Алексей Пишенин - Сага о Хельги
Поднимались они до полудня и потом остановились в сторожке пастуха, который только несколько дней назад погнал овец вниз. Сторожка была небольшой, так что едва всех вмещала, но теплая, что помогало, потому как Одд разрешал разжигать огонь в очаге только по ночам, чтобы не выдать себя дымом. Со скалы рядом со сторожкой видны были усадьба и большой корабль Торвинда на берегу рядом с ней. Видно было людей, но невозможно было разобрать лица и даже не всегда — отличить мужчин от женщин. На скале по очереди менялись Одд, Бьёрн и Хёгни, чтобы всегда можно было увидеть, не поднимается ли кто по тропе.
На третью ночь на страже стоял Бьёрн. Под утро услышал он на тропе какой-то шорох. Бьёрн разбудил Одда и они вместе, обнажив мечи, стали подбираться к тому, кто шумел.
Тут раздался голос:
— Это я, Калле, хозяин. Не ударьте меня в темноте мечом.
Одд взял Бьёрна за руку:
— Это Калле, пастух, — прошептал он. Потом крикнул: — Калле, ты один?
— Да, я один, но с плохими вестями.
Одд встал так, чтобы в лунном свете его было видно с тропинки.
— Подойди, Калле, расскажи, какие вести могут быть хуже того, что мы уже и так знаем.
Бьёрн остался сторожить тропинку, а Одд с Калле пошли в сторожку. Там Калле рассказал:
— Торвинд из Хиллестада пришел на корабле с двадцатью четырьмя парами весел и пятью дюжинами людей. Торвинд собрал всех и объявил вне закона Бьёрна и тебя, Одд.
— Как же мог он сделать это, ведь суда над нами не было? — спросил Одд.
— Он сказал, что до конунга дошли слухи о том, что Бьёрн посылает вести ярлу Эйрику, а также о том, что и ярл Эйрик посылает вести через Бьёрна тебе. Также он посылает серебро, чтобы ты, Одд, поднял восстание против конунга Олафа, чтобы привести к власти Эйрика сына Хакона, которому ты служил всю жизнь. О том он расспросил людей, бывших на тинге, и кто-то ему это подтвердил.
Одд посмотрел на Ингрид:
— Видишь, чего нам стоит твой Хельги Торбрандсон? Теперь мы стали изгнанниками в родной земле из-за того, что ты всем рассказала, какой он теперь великий воин!
— Разве не должен был конунг выслушать нас, прежде чем осудить? Ведь могли бы мы сказать, что речь шла не о ярле, а об Хельги Торбрандсоне, и не о серебре на восстание, а о подарке жениха невесте.
Калле сказал:
— Видать, конунгу не до справедливого суда. Сказал Торвинд, что конунг задавал вопросы некоторым людям, которые были здесь на тинге, и те всё подтвердили. Так что послал конунг Торвинда покарать убийц священника в усадьбе Харальда Тордсона и заодно привезти ему живых или мертвых тебя, Одд, и зятя твоего Бьёрна.
— Кто же из жителей нашей округи подтвердил под клятвой, что это ярл Эйрик посылает нам серебро?
— Торвинд всех не назвал, но услышал я имя Акселя Сигурдсона.
— Будь он проклят! — крикнул Одд. — Не ожидал я от друга такого предательства. Неужто так его обидел твой отказ, Ингрид?
— Многие скажут, что Аксель гораздо сильнее в битвах, чем в умных разговорах. Туранду не сложно было бы его обмануть и заставить оговорить тебя, — ответила Ингрид.
— Да, такое возможно, хотя это и не сделало бы его от этого плохим мужем. Даже наоборот, умная жена бы говорила последнее слово в его доме. Всё зло нам от того, что ты познакомилась со своим Хельги, — снова повторил Одд.
— Отец, нет моей вины в том, что хочу я выйти замуж за того, кто мне нравится. Мог ли ты сам еще год назад сказать, что Торвинд Кабан затаил на нас такую злобу, что ни перед чем не остановится, чтобы только отомстить? Как духи из Хель идут они с Турандом по нашему следу. А всей нашей вины — то, что Сигрун предпочла Бьёрна Гутторму. А ссора Хельги с Торгилем вообще произошла до того, как мы с Хельги первый раз переговорили, — так отвечала Ингрид.
— Права ты, Ингрид, говоря о том, что твоей вины тут нет, — со вздохом согласился Одд. — Следовало бы нам всем быть умнее и не хвастать тем, что Хельги стал воином в дружине Эйрика сына Хакона.
В это время в сторожку вошел Бьёрн и сказал:
— Как только рассвело, стало видно, что из нашей усадьбы в горы отправляется отряд. С собой они ведут собак. Думаю я, не на зверей идут они охотиться.
Одд спросил Калле:
— Ты что-нибудь знаешь об этом?
