Наталья Павлищева - Наталья Гончарова. Жизнь с Пушкиным и без
– Ташенька, но это же хорошо! Сколько тебе можно хоронить себя в четырех стенах?
– Я выезжаю.
– Куда? Разве что к Карамзиным? И это свет?
– В чем выезжать, Азя? И на чем?
Александра задумалась, но ненадолго, потом тряхнула головой:
– Теткино перешивать будем! У нее много.
К счастью, у Екатерины Ивановны и впрямь оказался богатый гардероб, он не соответствовал новой моде, не говоря уж о размерах, но у горничной были золотые руки. Такие же у самих сестер. В доме без конца что-то шилось, перешивалось, перекраивалось, на балах снова блистала Наталья Николаевна Пушкина, повзрослевшая, но от этого ставшая еще более красивой. Легкая красота милой девочки уступила царственной красоте взрослой женщины.
Мужчины снова были без ума, а Александра снова оказывалась на вторых ролях некрасивой сестры первой красавицы.
Вокруг Натальи Николаевны зароились желающие жениться. Но для нее первым условием были дети: «Кому мои дети в тягость, тот мне не нужен». Брать на себя ответственность за четверых детей даже ради безумно красивой женщины не решался никто, а те, кто все же рискнул, пытались выяснить, нельзя ли детей отдать на воспитание в казенный дом. В таком случае Наталья Николаевна не разговаривала вообще.
Но она никого не поощряла в поисках своей руки. Было заметно, что все светские визиты, балы, рауты, несмотря на очевидный большой успех даже в перешитых платьях, ее тяготили, что ей откровенно хочется поскорей вернуться домой…
Это заметил и император, во время танца попенял. Она смущенно вскинула глаза:
– Мне действительно больше нравится с моими детьми…
– Не знай я вас, счел бы кокеткой. Вы не намерены выйти замуж во второй раз? Трудно одной…
– Трудно, но… не за кого…
Человек, за которого стоило выйти замуж, появился неожиданно. Вернее, они вращались в свете, Наталья Николаевна видела его и раньше, но познакомиться не довелось.
Все плохое в этой жизни происходит вдруг. Впрочем, хорошее тоже…
– Петр Петрович Ланской просит принять.
– Ланской? Что-то я не помню такого. – Наталья Николаевна обернулась к сестре. Та тоже пожала плечами. У Ази было дурное настроение, впрочем, таковым оно теперь бывало очень часто. – Но все равно зови.
Горничная, кивнув, открыла дверь. В гостиную вошел рослый красивый военный.
– Позвольте представиться, Петр Петрович Ланской. Я привез посылку от Ивана Николаевича. Зная, что я еду в Петербург, он попросил завезти.
– От Ивана? Вот спасибо! Проходите, Петр Петрович, присаживайтесь. Расскажите, как там Ваня… Иван Николаевич. Азя, распорядись, пожалуйста, чтобы подали чай…
– Благодарю, но я не хотел бы вас стеснять…
– Вы торопитесь? А я надеялась, что вы расскажете нам об Иване Николаевиче… Наши братья лентяи, пишут крайне редко и нерегулярно.
В гостиную зашел Саша, что-то тихонько спросил у матери, та кивнула. Мальчик бочком направился к выходу, но душа не выдержала:
– У вас такой же мундир, как у моего дяди Ивана Николаевича.
– Верно, – рассмеялся Ланской, – потому что мы сослуживцы. Были сослуживцы, когда Иван Николаевич служил.
– А вот это что за знак?
– Как тебя зовут?
– Саша. Александр Александрович Пушкин.
В двери уже показалась вторая любопытная мальчишечья физиономия.
– А тебя?
– Гриша.
Наталья Николаевна не знала, что сказать сыновьям, но Ланской подозвал их к себе и принялся объяснять знаки отличия на своей форме. Вопросы, которые задавал старший, ему очень понравились:
– Намерен стать военным?
Тот важно и коротко кивнул:
– Да.
– А ты?
– И я, – так же важно подтвердил Гриша.
Снова пошел «мужской» разговор о военной службе, о преимуществах одного полка перед другим. Саша, как старший и почти взрослый, снисходительно смотрел на младшего, прощая, что тот пока не уразумел, насколько конный полк лучше любого другого.
Подали чай, Ланской попросил разрешения мальчикам остаться за столом. Наталья Николаевна с улыбкой разрешила. Так с ее детьми еще никто не разговаривал, Ланской держался с ними точно со взрослыми, которые просто не все знают и понимают. Мальчишки смотрели ему в рот блестящими, почти влюбленными глазами и старались не пропустить ни слова.
Но теперь возмутилась Маша:
– А мы?!
– Идите сюда и вы…
Девочки сели рядом с матерью, тоже внимательно слушали, хотя разговор о предстоящих маневрах был им совершенно неинтересен. Просто в доме, где гости бывали крайне редко, появился новый человек, и он разговаривал с Сашей и Гришей, а не просто гладил их по головке, как делали другие. Это был необычный гость.
