Эдвард Радзинский - Николай II: жизнь и смерть
«Новый мир» посылал поздравительные телеграммы Михаилу Романову. Даже из Туруханска, где были в ссылке большевики, пришла поздравительная телеграмма.
Николай жил в губернаторском доме. Ежедневно ходил в помещение Генерального штаба, где Алексеев делал ему доклады, читал агентские телеграммы. Будто ничего не произошло.
Из дневника Николая: «4 марта. Суббота… К 12 часам поехал на платформу встретить дорогую мать, прибывшую из Киева. Повез ее к себе и завтракал с нею и нашими. Долго сидели и разговаривали… К 8 часам поехал к обеду к мамґа и просидел с нею до 11 часов».
По городу ходили писаря, шоферы, обвешанные красными повязками и бантами, с красными кокардами на фуражках. Бесконечные митинги, речи «самых свободных граждан самой свободной в мире страны» о «проклятом режиме».
А они собирались в вагоне вдовствующей императрицы — «наши»: великий князь Борис Владимирович (а ныне просто Борис Романов), принц Александр Ольденбургский (ныне просто Алек) и просто Сергей… и просто Сандро… Тогда они еще верили, что скоро приедет Николаша принимать пост Верховного Главнокомандующего. Алексеев, генералы — все его хотели.
Но «новый мир» его не захотел. И Николаше пришлось отказаться. Он уже ехал в Ставку, когда от имени Временного правительства ему сообщили: «Народное мнение решительно и настойчиво высказывается против занятия членами дома Романовых какой-либо должности. Временное правительство убеждено, что Вы во имя любви к Родине…» и т.д.
Он ответил не без сарказма, телеграммой: «Рад вновь доказать мою любовь к Родине. В чем Россия до сих пор не сомневалась».
Народное мнение… Когда один из великих князей на вопрос: «Как ваша фамилия?» ответил: «Романов», канцеляристка сочувственно сказала: «Какая у вас неблагозвучная фамилия».
Начиналась новая власть — власть победившей толпы. Власть его прежних солдат — Совета рабочих и солдатских депутатов. Дума и Временное правительство — все эти смелые прежде говоруны — теперь ее боялись. Заискивали.
С некоторым злорадством, уже из Царского Села, он будет наблюдать, как все беспомощнее становятся когда-то грозные ораторы Думы и как ничего не могут поделать с этой стихией. Ими же порожденной стихией.
А пока Алексеев вел переговоры об отъезде Царской Семьи. Предполагалось — через Мурманск, в Англию.
Николай хотел все уладить до возвращения к Аликс.
Но случилось иное. «Новый мир» не захотел его отъезда.
3 марта, сразу после его отречения, Петроградский Совет рабочих и солдатских депутатов принял постановление «Об аресте Николая II и прочих членов династии Романовых».
Временному правительству пришлось уступить. Несмотря на то что он безропотно выполнил все их условия, они вынуждены были его арестовать. Так они боялись этого «нового мира».
Журнал заседаний Временного правительства от 7 марта:
«Слушали: О лишении свободы отрекшегося императора и его супруги.
Постановили: Признать отрекшегося императора Николая II и его супругу лишенными свободы и доставить отрекшегося императора в Царское Село…»
Керенский объяснял причины ареста:
«Крайне возбужденное состояние солдатских тыловых масс и рабочих. Петроградский и московский гарнизоны были враждебны Николаю… Вспомните мое выступление 20 марта на пленуме Московского совета — тогда раздались требования казни, прямо ко мне обращенные… Я сказал, что никогда не приму на себя роль Марата, и что вину Николая перед Россией рассмотрит беспристрастный суд».
Правда, Алексеев сообщил ему то, что негласно передало правительство: все это временно, чтобы просто успокоить ярость толпы. Будет работать специально созданная следственная комиссия — она докажет невиновность царя и вздорность слухов об измене Аликс. И тогда — в добрый путь, в Англию!
8 марта, среда: «Последний день в Могилеве. В 10 с четвертью подписал прощальный приказ по армии».
«В последний раз обращаюсь к вам, горячо любимые войска, исполняйте ваш долг — защищайте доблестную нашу Родину, повинуйтесь Временному правительству, слушайтесь ваших начальников: да благословит вас Бог и да ведет вас к победе Святой великомученик и Победоносец Георгий».
Но публиковать его последний приказ никто не осмелился — слишком непопулярен был автор.
Он хотел добра и замирения России, и потому, отдав власть, он сам просил свой народ верно служить новому правительству.
Но с этого момента Николай пал и в глазах монархистов.
