Рафаэль Сабатини - Шкура льва
Направляясь к двери, граф засмеялся снова, из его горла вырвался дрожащий, злой смех. Гортензия следила за ним расширенными от ужаса глазами. Ее разум не мог понять это дикое поведение. Он повернул ключ в замке и, резким жестом распахнув дверь, крикнул:
— Введите его!
Мистер Кэрилл, нахмурившись, вошел в комнату, сопровождаемый лакеем. Его взгляд перебегал с лица Ротерби на лицо Гортензии. Вслед за ними вошла графиня. Ротерби отпустил слугу и закрыл за ним дверь. Он поднял руку, указывая на Гортензию.
— Глупая, — сказал он, обращаясь к Кэриллу, — она не согласилась выйти за меня замуж, чтобы спасти вашу жизнь.
Брови мистера Кэрилла поднялись. Но слова Ротерби немного успокоили его. Он понял, что за ними скрывалось.
— Я рад, сэр, что вам не удалось ее уговорить. Думаю, вы сами оказались настолько глупы, что отказались от собственного предложения.
— Ах ты, чертов клоун! — взревел Ротерби. — Думаешь, я соглашусь довольствоваться объедками с чужого стола?
— Ну, это громко сказано, — ответил мистер Кэрилл. — Я бы не стал утверждать, что мисс Уинтроп досталась бы вам после кого-то другого, тем более меня.
— Довольно, — прервал его Ротерби. Холодные ироничные слова соперника вернули его к действительности, и он почувствовал, что не может больше ничего сказать. — Тебя повесят! — закончил он коротко.
— Вы в этом уверены, сэр? — пренебрежительно спросил мистер Кэрилл.
— Уверен, видит Бог.
— Не поминайте Господа всуе, — спокойным голосом отозвался мистер Кэрилл, подходя к Гортензии.
Ротерби и его мать переглянулись.
— Что это значит? — пожав плечами, ухмыльнулся граф. — Что за фарс перед смертью? В своем ли он уме?
Мистер Кэрилл не слушал его, он наклонился к Гортензии. Взяв ее ладонь, он поднес к своим губам.
— Дорогая, — прошептал он, — на какую же жертву готова ты была пойти! Неужели ты не веришь в меня? Не бойся, любимая, они не могут навредить мне.
Девушка сжала его руки и посмотрела на него.
— Ты так говоришь, просто чтобы успокоить меня, — сказала она.
— Ну что ты, — ответил мистер Кэрилл спокойно, — это чистая правда. Они будут обещать, клясться всем на свете, пытаясь уничтожить меня. Но лишь напрасно потратят время и силы.
— Да, тут вы правы, — усмехнулся граф. — Тут вы правы, вас просто надо повесить.
Мистер Кэрилл с усмешкой и любопытством взглянул на своего брата. Но его плотно сжатые губы выражали презрение.
— Мы одной крови, Ротерби, я ваш брат, — повторил он, — и однажды я сохранил вам жизнь, не желая, чтобы мои руки обагрились кровью брата, — Кэрилл вздохнул. — Я надеялся, вы сможете сделать то же самое. Сожалею, что вас на это не хватает, что вы в конце концов мой брат. Ну а остальное в этом деле для меня не имеет значения.
— Как не имеет значения, коли доказано — вы якобитский шпион? — вспылила графиня, не вынеся его холодного презрения. — Как не имеет значения, когда выяснилось — у вас было это самое письмо и могло быть то, другое, в котором… Полагаете, это ничего не значит?
Мистер Кэрилл лишь на мгновение задержал на ней взгляд и, не удостоив ответом, повернулся обратно к Ротерби.
— Я был глупцом, я был слеп, не видев дна этой маленькой, мутной лужи, по которой, как вы считали, поплывут ваши челны. Вы хотели продать меня. Вы заключили сделку с правительством, дабы восполнить потерянное вашим отцом состояние. Я правильно угадал ваши намерения?
— А даже если и так, что с того? — угрюмо сказал его светлость.
— А то, граф, — ответил мистер Кэрилл — что человек, продавший шкуру неубитого льва, погиб, охотясь за ним. Помните это!
Они смотрели на него, потрясенные силой голоса, которым это было произнесено и в котором слышались насмешка и ликование.
Придя в себя, ее светлость презрительно рассмеялась.
— Вы нам угрожаете?
— Я угрожаю? Нет. Я не способен угрожать. Я пытался урезонить вас, дать понять, что, имей вы хоть каплю приличия, вы могли бы позволить мне уехать, спастись от суда. Во имя вашего же блага. Но вы решили иначе… — Он замолчал и пожал плечами. — И вам придется пожалеть об этом.
— О чем пожалеть? — потребовал граф.
Но мистер Кэрилл улыбнулся и покачал головой.
