Майкл Грант - Юлий Цезарь. Жрец Юпитера
Добыча, которая дала возможность оплатить эту оргию трат, составляла 2822 золотые кроны. Эти суммы поступили из различных общин страны; их вес равнялся в целом 20 414 фунтам. Соответственно, многие из пожертвований, которые теперь распределял диктатор, выплачивались золотом. Основной монетой в Римской империи в течение долгого времени был серебряный денарий, но тем не менее золотые монеты эпохи Цезаря дошли до нашего времени в большом количестве. Один из изобретательных государственных деятелей на севере Италии начал чеканить монеты не из традиционной бронзы, дискредитированной выпуском неполновесных монет, а из ярко-жёлтой латуни. Они выглядели очень привлекательно и были внове, поэтому их можно было выпускать в больших количествах, что было весьма выгодно как для того, кто чеканил монеты, так и для его хозяина. Когда Цезарь возвратился в Рим, кто-то спросил его, на что он собирается тратить свои гигантские накопления денег и ценностей. Его ответ, очевидно, должен был успокоить собеседника: «Я делаю всё, что могу, чтобы богатеть вместе с вами, — вместо того чтобы отнимать у кого-то его имущество».
Подобно многим диктаторам, Цезарь желал, по крайней мере, часть своего величия воплотить в монументальной формы огромные сооружения, которые украсили бы его город. В течение прошедших восьми лет продолжилась работа на форуме Юлия, которой занимался Цицерон, причём с немалой пользой для себя. Это роскошное продолжение Римского форума, предназначенное для того, чтобы уменьшить скопление народа в центре Рима, не было ещё завершено, но формальной церемонии его открытия предстояло стать частью празднования победы. В соответствии с течениями моды, уже охватившими другие итальянские города, огромная огороженная территория, прилегающая к форуму, предназначалась для священного храма. Первоначально предполагалось, что этот храм будет посвящён Венере Победоносной (Victrix), — с её именем шли в бой солдаты Цезаря при Фарсале. Но Помпей уже построил храм в честь этой богини подле своего театра, и теперь Цезарь хотел посвятить своё здание Венере Родительнице (Genetrix), основательнице рода Юлиев, которому богиня-покровительница даровала победу. Статуя, над которой работал греческий скульптор Арцесилай, была ещё не готова, и её временно заменили моделью из глины; но, когда наконец сам шедевр был установлен в храме, грудь Венеры украшал британский жемчуг (который был большой редкостью), а алтарь был богато украшен шестью коллекциями камей и гемм. Перед храмом установили конную статую диктатора, которую изваял греческий скульптор Лисипп, причём он использовал разрушенный памятник Александру Великому.
Сооружались и другие большие здания. По диагонали от старого форума к форуму Юлия строилась, хотя и не была закончена Юлиева базилика. Базилика представляла собой огромное прямоугольное помещение, окружённое портиками, в ней должны были проходить слушания четырёх судов, но на каменном полу остались также следы детских игр, эхо которых когда-то отзывалось в этом зале. В другом месте проектировались обширные библиотеки. Собрать книги для них поручили Варрону, поскольку он был наиболее известным энциклопедистом того времени, а кроме того, во время гражданской войны не воевал против Цезаря. Планировалось разместить в этих зданиях полные собрания греческой и латинской литературы. Цезарь также собирался построить новое здание для выборов, чтобы защитить избирателей от солнца и отвлечь их внимание от того факта, что выборы стали мошенничеством. Это сооружение, опоясанное высоким портиком, который в окружности составлял целую милю, было построено уже после его смерти. Он также намеревался возвести самый большой в мире храм, самый гигантский театр — около Тарпиевой скалы на Капитолийском холме. Это стремление к гигантизму было скорее в традициях Востока, нежели Греции или раннего Рима. Но в предыдущем столетии в Республике уже возводилось много зданий, архитектура которых отличалась новым великолепием и свободой, и то, что их всё чаще изображали на монетах, доказывает, какое большое значение придавалось такому строительству с пропагандистской точки зрения. При восстановлении храма Юпитера на Капитолии Цезарь отомстил одному из тех двоих, кого действительно ненавидел, — Катуллу. Он приказал убрать его имя с фронтона и на том же месте написать своё.
Наряду с этими мелочными делами Цезарь также осуществил мероприятие, которое имело долговременные результаты. Это была его реформа календаря. В течение нескольких лет, предшествующих реформе, календарь всё больше и больше расходился с реальным солнечным годом. В старом лунном календаре год состоял из 355 дней. Теперь он увеличивался благодаря введению дополнительного (вставленного) месяца, состоящего из 22 или 23 дней в каждом следующем году. В результате среднее число дней в году составило 366,25. Это было слишком много, но этот недостаток можно было устранить, если вводить дополнительный месяц через каждые двадцать лет. Ответственность за то, чтобы необходимые изменения в календаре вносились вовремя, лежала на коллегии понтификов. Но в течение бурных 50-х годов (до н. э.), когда великий понтифик Цезарь был вдалеке от Рима, жрецы перестали выполнять эту обязанность, надлежащие добавления не производились, что вызвало гнев среди молодых честолюбивых политических деятелей. Их вполне устраивал дополнительный месяц, в течение которого они могли бы занимать свой пост и предложить большее количество законов. Отказ консерваторов от изменений в календаре был фактически одной из причин, по которой Курион оставил эту партию. С другой стороны, жрецы опасались, что их обвинят (как это бывало ранее) в том, что они меняют календарь произвольно, для своих собственных политических нужд и махинаций. Календарный год, таким образом, почти на два месяца опережал реальные времена года.