Дневник, 8 марта (продолжение):
«В 10.30 пошел в дом дежурства, где простился со всеми чинами штаба и управления. Дома прощался с офицерами и казаками конвоя и сводного полка — сердце у меня чуть не разорвалось. В 12 часов приехал к мамґа в вагон, позавтракал с ней и ее свитой и остался сидеть с ней до 4.30. Простился с ней, с Сандро, Сергеем, Борисом и Алеком…»
В последний раз он видел их всех — больше им не суждено свидеться.
«В 4.45 уехал из Могилева. Трогательная толпа людей провожала. Четыре члена Думы сопутствуют в моем поезде… Тяжело, больно и тоскливо».
«Сопутствуют», — так деликатно он записал о своем аресте.
ПРОЩАНИЕ С ЦАРСКИМ (ДНЕВНИК АРЕСТАНТА)Согласно решению Правительства:
1. Семья и все, кто оставались с нею, изолировались от внешнего мира.
2. Создавалась наружная и внутренняя охрана.
3. Передвижение Семье разрешалось только в пределах дворца.
4. Предусматривалось изъятие у бывшего царя и царицы бумаг, передававшихся в ведение Чрезвычайной следственной комиссии.
8 марта к Александровскому дворцу подъехал мотор генерала Корнилова. Лавр Корнилов, знаменитый боевой генерал с воинственными пиками усов, оставил автомобиль у главных ворот дворца. Его встретил секретарь императрицы граф Апраксин и провел к Аликс.
— Ваше Величество, на меня выпала тяжелая обязанность сообщить вам об аресте…
После ухода Корнилова Аликс вызвала к себе сотника конвоя Зборовского. Ее слова достойны момента:
— Начиная с меня, мы все должны подчиниться судьбе. Генерала Корнилова я знала раньше. Он — рыцарь, и я спокойна теперь за детей.
(Ровно через год, в марте 1918 года, Корнилов погибнет на поле боя в гражданской войне. Его труп будет вырыт из могилы и сожжен красными победителями в окрестностях Екатеринослава.)
8 марта 1917 года в 16 часов в Царском назначена сдача постов. Бывший конвой Его Императорского Величества должен покинуть дворец. Трагическая пьеса продолжалась: они прекрасно провели сцену прощания — императрица и конвой. Она вручает им образки и маленькие подарки от Семьи. Принимая образки, офицеры опускаются на одно колено… Потом она ведет сотника Зборовского в темную комнату — прощаться с больными дочерьми (заболела и Мария после той морозной ночи во время смотра войск у дворца). Зборовский низко кланяется великим княжнам, но ему кажется, что они смотрят на него с недоумением… Да, они еще ничего не знают…
Императрица собирает в зале «людей» и свиту:
— Все, кто не покинет дворец сегодня до 16 часов, будут считаться арестованными. Государь прибывает завтра утром.
Теперь ей осталось самое тяжелое — рассказать им… Дочерям она сказала сама. Это был ужасный разговор… «Мамґа убивалась, я тоже плакала… Но потом мы все старались улыбаться за чаем», — так потом говорила Ане Мария…
Рассказать Маленькому взялся воспитатель — месье Жильяр.
— Знаете, Алексей Николаевич, ваш отец не желает больше быть императором.
Мальчик смотрит на него с удивлением, стараясь прочесть на его лице, что происходит.
— Он сильно утомлен и у него много затруднений в последнее время, — продолжает Жильяр.
— Ах, да! Мама говорила мне, что его поезд остановили, когда он хотел приехать сюда. Но отец ведь впоследствии опять будет императором?
Жильяр объясняет:
— Государь отрекся в пользу Михаила, но и дядя Михаил тоже отрекся от престола.
— В таком случае, кто же будет императором?
— Теперь — никто.
Алексей сильно покраснел и долго молчал. Но не спросил о себе. Он сказал:
— Если больше нет царя, кто же будет править Россией?
Вопрос показался наивным доброму швейцарцу. Но «устами младенца»… Мальчик спросил, как спрашивали миллионы: кто будет царем? Новым царем в стране, где всегда были цари?
Революция не могла уничтожить самодержавие, потому что оно было в крови народа. И он опять придет — новый царь. Революционный царь. Но царь.
«Если больше нет царя, кто же будет править Россией?»
В 16 часов революционные солдаты сменили царский конвой. Но они уже не охраняли Семью, они ее сторожили. И сотник Зборовский с ужасом глядел на этот новый караул в красных бантах. Рушился мир. «Было… было… и нет ничего. Дикое что-то… непонятное…» Так он записал в дневнике.
Первая ночь Аликс под арестом, последняя ночь перед приездом свергнутого императора…
Мороз, луна, и сверкает под луной снег царскосель-ского парка… В ночной тишине дворца Лили Ден с одеялом и простыней спускается в будуар рядом со спальней императрицы. Девочки попросили Лили не оставлять мать одну.
