Василий Седугин - Мстислав Великий. Последний князь Единой Руси
И тогда решительно прервал разглагольствования противников войны с кочевниками и стал говорить горячо и убедительно:
– Дивлюсь я, дружина, что лошадей жалеете, которыми пашут; а почему не промыслите о том, что вот начнет пахать смерд и, приехав, половчанин застрелит его из лука, а лошадь его заберет, а в село его приехав, возьмет жену его, и детей его, и все его имущество? Лошади вам жаль, а самого не жаль ли?
Молчали Святополковы люди, молчал и сам Святополк. Что они могли ответить Мономаху?
И тогда встал великий князь и сказал:
– Вот я готов уже.
И тогда Владимир Мономах встал, подошел к нему, обнял и проговорил со слезами благодарности на глазах:
– Этим ты, брат, великое добро сотворишь земле Русской.
Тотчас послали приглашение участвовать в походе другим русским князьям. Большинство из них согласились поддержать великого князя. Первым откликнулся Давыд Черниговский, приведя свою дружину, явился с войском Мстислав, племянник Давыда Игоревича, за ним – Вячеслав Ярополчич, племянник Святополка. К Переяславлю подходили силы из Смоленска, Ростова; впервые с 1060 года откликнулся Полоцк – Михаил прислал гонца с вестью, что полоцкая дружина под командованием Давыда уже двинулась к Переяславлю. Самый последний ответ пришел от Олега Святославича. Он передал с гонцом лишь одно слово – «нездоров». Так старинный друг половцев еще раз уклонился от похода.
Мстислав вместе с отцом радовался успешному завершению совета князей, но ему хотелось быстрее вернуться в Киев, чтобы встретиться с Бажаной, и поэтому отправился в обратный путь один. Он пытался размышлять о своем положении женатого человека и как это положение может сочетаться со встречами с молодой боярыней, но только зря ломал голову, ни к какому выводу не пришел, махнул рукой и сказал себе: будь что будет, а я ее все равно увижу...
Он успел к назначенному времени. Она вышла из терема, направилась к нему. Вид томный, голос тихий, распевный.
– Я так ждала тебя...
– А я так мчался издалека, боясь опоздать...
– Ты любишь точность...
– Князю положено быть таким.
– А иногда так хочется быть неточной.
– Если бы я это знал, то примчался еще раньше.
– Тебе хотелось увидеть меня раньше? Так надо было поторопиться...
– Не люблю попадать в глупые положения.
– Ты – гордый!
Она откинула голову назад, долго, испытующе смотрела ему в глаза.
– У тебя честный, открытый взгляд. Тебе можно верить.
– Я не люблю обманывать.
– Я верю тебе. И с тобой легко забыться.
– Тебе хочется забыться? – спросил он, внимательно наблюдая за ней.
– Да.
– Почему?
Она закатила глаза и притворно вздохнула:
– Жизнь порой так сложна, и так трудно разобраться...
Он легонько взял ее одной рукой за спину и притянул к себе с намерением поцеловать. Но она, лукаво улыбнувшись, положила ему пальчик на губы, проворковала:
– Какой ты быстрый, однако. Не хочешь прогуляться по улице?
Они прошлись до берега Днепра и обратно и расстались.
– Завтра мы встретимся? – спросила она его.
– Нет. Утром мы уходим в степь.
– Благослови вас Бог. Возвращайтесь живыми и здоровыми...
Он не верил ни одному ее слову. Он видел, что она забавляется с ним, что чувства ее наигранные, что она с ним неискренняя. Но это устраивало его, потому что и его отношение к ней не было серьезным. Так, поразвлекаться, поиграть – он не прочь, но не больше. И все же он чувствовал, что какая-то властная сила влекла его к ней, и с этим он ничего не мог поделать.
XXIII
Утром следующего дня войско русов вышло в степь. Задувал резкий северный ветерок. Небо было ярко-голубым и бездонным, каким бывает ранней весной. Солнце ярко светило, но почти не грело. Земля кое-где просохла, но во многих местах еще стояли лужи, некоторые довольно широкие и глубокие, их приходилось объезжать. Под ногами коней шелестела сухая прошлогодняя трава, сквозь которую пробивались росточки молодой зелени, такой нежной, что жаль было топтать конями. Мстислав мерно покачивался в такт шагов коня, убаюканный дремой. Ему казалось, что он не едет, а плывет по безбрежной, напоенный острыми запахами равнине; иногда он поднимал набухшие веки, глядел вперед и снова погружался в сладкое полузабытье. За ним следовала новгородская конная дружина; воины, сгорбившись в седле, боролись с остатками сна.
