Конн Иггульден - Чингисхан. Пенталогия (ЛП)
– Я убежден, что нужно действовать, поэтому обращаюсь к совету. Призываю сунских вельмож защитить империю. Сегодня в этом зале представители тридцати трех благородных семейств. В общей сложности у нас и наших вассалов более миллиона солдат. Призываю совет проголосовать.
Слуга Сун Вина приблизился к деревянному сундуку, стоявшему у дальней стены. Инкрустированный слоновой костью, сундук был очень старый и красивый. Слуга поднял железный прут и вопросительно глянул на хозяина. Сун Вин кивнул, слуга вставил прут в прорезь и вытащил – сундук открылся.
По залу прокатился ропот. Вельможи завороженно смотрели, как человек Сун Вина вынимает стеклянную чашу размером больше человеческой головы. С этой чашей он застыл в центре зала. Другие слуги достали из сундука шарики из прозрачного и черного стекла, лежавшие там аккуратнейшим слоем. Главам самых влиятельных семейств раздали по два шарика. Вельможи зароптали еще громче, но разобраться в их настроении Сун Вин, увы, не мог. Кое-кто убоится императорского гнева и голосовать не станет. Да, многие воздержатся от слабости и страха. Неизвестно, как поступит Цзин Фэнь. Монголы разгромили войско его брата, но эта семья одна из самых уважаемых, значит, решение молодого вельможи очень важно.
Сун Вин поднял руки, показав вельможам шарики, прозрачный и черный.
– Черный цвет будет за откупные, – начал он, подняв черный шарик, – а чистая вода – за войну. – Он бросил прозрачный шарик в чашу. Тот со звоном упал на дно, медленно описа́л несколько кругов и остановился. – Это мой голос – воля моя и моих вассалов. Это мое обязательство – предоставить девяносто две тысячи подчиненных мне солдат, коней и военное снаряжение. Разобьем врага во имя Владыки мира и трона Дракона, императора Хуай-цзуна!
До этого мгновения Сун Вин фактически управлял залом. Едва стеклянный шарик остановился, вельможи поняли, что им следует ответить. Сун Вин почувствовал, что на лбу появились бусинки пота, и замер. Если люди увидят, как по лицу у него струится пот, то поймут, в каком он напряжении.
Глава древнейшего семейства сидел у самой платформы для дебатов. Господин Хун, дородный мужчина, в парадном наряде, казался еще шире. Он сидел, поджав ноги, левую руку положил на колени, а правой перебирал шарики. Те мерно позвякивали. Сун Вин ждал его решения и испугался, краем глаза заметив, что Цзин Фэнь поднялся и подошел к слуге с чашей. Господин Хун опасливо смотрел на молодого вельможу; шарики в его правой руке двигались, словно по собственной воле.
– Сегодня поворотный день в нашей истории, – начал Цзин Фэнь. – Мой брат Цзин Ань отдал жизнь за спасение нашей земли и нашей чести. Сюань, Сын Неба, погиб вместе с ним. Цзиньская императорская династия оборвалась. Речь идет о защите империи, и разве могу я предложить нечто меньшее, чем собственная жизнь? – Он оглядел собравшихся и кивнул, слово услышал их ответ. – Наш долг – выжечь репьи, заразившие наши поля. Мы с вассалами голосуем за войну.
Цзин Фэнь бросил в чашу еще один прозрачный шарик. Тот загремел, приковав внимание всех присутствующих. Цзин Фэнь поклонился Сун Вину. Старшему вельможе он не доверял и симпатии к нему не испытывал. Когда их взгляды встретились, в душе молодого человека вспыхнули новые подозрения. Однако на сей раз старший вельможа занял верную позицию. Цзин Фэнь отдал черный шарик слуге и вернулся на свое место. Тем временем поднялись еще два вельможи, бросили в чашу прозрачные шарики и двинулись обратно. За ними – еще трое. Сун Вин вздохнул с облегчением.
Тут со своего места поднялся господин Хун. Двигался он легко, демонстрируя силу и грацию. В отличие от большинства присутствующих в зале, он ежедневно упражнялся с мечом и луком.
Господин Хун поднял над чашей оба шарика.
– Императорского советника я здесь не вижу, – объявил он звучным низким голосом. – Я не слышал гонг, созывающий нас на это собрание, на этот совет.
От таких слов Сун Вина снова прошиб пот. Господин Хун был дальним родственником старого императора, то есть членом императорской семьи. Захочет использовать свое влияние – легко изменит исход собрания.
Господин Хун обвел зал взглядом.
– Мне глубоко ненавистна перспектива откупаться от врага, но так мы выиграем время, пока император Хуай-цзун готовит соответствующий приказ. Если совет изберет войну, я хотел бы командовать войском, но без императорского одобрения не могу рисковать своей семьей. Следовательно, я выбираю откупные.
