Василий Балябин - Забайкальцы. Книга 4.
— Правильно, Степан Иванович, совершенно правильно. Это же ленинская установка, по его инициативе и создана ДВР.
— И ты туда же гнешь? Ленин! Да он, поди, и не знает про все эти махинации здешние! Это же эсеров да меньшевиков штучки-дрючки да выдумки хитрые: видят, что до власти им никак не добраться, так они буфер придумали — и вот вам пожалуйста, пролезли во властители! А ты говоришь — Ленин! Не-ет, брат, уж его-то ты здесь не примешивай! Чтобы Владимир Ильич да на такое дело согласился? Сроду не поверю.
— Эх, Степан, Степан Иванович, — Шилов, улыбаясь, покачал головой, — командир-то ты боевой, это верно, а вот насчет политики туман у тебя в голове.
— Конечно, я в школах не обучался, даже и не бывал в них, не до этого мне было. — Степан, обиженно вздохнув, потупился и, помолчав, снова глянул на Шилова, окреп голосом. — А что касаемо политики, так я до нее нутром дошел ишо на германском фронте! Так что кое-что кумекаю.
— Хорошо, тогда ответь мне на такой вопрос: нам выгодно, чтобы японцы продолжали воевать против нас?
— Скажешь тоже, — усмехнулся Степан. — Какая же нам от этого выгода? Век бы их тут не было, трижды клятых!
— Так вот, буфер-то для того и создан, чтобы выкурить их от нас.
— Ох п загнул, Митрий Самойлыч, японцев выкурить! Так они этот буфер и послушают, как же, разевай рот пошире.
— Вынуждены будут послушать. Ведь управители-то ихние утверждают, что войска японские помогают русскому народу, по просьбе его правительства, власть советскую свергнуть, республику установить в России демократическую, с которой обещают жить дружно, в мире, понятно тебе?
— Да вроде бы понятно, ну а дальше что?
— То, что буферное правительство наше уже заявило Японии: мы не Советская Россия, а самостоятельное государство, суверенная демократическая республика. Жить с вами в мире желаем, воевать нам не из-за чего, а поэтому и войска свои вывести от нас будьте любезны.
— Думаешь, послушают, выведут?
— Обязательно. Насчет этого переговоры с ними вот-вот начнутся, и к осени их у нас не будет.
— Вот оно что, чудно! — Степан, все еще недоверчиво улыбаясь, пожал плечами. — Конешно, ежели оно и в самом деле так получится, то и войне скоро конец, с одними беляками нам справиться раз плюнуть. За-ради такого дела мы и против буфера возражать не будем. Вить он же небось ненадолго будет установлен, как ты думаешь?
— Об этом разговор будет позднее, когда войну закончим. Завтра давай собрание полковое проведем, я подробно объясню партизанам про буфер, а сейчас, — Дмитрий, прикрыв рот ладонью, зевнул, тряхнул кудрями, — давай-ка укладываться спать. Я, браток, уж и не помню, когда спал по-человечески, спокойно. Вчерашней ночыо вроде бы с вечера лег, новая беда — клопы! Заели, будь они прокляты. На сеновал ушел от них, холодно под шинелью, так и промучился всю ночь.
— Ишо на один вопрос ответь и ложись спи.
— Давай, слушаю.
— Комиссара когда мне пошлешь?
— Скоро, жду комиссаров целый отряд, как прибудут, пошлю тебе в первую очередь.
— Э-э, брат, — Степан жестом, полным отчаянности, махнул рукой, — суленого три года ждут, а мне комиссара сейчас надо, позарез.
— Знаю, что надо, а где его взять? Ведь и в других полках такое же положение: в Третьем полку у Швецова, например, нету комиссара, то же самое у Пичуева в Седьмом, в Девятом Епифанцева, да и в других полках обходятся без комиссаров и воюют.
— Сравнил тоже, там командиры-то грамотные, а я что? Такой же неуч, как и партизаны мои! Ты вот расскажешь им завтра про буфер, сядешь на коня и уедешь, а они опять начнут донимать меня расспросами: и то им объясни, и другое. Надысь один из Третьего эскадрона пристал ко мне с вопросом про Карла Маркса, а я слыхать-то слыхал про Маркса, а каких он там делов натворил, откуда мне знать. А будь комиссар, он бы меня от этого избавил, и командовать мне легче было бы.
— Это верно, — Шилов, не торопясь с ответом, разулся, снял гимнастерку и лишь после этого заговорил: — Ладно уж, пошлю тебе комиссара, есть у меня на примете. Он хоть из рядовых партизан, но грамотный, толковый мужик.
— Давай, и я такому радехонек буду. На безрыбье, брат, и рак рыба, а на безлюдье и Фома человек. Фамилия-то его как?
— Сухарев Корнил.
— Так я же знаю Сухарева, в полковом комитете был у нас в семнадцатом году. Ну, этот повезет, уж чего-чего, а насчет политики — собаку съел, посылай его скорее.
