снова ударила картечь, но люди снова уперли лестницу. На этот раз Ноулз оказался недостаточно близко, чтобы быть первым, и ему оставалось только смотреть, как поднимаются его люди. Первый был убит выстрелом сверху, второй отшвырнул его, освобождая путь, сзади напирали – и вдруг лестница со всем своим грузом превратилась в груду щепок и куски плоти: двойной заряд картечи из бастиона Сан-Педро нашел свою цель. Со стены посыпались камни, поражавшие людей и скакавшие дальше, вниз по склону. Рота Ноулза поредела, сам он почувствовал горечь поражения, а вторая лестница вдруг начала удаляться вниз по склону.
- Отходим, отходим! – он узнал голос майора, увидел его лицо и прыгнул в тень, оставляя позади разбитую лестницу и трупы неудачников первой атаки. Враги проводили его победными криками.
- Есть новости из замка?
- Нет, милорд, - генералы нервничали. Все пространство перед юго-восточным углом Бадахоса было обхвачено огнем. Два бастиона, зиявшие непокоренными брешами, стояли по краям кулисами чудовишного театра, дым в ночи казался багровым. Далеко справа над силуэтом замка тоже полыхало. Веллингтон, в плаще и перчатках, нетерпеливо дергал поводья.
- Пиктон не сможет, это понятно. Не сможет.
Адъютант, не расслышав, дернулся вперед:
- Милорд?
- Нет, ничего, - бессилие что-либо изменить его раздражало. Он знал, что творится в этой огромной огненной яме: люди входили в нее с одной стороны, но не могли добраться до другой. Его сковал ужас: стены здесь в три раза выше, чем в Сьюдад-Родриго, битва будет невообразимо тяжелее, но город нужно взять. Рядом осадил коня Кеммис из Четвертой дивизии:
- Милорд?
- Генерал?
- Использовать резервы, сэр? Посылать еще людей? – Кеммис был без шляпы, лицо в пороховой пыли, как будто он сам стрелял из мушкета.
Веллингтон ненавидел осады. Он мог ждать, когда нужно, чтобы заманить врага в ловушку, но осада – дело другое. Неизбежно наступает момент, когда все войска устремляются в одну маленькую, но смертоносную точку, и от этого не уйти, если, конечно, попросту не заморить врага голодом, чтобы ему пришлось сдаться, но сейчас времени на это нет. Город должен быть взят.
Шарп! На секунду генералу захотелось свалить все на чертова Шарпа, уверявшего, что бреши «сработают», но Веллингтон отмел эту мысль: стрелок сказал то, что хотел Веллингтон, и даже если бы он этого не сказал, Веллингтон двинул бы войска. Шарп! Если бы у него была тысяча Шарпов, город был бы у его ног. Он прислушался к шуму боя. Крики французов были слышны отчетливо – значит, они берут верх. Можно отступить под флагом перемирия, оставив мертвых и раненых, или послать еще людей – и надеяться переломить ход боя. Город нужно взять! Иначе никакого марша по Испании летом, никакого наступления на Пиренеях, а Наполеон сможет еще год копить силы.
- Пошлите в бой резервы!
Насытить монстра, уничтожающего армию, его замечательную армию! Но монстр должен насытиться, чтобы сдаться. Разбитые батальоны можно усилить, будут еще новые рекруты, но без Бадахоса нет победы. Чертовы инженеры! В Британии полно людей, умеющих работать с минами, в одном Корнуолле их сотни, но в армии – ни одного. Нет саперных войск, чтобы пробить туннели под бастионы, заложить в подкопы порох и отправить французов на небеса! Веллингтон поймал себя на мысли, что, может, следовало вырезать весь гарнизон Сьюдад-Родриго, просто выстроить их в колонну по десять и расстрелять, оставив трупы гнить во рву, чтобы любой француз, решивший дать бой в бреши, ожидал от англичан ужасного возмездия. Можно даже не приказывать: сегодня, если они победят, все и так будет сделано. Если они победят.
Он раздраженно повернулся к одному из адъютантов, лицо его вытянулось и в свете факела, зажатого в руке лорда Марча, показалось особенно суровым:
- От Пятого новости есть?