Он бросил в чашу черный шарик, и Сун Вин едва удержался, чтобы не оскалиться. Господин Хун расписался в собственной слабости – заявил, что боится императорского гнева, но, если выберут войну, желает командовать войском. Возмутительно, но весьма характерно для этого собрания. Господин Хун напомнил присутствующим о последствиях императорского неодобрения, и результат не заставил себя ждать. Сун Вин внешне не отреагировал, когда еще четверо вельмож бросили в чашу черные шарики, хотя внутри у него все кипело.
Лампы замерцали темно-желтым светом, но в отсутствие императорских слуг долить масла было некому. Сун Вин стоял, выпрямив спину, а вельможи один за другим подходили к чаше. Большинство молчали, хотя первый воздержавшийся объяснил свое решение словами, по мнению Сун Вина, свидетельствующими лишь о трусости. Так или иначе, еще семеро воздержались от голосования, вернув шарики слугам.
Господин Хун добился своего – испугал слабых и предостерег сильных. Сун Вин чувствовал, как меняется настроение собравшихся: войне теперь предпочитали безопасные откупные. Он стиснул зубы; они скрипели всякий раз, когда в чашу падал черный шарик. Когда еще одиннадцать человек проголосовали за откупные, а семь – за войну, Сун Вин подумал о новом выступлении; но этим он еще сильнее нарушил бы традицию. Удача улыбнулась ему, а потом изменила. Он позволил себе свирепые взгляды на воздержавшихся, но за время, пока чаша заполнялась, не произнес ни слова. Вот упали еще два черных шарика, потом – два прозрачных. У Сун Вина появилась призрачная надежда. Потом один проголосовал за откупные, двое воздержались и побрели на свои места, пряча от Сун Вина глаза.
Когда представители тридцати трех семейств воспользовались своим правом голосования, чаша почти наполнилась. Сун Вин считал в уме, но за публичным подсчетом голосов наблюдал спокойно.
– Десятеро воздержались. Четырнадцать голосов подано за откупные, девять – за войну, – объявил он громко и четко, под стать императорскому герольду, и вздохнул с облегчением. – Совет выбрал войну.
Сун Вин улыбнулся: от напряжения кружилась голова. Четырнадцать – несчастливейшее из чисел, и на кантонском, и на мандаринском созвучное фразе «хочу умереть». Девятка – знак силы, ассоциирующийся с самим императором. Результат был настолько очевиден, что большинство присутствующих в зале расслабились. Это же знак свыше. Начать кампанию с девяткой – благословение. С четырнадцатью никто и шевельнуться не посмеет, убоявшись катастрофы.
Зал огласил низкий звук, оборвав оживленные разговоры, вспыхнувшие после объявления результатов. Сун Вин обернулся и аж рот приоткрыл от изумления. У гонга стоял императорский советник, держа в левой руке прут, которым только что ударил. Лицо красное, как после долгой пробежки, штаны и рубаха из белого шелка, в правой руке – посох, символ его должности, кулак обмотан хвостом яка, выкрашенным в желтый. Советник гневно взирал на собравшихся в зале вельмож.
– Всем встать! Приветствуем императора Хуай-цзуна, Владыку мира, властителя Среднего царства. Бьем челом Сыну Неба!
Зал содрогнулся от шока. Вельможи вскочили на ноги, словно куклы, которых дернули за веревочки. Советы вельмож сам император прежде не посещал. Собирались они по его приказу, но его волю неизменно выражал представитель. Из ста присутствующих императора прежде видели лишь трое или четверо. Все буквально растворились в благоговейном трепете. Но тут снова ударили в гонг.
На колени вельможи падали совершенно беспорядочно. Сложная иерархия и тайная гордость своим положением исчезли: лица и умы заполонил страх. Ноги задрожали, Сун Вин рухнул на колени, больно ударившись о пол. Другие вельможи последовали его примеру. Некоторым едва хватило места: все заняли слуги. Сун Вин заметил мальчика в длинной белой сорочке с золотыми драконами, прежде чем трижды коснулся влажным лбом старого деревянного пола. Планы и уловки полетели в тартарары – Сун Вин поднялся и снова упал на колени, еще трижды стукнувшись головой об пол. Прежде чем он завершил третий круг челобитья, император Хуай-цзун в сопровождении охраны уверенно прошагал к центру платформы для дебатов.
Сун Вин встал, хотя, как и остальные, голову не поднял. Недоумение обескураживало: зачем новый император явился на собрание? Рядом с рослыми охранниками Хуай-цзун казался маленьким и хрупким. Освобождать платформу не было резона: в присутствии императора вельможи попятились, среди них и Сун Вин.