Тот ответил:
— Затем я и пришел, да вы своей перебранкой не дали мне сказать… Сначала Торвинд решил просто ждать, когда вы вернетесь обратно в усадьбу, потому как мы сказали ему, что вы отправились к твоим, Одд, друзьям на границу Опланда. Да только вчера волны стихли, и Торвинд решил послать обратно лодку с вестями о себе конунгу Олафу. Стали они выбирать из твоих лодок, какая понадежнее. И тут кто-то из воинов позвал всех и показал на лодку, на которой к нам приплыл мальчишка. Он сказал, что узнал ее по желтой полосе на штевне. Тут Торвинд велел согнать всех нас и приказал связать всех мужчин. А потом приказал подвесить Эйно на воротах и стал его бить и спрашивать про лодку и мальчишку.
— И что же рассказал ему Эйно? — спросил Одд.
— Сначала Эйно молчал — не таков у тебя фогт, чтобы раскиснуть от пары оплеух, — продолжил Калле свой рассказ. — Но потом Торвинд велел привести старшего сына Эйно и сказал, что убьет его, если Эйно ничего не расскажет. Тут Эйно и рассказал, что мальчишка приплыл к нам накануне вашего отъезда. А о чем он с вами разговаривал, Эйно, мол, не знает, потому как никого из работников при том разговоре не было. Тогда Туранд подскочил к Кабану и что-то ему зашептал, и Кабан разъярился, начал бить Эйно, так что тот потерял сознание. А когда успокоился, то приказал готовиться идти в горы.
— Он понял, что мальчишка нас предупредил, — сказала Ингрид.
— Да, но Хёгни не мог бы знать, куда они направятся дальше, если бы не подслушал весь разговор Торвинда с Харальдом, — возразил Бьёрн.
— Думаю я, Туранд понял, что Хёгни подслушивал и знает все и о поджоге церкви, и о том, куда Торвинд собирался отправиться дальше, — ответил Одд.
— Где же они нас будут искать в горах? — спросил Одд у Калле.
Тот повесил голову:
— За Эйно пришла моя очередь. И меня тоже били, но я ничего не говорил. — Он задрал рубаху и показал кровоподтеки и синяки. — Но тут Туранд привел мою младшую дочь и сказал, что отдаст ее воинам. А ведь ей нет еще и тринадцати! Не выдержал я такой пытки и рассказал, где вы прячетесь. Прости меня, Одд!
— Что ж, ты искупил свою вину, когда пришел нас предупредить, — ответил Одд. — Но не боишься ли ты, что за это Туранд тебе отомстит?
— Уже не боюсь, — ответил Калле. — Как только меня отвязали от ворот, шепнул я жене, чтобы ночью, как только стемнеет, все твои люди, кто еще оставался в усадьбе, были бы готовы уходить. Напоили мы наших сторожей крепким пивом, а потом я отвел всех к пещере Фафнира. Долго там не протянуть — слишком она мала, но день-два прятаться можно.
— Пещера Фафнира — это небольшой грот у самой воды в полумиле от усадьбы, — объяснил Одд Бьёрну. — Все мы в детстве представляли, что в этой пещере дракон Фафнир стережет свое золото. Но в нем важно то, что с воды его не видно, а несколько переходов по мелководью собьют со следа собак.
Бьёрн ответил, что они там бывали с Сигрун, когда им хотелось уединиться. Одд рассмеялся и спросил, не там ли они сделали его маленького тезку. Сигрун покраснела, а Бьёрн ответил, что такое возможно, ведь с Сигрун они побывали в пещере Фафанира еще позапрошлой весной.
— А потом я пошел предупредить вас, ведь ночью сюда никто другой не дошел бы, — продолжил Калле.
Одд хлопнул его по плечу и сказал:
— Жаль мне, конечно, что знает теперь Торвинд, что мы близко, но ты поступил правильно, Калле. А что с Эйно? Жив ли он?
— Эйно жив, но у него сломано несколько ребер. Так что он долго не сможет свободно дышать. Мы еле дотащили его до пещеры.
— Принесем жертву богам, чтобы он поправился, — сказал Одд. — А теперь время собираться. Не успеет солнце подняться над горами, как будут они здесь даже без проводника. Нам надо уходить дальше в горы, а потом решить, перейти ли в Свитьод или идти в Викен и просить справедливости у конунга Олафа.
И они пошли дальше в горы, туда, где начиналась дорога в Опланд. Тропа поворачивала то влево, то вправо и очень медленно поднималась, так что, пройдя полмили, можно было подняться только на сто саженей ровно вверх. Скоро стало заметно, что Одду всё сложнее идти в гору на одной ноге. Бьёрн предложил ему сесть на лошадь, и после долгих уговоров Одд в конце концов согласился. Бьёрн и Калле разделили поклажу, которую раньше везла лошадь. Так они пошли быстрее. Бьёрн время от времени смотрел вниз, и стало ему казаться, что отрываются они от преследования. Он, обрадованный, подошел к Сигрун, чтобы подбодрить ее и сказал:
— Когда два Одда сели на коней, мы стали идти намного быстрее. Между нами и Торвиндом теперь полдня пути.