Отвечающий понизил голос, боясь добавить и без того не лучших новостей:
- Они должны сейчас идти в атаку, милорд. Генерал Лит шлет свои извинения.
- К черту его извинения! Почему он опаздывает? – лошадь дернулась от попавшей на излете мушкетной пули, и генерал успокоил ее. От эскалад ждать нечего. Лит опаздывал, так что гарнизон в Сан-Винсенте будет предупрежден. А Пиктон ловит журавля в небе, надеясь взобраться по лестнице на стену замка. Победа будет выкована здесь, на юго-восточном углу, где дым и пламя заполнили чудовищный ров. Вдалеке, как напоминание о том, что существует и другой мир, кроме этой адской ямы, соборные часы пробили одиннадцать. Веллингтон поднял голову: – Еще час, джентльмены! – а что потом? Неудача? В аду нет места чудесам.
Французские артиллеристы ослабили огонь: они превратили ров в царство смерти и теперь прислушивались к воплям и стонам, доносившимся снизу. Атаки, кажется, прекратились, так что канониры смогли немного расслабиться, промыть лица водой, приготовленной для охлаждения орудийных стволов, и проверить, поднесли ли боеприпасы. От британцев они ничего нового не ждали. К брешам карабкалось несколько самых храбрых, одному удалось даже добраться до сабель, но все это было бесполезно. Бедняги! Даже выкрикивать оскорбления наскучило, радость ушла. Сержант с морщинистым волевым лицом вздрогнул и присел на лафет:
- Боже! Хоть бы они перестали кричать...
Некоторые достали запрещенные сигары, спрятанные от офицеров в глубине амбразур. Один, просунув голову под едко пахнущее дуло, высунулся и поглядел в ров. Сержант устало крикнул ему:
- Давай назад! А то эти ублюдки тебя из винтовки подстрелят!
Солдат не обратил внимания. Он долго смотрел вниз, на ужас, творящийся во рву, потом влез обратно.
- Если они ворвутся в город, они нас всех перережут к чертовой матери!
Сержант расхохотался:
- Куда им, парень, шансов нет! Через два часа ты пойдешь спать в кроватку с той кошмарной штукой, которую зовешь женщиной!
- Ты просто ревнуешь, сержант.
- Я? Да я лучше лягу в постель вот с этим, - сержант похлопал по стволу пушки. Выпуклая «N», символ Наполеона, обожгла ему руку. – А теперь иди-ка сюда, парень, брось сигару и прими умный вид. Бог даст, можешь понадобиться.
С наблюдательного поста раздался крик:
- Готовьсь!
Сержант вздохнул и поднялся. Еще одна крохотная группка идиотов бежала к бреши в бастионе Санта-Мария, орудие должно их накрыть. Он посмотрел на них поверх блестящего ствола, увидел, как они поскальзываются в крови, запинаются о камни – но входят в зону поражения. Встав сбоку, он тронул спичкой трубку, заполненную порохом, и люди в зеленых мундирах распались на куски. Слишком просто. Сержант хрипло приказал перезаряжать, прислушался к свисту губки, входящей в раскаленное отверстие дула, и понял: он счастлив, что проведет эту ночь в Бадахосе. Французы начали побаиваться лорда Веллингтона, он стал для них ночным кошмаром – приятно осознавать, что этого английского лорда тоже можно побить. Сержант улыбнулся, закидывая грушевидные свертки обернутой в мешковину картечи в ствол: сегодня Веллингтон почувствует вкус поражения, очень горького поражения, а вся французская империя возрадуется. Эта ночь принадлежит Франции, только Франции, а надежды Британии похоронены там, где и следует: во рву, полном мертвецов.
Глава 26
Они двигались направо, подальше от бастиона Сан-Педро, цепляясь за крутые склоны холма, пока тот не закрыл их от картечи. Первая атака была отбита, но Третья дивизия попытается снова. От главной бреши был слышен царивший там ад, в водах озера отражались тусклые отблески огней: Четвертая и легкая дивизия шли на приступ. Ноулз чувствовал разлитое в воздухе безумие, заставляющее темные крылья-фланги все туже охватывать город, толкающее к смерти и сумасшедшим поступкам.