— Пошлю, — Шилов снова зевнул, посмотрел на широкую, чисто проскобленную скамью. — Постелить бы принес чего-нибудь, у меня ведь, кроме шинели, ничего нету.
— Сейчас подседельник принесу да шубу у хозяев выпрошу, и постеля получится, как у хорошего купца.
— Давай.
ГЛАВА VII
Много всяких непредвиденных трудностей пришлось преодолевать на своем пути отряду Жигалина, горные скалистые перевалы, речки, широкие пади, зачастую кочковатые, тонкие, и, чтобы перебраться через них, требовалось много труда и времени. И все-таки отряд упрямо продвигался вперед. Жигалин, как ни уставал за день, вечерами, при свете костра, продолжал свои записи в дневнике.
"9 июня. Наконец-то Витим присмирел, вода в нем пошла на убыль, и вот уже второй день, как мы покинули гостеприимную Романовну. Едем бездорожно, тайгой, через хребты и пади, ориентируясь не только по карте, но и по Витиму, что течет справа от нас, и мы частенько видим его, как на хребет поднимаемся. Тайга, нигде не увидишь пенька срубленного дерева, и такая красотища кругом, столько повсюду цветет багульника, и такой он пышный, что глаза не оторвешь, на него глядючи! Настроение у людей бодрое, хотя поход наш чертовски труден, сегодня полдня ушло на то, чтобы перебраться через падь, такая она оказалась болотистая, топкая, насилу одолели, а шириной не более полверсты. А сколько таких впереди! Да еще и через Витим надо переправляться теперь с левого берега на правый, как будет дело с переправой через него? Ведь там не только парома, но и лодки может не быть.
11 июня. Продвинулись сегодня верст на 50. Небольшая задержка все же произошла в пути из-за проклятого Водолаза, так прозвали ребята коняшку гнедой масти, это удивительное животное воды боится, как черт ладану! При переходе через речку, даже самую маленькую, обязательно в нее завалится, уже раз пять приходилось вытаскивать всем народом его из воды. Поначалу мы, не зная его повадок, нагрузили на него ящики с патронами и мешок сухарей, стали речку переезжать, маленькую, все кони ее просто перешагивали, а этот, чадо, сначала одну ногу в воду окунул, потом вторую и повалился, сухари в воде оказались. Кое-как выручили, а на следующей речке та же история повторилась, с той поры и прозвали его Водолазом. Вот и сегодня с ним такое же происшествие.
12 июня. Удача, какой мы никак не ожидали: на берегу Витима, куда сегодня прибыли, оказалось жилье, рыбак тут поселился с семьей вдали от людей. Человек он молчаливый, суровый с виду, но лодку нам взять разрешил беспрепятственно, на ней мы и перевезли людей, имущество, а коней плавежом. И тут Водолаз чуть беды не натворил: вместе с конями поплыл Чепизубов. Рыжка своего за хвост ухватил и Водолаза потянул за собой, повод от него на плечо себе накинул. Сначала плыли хорошо, но на середине реки Водолаз начал тонуть и Григория за собой потянул. Хорошо, что чепизубовский Рыжко оказался конем удалым, сильным, выплыл и Григория за собой вытащил вместе с Водолазом. Обозлились мы на эту животину, хотели бросить его в тайге на съедение волкам, но Чепизубов заступился, упросил-таки, оставили в отряде.
16 июня. За два минувших дня трижды вытаскивали из речек Водолаза, надоел, проклятый. А вода в речках холодная, светлая как стекло, даже хариусов видно, жалко, снастей рыболовных нету у нас. За все это время только трех коз убили, а их полно в тайге, каждый день следы их видны, даже изюбровые попадают, а самих изюбров не видели ни разу! Да оно и понятно, едем большой оравой, всякий зверь нас за много верст чует и разбегается.
20 июня. Сегодня форсировали Имурчен. Река большая, броду нет, пришлось делать плоты из сухостойного сосняка, пригодились наши два топора и шашки. Веревок вязать плоты не хватило, вместо них стали таловые прутья свивать, получилось неплохо. Все обошлось благополучно, по на переправу ушел целый день. Тревожит то, что продукты кончаются, а ходу нам, но моим расчетам, не меньше как недели полторы до места назначения.
24 июня. Беда за бедой. Вчера вышли в такую заболоченную низину, что и пешком не перейти — трясина! Чтобы обойти ее, пришлось свернуть с намеченного курса на север, шли весь день и ночевали вблизи болота. Тьма-тмущая гнусу — комаров, одно спасение от них дымокур. Вечером доели последние сухари и остатки вяленого мяса. Всего продуктов осталось пуда полтора крупы. Придется забивать на мясо коней, хорошо еще, что соли-то осталось фунтов пять… На этой почве шумиху большую поднял Срывцев, доказывая, что идем неправильно, что надо повернуть обратно и пробиваться к селам на Шилке.