– Петр Петрович, а у вас есть дети?
Почему-то этот вопрос смутил гостя.
– Нет, я даже не женат…
– Извините за бестактный вопрос…
– Ну почему же бестактный? Откуда вы могли знать о моем семейном положении?
– Мальчики совсем вас замучили?
– Нет, мне интересно с ними общаться.
Потом еще долго говорили об Иване Николаевиче, о том, как служится в полку, как часто приходится уезжать в разные командировки…
Когда пришло время уходить, Ланской почувствовал, что ему очень хочется вернуться в этот скромный дом еще, чтобы вот так посидеть за небогатым столом, рассказывая любопытным мальчишкам о службе, слышать мягкий смех их матери, ощущать теплоту домашнего очага…
Вернувшись в казарму, он, пожалуй, впервые по-настоящему ощутил разницу между ней и домом.
– Ты где был? Откуда вернулся такой мечтательный? Небось красотка попалась загляденье? – приятель заметил странное состояние Ланского.
Тот усмехнулся:
– Был у вдовы Пушкина.
Приятель даже присвистнул:
– Эк тебя занесло… А правда говорят, что она первая красавица Петербурга? Ну, была?
– Красавица? – Петр Петрович даже задумался. А ведь и правда, он побывал у самой красивой женщины Петербурга, Наталья Николаевна повзрослела, но красоты не растеряла, а он и не подумал об этом. – Красавица, только больше душевная…
– Что, некрасивая, что ли?
– Да нет же! Красива, очень красива! Только когда с ней говоришь, то про красоту забываешь.
– А ты о чем говорил?
– Я больше с ее сыновьями, любопытные мальчишки, все расспрашивали о знаках отличия и про маневры… Надо позвать их, чтобы посмотрели сами.
– Это не сыновья Пушкина ли?
– Чьи сыновья могут быть у вдовы Пушкина?
– Так ты для чего к ней ходил?
– Ее брат передал подарок, просил занести, я занес.
– Вот повезло! Кто бы меня попросил передать поцелуй красавице?
Ланской рассмеялся:
– Поцелуя как раз и не передавали. Зато чаем напоили и разговорами развлекли тоже. А еще приглашали заходить почаще.
Ланской стал заходить и подолгу общаться с детьми, вдовой и ей сестрой. Наталья Николаевна заметила, как чуть розовеют щеки Александрины. Неужели… Сестра была влюблена в Аркадия Россета, брата Александры Осиповны. Эта любовь была взаимной, но, не имея средств на содержание семьи, Россет не рискнул и делать предложение.
Теперь Александрине шел тридцать третий год, и для сорокапятилетнего Ланского она вполне подходила как невеста. Красавец генерал-майор Ланской состоял в свите Николая I, но больших доходов не имел, однако жениться он мог себе позволить. Возможно, это была бы и неплохая партия, но Петр Петровича больше внимания уделял Наталье Николаевне. Они подолгу беседовали об общих знакомых, старательно обходя несколько имен: Дантеса, барона Геккерна и Екатерины, а еще, конечно, Идалии Полетики, хотя встречаться с ней в свете Наталье Николаевне приходилось. Ланской же прежде был влюблен в прекрасную Идалию, и влюблен не на шутку…
В доме Пушкиной Ланской забывал и о своей несчастной любви, и о Полетике вообще, и даже о том, что перед ним первая красавица Петербурга. Он общался с душевной женщиной, любящей своих детей и ради них готовой на многие жертвы. Ланской видел, сколь экономно приходится жить Наталье Николаевне, как скромно вести себя, чтобы не подвергаться бесконечным нападкам досужих кумушек… Пришло время, когда он задумался о возможности женитьбы на вдове, но…
– А Петр Петрович сегодня придет?
– Он вам обещал? Значит, придет. Если не задержат какие-то дела на службе, обязательно придет.
– Я ему новый рисунок приготовил. Он обещал посмотреть и сказать, если что не так.
У Саши с Ланским не просто взаимопонимание, Петр Петрович для старшего из сыновей Пушкина словно наставник и строгий судья, все ему на показ, все под отчет. И Ланской эту роль принял, он старался поддерживать Сашу, как мог. Мальчик уже учился в гимназии и очень этим гордился, Петр Петрович знал обо всех успехах и трудностях своего подопечного. Ревнивый Гриша постоянно крутился рядом:
– А я тоже на следующий год в гимназию пойду!
– Конечно. И у тебя все получится.
Детям было хорошо с Ланским, ему очень хорошо в этом небогатом, но душевном доме, а Наталье Николаевне очень хорошо оттого, что хорошо им. Азя привычно переходила от одного состояния к другому, на ее горизонте снова появился Аркадий Россет и надежда на восстановление былых отношений, следовательно, настроение менялось в зависимости от встреч с любимым человеком и от его благосклонности.