По совету астронома Сосигена из Александрии Цезарь теперь заменил существовавший в то время календарь на солнечный, согласно которому год состоял из 365,25 дней. То есть год должен был обычно составлять 365 дней, а каждые четыре года прибавлялся один день (теперь каждый четвёртый год называется високосным). Чтобы ввести новый календарь в действие, между ноябрём и декабрём 46 года до н. э. были «вставлены» два месяца по 29 и 28 дней соответственно. Таким образом, этот год, куда уже ранее был добавлен один месяц, достиг peкордной продолжительности — 445 дней. Юлианский календарь получил широкое распространение, хотя и потребовал незначительных модификаций, которые были сделаны Августом, а затем римским папой Григорием XIII в 1582 году. Этот же календарь действует и в наши дни, и поэтому его можно считать наиболее значительным из всего того, что привнёс Цезарь в наш мир.
Цицерон и другие республиканцы часто убеждали Цезаря использовать свои огромные полномочия для того, чтобы вернуть в Рим чистоту старого республиканского образа жизни, надеясь, что рано или поздно он отпустит бразды правления. Цезарь мог бы сказать, что выполнил это требование, поскольку он взял на себя обязательство в течение трёх лет наблюдать за общественной моралью. В те времена расточительность достигла фантастических размеров, тем не менее даже наиболее прозорливые римляне считали возможным обуздать её соответствующим законодательством, что, несомненно, было заблуждением. Сулла издал множество неэффективных законов с целью сокращения частных расходов, и Цезарь, несмотря на фантастические траты на Организацию собственных триумфов, теперь попытался уменьшить издержки граждан на продовольствие, надгробные памятники, проезд на носилках, драгоценности. За выполнением новых ценовых правил следили специальные инспекторы, которые проверяли рынки. Говорили (хотя, возможно, это и было преувеличением), что они вторгались даже в частные гостиные, иногда в сопровождении солдат, и даже сбрасывали запрещённые дорогостоящие яства со столов под горестными взглядами гостей.
Разумеется, римляне старались обойти запреты, призванные регулировать расходы, об этом мы знаем от одного из корреспондентов Цицерона. Цезарь также очень скоро понял это, но маловероятно, что его сильно беспокоил результат. Роль надзирателя за общественной моралью, с её довольно неопределённым, старомодным статусом, была, очевидно, удобна для Цезаря, поскольку предоставляла ему возможность проталкивать нужные законы и расправляться с теми, кто не спешил им подчиняться. По форме забота об общественной морали была гораздо более приемлема, нежели диктатура. Роль блюстителя нравов также позволила ему получить права, которые традиционно принадлежали цензорам, обычно назначаемым каждые пять лет, и особенно это было полезно для контроля за доступом в сенат.
Цезарю пришлось надолго отложить свои реформы, когда стало ясно, что гражданская война ещё не закончена. Вновь возродилось движение помпеянцев, на сей раз в Испании, всего через четыре года после завершения там победной военной кампании Цезаря. В значительной степени это было вызвано жестокостью и некомпетентностью Квинта Кассия Лонгина, должностного лица, которого диктатор оставил в качестве своего представителя в Дальней Испании. Квинт Кассий Лонгин показал себя хорошим трибуном, но администратором оказался никуда не годным. Когда он пытался присоединиться к Цезарю во время африканской кампании, испанцы попытались убить его, потерпели неудачу и были жестоко наказаны. Тем не менее два легиона ветеранов, которые Квинт Кассий принял под своё управление после мятежа Помпея, и столица Испании Кордуба (Кордова) отказались подчиниться Риму. Эти известия обеспокоили Цезаря, и он приказал отозвать Кассия. Но по пути в Италию неудачливый правитель потерпел кораблекрушение в устье реки Эрбо и утонул, при этом на дно ушли несметные сокровища, которые ему удалось собрать. На место Кассия был назначен новый правитель, Требоний, но к тому времени авторитету Цезаря был уже нанесён значительный урон, и Требонию не удалось склонить настроения в его пользу. Мятежные легионы вышли из повиновения, когда услышали перед сражением при Тапсе, что старший сын Помпея, Гней, пересёк Африку с севера и занял Балеарские острова. Гней быстро передвигался по Испании, где после Тапса он соединился со своим младшим братом, Секстом, а также с Лабиеном. Хотя Гней отнюдь не был выдающейся личностью, постоянно ошибался и подменял храбрость жестокостью, имя его прославленного отца привлекло на его сторону почти всю Южную Испанию. Он собрал большую армию из 13 легионов, главным образом состоящих из местных жителей, хотя в неё вошли также два легиона ветеранов и множество отставных легионеров Помпея. У него также была 6-тысячная конница.
