Эйдзи Ёсикава - Честь самурая
Странными они были соперниками. Оба любили одну девушку, но незаметно для себя подружились. Их привязанность не проявлялась внешне ни в словах, ни в поступках, но Токитиро и Инутиё, узнав друг друга поближе, прониклись взаимным уважением. Сегодня Инутиё пришел, искренне переживая за юношу.
— Представляете, что испытывает сейчас Ямабути Укон? — спросил Инутиё.
— Гневается на меня.
— Ну хорошо, а вам известно, что он предпринимает?
— Да.
— Вот как? — Инутиё счел дальнейший разговор бессмысленным. — Раз вы столь проницательны, не буду и я беспокоиться.
Токитиро молча посмотрел на Инутиё и затем низко поклонился.
— Как вы умны, господин Инутиё!!
— Это вы у нас главный умник. Вы же обошли Ямабути Укона.
— Прошу, ни слова больше! — Токитиро поднес ладонь к губам, а Инутиё расхохотался.
— Остальное предоставим воображению. Пусть между нами сохранится некое умолчание. — Инутиё имел в виду Нэнэ.
Вернулся Гондзо с изрядным количеством сакэ и закусок. Инутиё хотел уйти, но Токитиро остановил его:
— Выпейте сакэ на дорогу.
— Если вы настаиваете.
Инутиё выпил, и не одну чашечку. Званые гости, которым предназначалось угощение, не появлялись.
— Надо же, не идут, — произнес наконец Токитиро. — Гондзо, как ты думаешь, почему?
— Господин Токитиро, вы пригласили десятников? — осведомился Инутиё.
— Да. Нужно поговорить с ними. Необходимо поднять в людях боевой дух, чтобы управиться в три дня.
— Выходит, я переоценил ваши умственные способности.
— Как это?
— Я полагал, что у вас ума на двоих, а вы оказались единственным, кто ничего не понял.
Токитиро удивленно посмотрел на смеющегося Инутиё.
— Подумайте! Ваш противник — человек малодушный, с весьма ограниченными способностями даже на фоне ему подобных. Ямабути Укон не допустит того, чтобы вы взяли верх над ним.
— Разумеется, но…
— Неужели вы полагаете, что он будет сидеть сложа руки?
— Понятно.
— Он обязательно подстроит каверзу, чтобы у вас ничего не вышло. Вряд ли приглашенные вами десятники придут к вам в гости. И простые рабочие, и десятники считают Ямабути Укона более важной персоной, чем вы.
— Ясно. — Токитиро печально склонил голову. — Значит, все сакэ выпьем вдвоем. Не приступить ли нам к этому занятию, положившись на волю Небес?
— Прекрасная мысль, но вы обещали князю управиться за три дня.
— Давайте пить, а там посмотрим, что получится.
— Будь по-вашему.
Они не столько пили, как говорили. Инутиё был превосходным рассказчиком, и Токитиро смирился с ролью слушателя. В отличие от гостя, Токитиро не получил хорошего образования. В детстве у него не было времени сидеть над книгами и обучаться этикету, как это принято у сыновей самураев. Он совсем не страдал от невежества. Сталкиваясь с образованными людьми, он, правда, осознавал, что отсутствие знаний препятствует его продвижению наверх. Внимая образованным людям, он жадно запоминал каждое их слово.
— Токитиро, по-моему, я выпил лишнего. Пора спать, вам завтра рано вставать. Я верю в ваш успех, — попрощался Инутиё.
После его ухода Токитиро лег у столика, подложив руку под голову, и крепко заснул. Он не почувствовал, как служанка подложила ему под голову подушку.
Токитиро не знал, что такое бессонница. Стоило ему заснуть, он словно растворялся между небом и землей. Открыв глаза ранним утром, он мгновенно возвращался к действительности.
— Гондзо! Гондзо!
— Уже проснулись, господин?
— Приведи коня!
— Что, господин?
— Коня!
— Зачем он вам?
— Я сейчас уеду и вернусь не раньше послезавтра.
— К величайшему сожалению, господин, у нас нет ни коня, ни конюшни.
— Не болтай! Одолжи у кого-нибудь из соседей! Я не на прогулку собираюсь. Конь нужен для дела. Нечего вздыхать! Иди и поскорее найди коня.
— Неудобно людей будить. Еще не рассвело.
— Если спят, постучи в ворота. Это не моя прихоть, а дело чрезвычайной важности, так что не церемонься.
Гондзо накинул плащ, растерянно вышел из дому и вскоре вернулся, ведя под уздцы коня. Неопытный наездник умчался прочь, даже не поинтересовавшись, чей это конь. Токитиро объехал дома, в которых жили десятники. Они получали жалованье от клана и входили в цех ремесленников. Дома у них были зажиточные, в них жили служанки и наложницы, по сравнению с жилищем Токитиро эти дома выглядели дворцами.