— Если бы вы все знали, это могло бы повлиять на ваше решение. Но вы сделали свой выбор, не так ли, Ротерби! Я скорблю о вас от всей души.
— Жалеешь меня? Дьявол! Ты бесстыдный мошенник! Придержи свою жалость для тех, кто в ней нуждается.
— Я и сберег ее для вас, — почти печально сказал мистер Кэрилл. — За всю свою жизнь я не встретил человека, который в ней нуждался бы больше, чем вы.
Снаружи послышалось какое-то движение, раздался стук в дверь, и в комнату вошел Хамфриз. Объявив о возвращении мистера Грина, которого сопровождал помощник министра Темплтон, он тут же пригласил их в комнату.
Глава 22
Охотники
Первым вошел Темплтон — высокий джентльмен в парике до самых плеч, с длинным, бледным лицом, решительным ртом, с острым, но добрым взглядом.
Вслед за ним появился мистер Грин. Хамфриз удалился, закрыв за собой дверь.
Мистер Темплтон отвесил ее светлости глубокий поклон.
— Мадам, — сказал он очень серьезным тоном. — Я приношу вашей светлости и вам, милорд, мои искренние соболезнования и глубочайшие извинения за бесцеремонное вторжение в столь печальный момент.
Трудно сказать, заметил или нет мистер Темплтон, что на их лицах не было и следа печали.
— Я бы никогда не отважился на это, — продолжал он, — если бы ваша светлость не пригласил меня.
— Пригласил вас, сэр? — с почтением отозвался Ротерби. — Едва ли я мог даже рассчитывать…
— Вы пригласили меня, хотя и не напрямую, — ответил помощник министра. Его глубокий низкий голос казался намеренно осторожным, как будто он тщательно обдумывал каждое слово, прежде чем его произнести.
— Не напрямую, но приняв во внимание ваше послание к лорду Картерету. Милорд пожелал, чтобы я лично расследовал это дело до того, как оно получит огласку. Этот человек, — указывая на Грина, продолжал он, — получил от вас информацию, что вы держите здесь агента Стюарта и что у вас есть важное известие для министра.
Ротерби поклонился в знак согласия.
— Единственное, чего я желал, так это того, чтобы мистер Грин подготовил ордер на арест этого человека. Потом я готов рассказать все, что знаю. У вас есть ордер? — поинтересовался он.
— В последнее время было раскрыто необычайно много «заговоров», — произнес мистер Темплтон, — которые в конечном счете таковыми не являлись, и я рассчитываю, что вы, милорд, отнесетесь к этому делу крайне осторожно. Я полагаю, его величеству нежелательно, чтобы оно получало огласку до тех пор, пока не останется никаких сомнений в том, что это действительно был заговор. Разговоры лишь возмущают спокойствие общества, а, к несчастью, поводов для волнений и так предостаточно. Следовательно, было бы целесообразно, прежде чем произвести арест, быть вполне уверенными, имеются ли для этого веские основания.
— Но тут настоящий заговор! — раздраженно воскликнул Ротерби, теряя терпение из-за осторожности других. — Реальная опасность.
— Для того, чтобы убедиться в этом, — невозмутимо продолжил помощник министра, — необходимо иметь веские доказательства, прежде чем предпринять дальнейшие шаги. Ознакомьте меня со всеми фактами, которыми вы располагаете.
— У меня предостаточно информации. Заговор действительно вынашивается сообщниками Стюарта, готовится восстание, и настоящий момент признан благоприятным, так как доверие народа к правительству пошатнулось из-за катастрофы в Южных морях.
Мистер Темплтон медленно покачал головой.
— Осмелюсь высказать свои наблюдения, сэр. Подобные предлоги использовались в последнее время во всех разоблаченных «заговорах». Единственным утешением для нас, друзей его величества, является то, что ни один аргумент не выдерживает критики при тщательном рассмотрении дел.
— Именно этим мое разоблачение будет отличаться от остальных, — заявил Ротерби таким тоном, что впоследствии мистер Темплтон стал отзываться о графе как о «чертовски вспыльчивом человеке».
— У вас есть доказательства?
— Документы, среди которых личное письмо самозванца.
Резко очерченное лицо мистера Темплтона стало серьезным.
— Тогда дело действительно принимает серьезный оборот. Кому, позвольте вас спросить, сэр, предназначалось это письмо?
— Моему покойному отцу, — ответил граф.
— О-о! — мистер Темплтон издал многозначительное восклицание.
— Я нашел письмо после смерти отца, — продолжал Ротерби. — Я вовремя вырвал его из рук этого шпиона, который как раз собирался уничтожить добычу в тот момент, когда я схватил негодяя. Мной руководила преданность его величеству, сэр, и я пожелал, чтобы мистер Грин подготовил ордер на арест изменника.