Мстислав ехал и чувствовал, как у него сладко ноет сердце. С чего бы это? – спросил он себя и вспомнил про свидание с Бажаной. И тут же подумал о Кристине, впервые за последние дни. Выходит, он изменяет ей? Да нет, какая измена, просто встретился с молодой женщиной, поговорил, развеялся, молодость вспомнил. Кристину он никогда не оставит, она мать его детей. Не любит и не любил никогда – это верно, жил с ней, потому что надо жить, потому что соединены судьбой. Вот если бы он тогда женился на Росаве, то никаких Бажан не было, он был бы ей верен до конца своей жизни. Он до сих пор ее вспоминает. Но Росава сгинула, пропала. После ее ухода сердце осталось пустым, его не могла заполнить Кристина. Теперь им овладеть пытается Бажана и, кажется, заняла какую-то часть, потому что он непрерывно думает о ней...
Неожиданно впереди началось быстрое движение, поскакали всадники, они скрылись в буераке, а потом вынырнули далеко в степи и сцепились в схватке с конными отрядами; по островерхим шапкам и разноцветным халатам Мстислав догадался, что это были половцы. Стычка была короткой, скоро по направлению к великокняжескому стягу всадники вели несколько степняков; Мстислав поскакал туда же.
В окружении бояр и воевод возле стяга на конях сидели Святополк и Мономах, перед ними стояли трое половцев, один из них, судя по одежде, из знатных мурз, щека была рассечена, текла кровь, но он держался достойно. Мономах спрашивал его на половецком наречии:
– Велики ли силы против нас?
– Большие, князь. Двадцать ханов соединились и хотят сразиться с русами.
– Кто возглавил объединенные силы половцев?
– Спор был жаркий. Ханы хотели только одного хана – старейшего и опытнейшего Уруссобу. Но он отказался. Больше того, он стал уговаривать остальных ханов заключить с вами мир, как это было два года назад. «Кони наши не кормлены, как будем биться?» – спрашивал он. Но его не послушались.
– А что говорили другие ханы?
– Они стыдили Уруссобу: «Если ты боишься Руси, то мы не боимся. Перебив этих, пойдем в землю их и завладеем их городами, и кто избавит их от нас?»
– Кто возглавляет сторожу, в которой ты сражался?
– Алтунопа. Молодой и горячий хан, он рвется сразиться с русами в открытом бою.
– Мы ему поможем, – ответил Святополк.
Он о чем-то посовещался с Мономахом, потом подозвал Мстислава, сказал:
– Бери сотню своих дружинников и выезжай поглубже в степь. Попробуй заманить этого Алтунопу. Думаю, не утерпит, погонится за тобой, а тут мы его и прихлопнем.
Войско русов в основном состояло из пеших воинов, двигалось медленно, поэтому Мстислав со своей сотней быстро обогнал его и оказался в пустынной степи. Только где-то далеко мелькали отряды всадников, то были разъезды половцев. Вот один из них, примерно в полусотню человек, устремился на русов. Мстислав развернул своих дружинников в лаву, рысью тронулся навстречу. Но половцы, подскакав на близкое расстояние, пустили стрелы и ускакали назад; дружинники кинулись в погоню. Но тех и след простыл. Мстислав остановил воинов, дальше поехали тихим шагом, тщательно осматривая местность, ложбины и овраги, чтобы не нарваться на засаду.
Вдруг откуда-то слева из-за небольшого холма вывалилась лавина конницы и помчалась на новгородцев. Мстислав тотчас скомандовал отступление. Воины стали нахлестывать плетьми коней, пустив в галоп. Но одеты они были в броню, и легкие половецкие всадники неумолимо приближались. Мстислав видел вспотевшие, напряженные лица дружинников, их панические взгляды, которые они кидали на преследовавших врагов, и понимал, что попали в смертельно опасное положение. До русского войска было далеко, скрыться за его спиной не удастся, а принимать бой не было смысла, у неприятеля было самое малое тройное превосходство.
И когда половцы приблизились почти вплотную и, визжа от азарта предстоящей схватки, собирались полоснуть мечами и саблями по спинам отставших русов, откуда-то сбоку выскочили конные отряды и ударили им в бока и спину. Половцы растерялись, заметались, кинулись в разные стороны, стараясь вырваться из кольца, но были изрублены. «Пришли половцы и послали перед собой в сторожах Алтунопу, который славился у них мужеством, – пишет летописец. – И подстерегли русские сторожа Алтунопу и, обступив его, убили Алтунопу и тех, кто был с ним, и ни один не спасся, но всех перебили».
Четыре дня шло русское войско, прижимая половцев к Дону. Степняки вели полукочевую жизнь: летом они кочевали, а на зиму останавливались в крупных селениях, составленных из юрт, запасались кормами, продовольствием. И теперь, застигнутые врасплох, они бросали насиженные гнезда и уходили в степь, – без еды и корма для скота.