Токитиро громко барабанил в ворота:
— Все на сходку! Все на сходку! Все работающие на крепостной стене должны прибыть на место в час Тигра. Опоздавших уволят! Таково распоряжение князя Нобунаги!
Он мчался с этим призывом из дома в дом. Лошадь его была в мыле. Когда Токитиро доехал до крепостного рва, на востоке забрезжил свет. Он привязал коня у входа, перевел дыхание и встал у ворот Карабаси, загородив проход. В руке он сжимал большой меч, глаза его пылали.
Десятники, разбуженные до зари, один за другим подходили вместе со своими работниками, гадая, что стряслось в крепости.
— Стойте! — окриком останавливал их у ворот Токитиро.
Он пропускал людей лишь после того, как каждый десятник называл ему имя, место работы на стене и число ремесленников и грузчиков. Он наказывал всем не начинать работу, а дожидаться его на своем рабочем месте. Насколько Токитиро мог судить, явились почти все. Работники стояли на указанных им местах, тревожно перешептываясь.
Токитиро предстал перед ними, сжимая в руке обнаженный меч.
— Тихо! — Казалось, он отдает приказания не голосом, а острием меча. — Построиться!
Работники подчинились, не скрывая презрительных ухмылок. Их поведение показывало, что они относятся к Токитиро как к глупому новичку и откровенно потешаются над тщедушным человеком, который дает распоряжения выпятив грудь. Его меч не пугал их, а только смешил и раздражал, доказывая, что Токитиро не совладать с ними.
— Приказываю всем следующее, — начал Токитиро громким и бесстрастным голосом. — Волей князя Нобунаги с сегодняшнего дня я, недостойный, стал начальником строительства. На этом посту я сменил Ямабути Укона. — Произнося речь, Токитиро скользил взглядом по строю. — Совсем недавно я был простым слугой. Милостью князя меня перевели на кухню, а потом в конюшие. Я недавно живу в крепости и ничего не смыслю в строительных работах, но если речь идет о служении господину, я стремлюсь превзойти всех. Понимаю, что многим из вас не хочется работать под руководством такого человека. Вы мастера своего дела, а нрав у мастеров, как известно, крутой. Если кому-то неприятно работать со мной, заявите об этом открыто и честно. Я немедленно рассчитаю всех желающих и отпущу с миром.
Люди слушали молча. Десятники, в глубине души презиравшие Токитиро, и те держали язык за зубами.
— Кто уходит? Все согласны работать под моим началом? В таком случае приступаем к делу немедленно. Как я уже говорил, в военное время непростительно тратить двадцать дней на такую работу. Я намерен ее закончить ровно через три дня, на рассвете. Понятно?
Десятники переглянулись. Опытные мастера, постигавшие свое дело с самого детства, они понимали несерьезность слов Токитиро. Токитиро заметил, что про себя они смеются над незадачливым начальником, но предпочел делать вид, будто не замечает их отношения к себе.
— Десятники, каменщики, плотники и кровельщики! Шаг вперед!
Люди повиновались приказу, но на их лицах было написано откровенное презрение. Токитиро внезапно плашмя ударил мечом десятника кровельщиков.
— Что за наглость! Стоишь перед начальником скрестив руки. Пошел вон!
Решив, что его ранили, десятник с криком повалился наземь. Остальные побледнели и почувствовали слабость в коленях.
Токитиро продолжил в том же жестком тоне:
— Узнаете, что такое долг. Я покажу каждому его настоящее место. Всем слушать внимательно!
Никто уже не притворялся, что слушает Токитиро вполуха. Люди притихли, но не покорились. Они и не намеревались помогать новому начальнику, хотя и были напуганы.
— Я разбил весь участок на пятьдесят отрезков. Каждой десятке поручаю отвечать за четыре кэна. В десятку входят три плотника, два кровельщика и пять каменщиков. Десятники будут надзирать за пятью группами рабочих, отвечая за качество работ. Запрещаю переходить из одной десятки в другую. Как только освободится хотя бы один человек, немедленно отправляйте его ко мне. Работать будем не теряя ни минуты.
Люди неохотно кивали. Им не нравились ни преподанный урок, ни работа по новым правилам.
— Чуть не забыл! — громко произнес Токитиро. — Каждой десятке я придаю восемь грузчиков и двух подсобных рабочих. Как я видел, мастеровые свободно покидали рабочее место, отлынивая от своего дела. Таскали бревна, например. Рабочий на своем месте — тот же воин в строю и не имеет права отлучаться со своего поста. Он не должен разбрасывать свои инструменты. Плотник, кровельщик, каменщик обязаны бережно относиться к ним. Это все равно что воину бросить меч или копье на поле боя.
