Эд Раджкович - Босиком до небес
– Религия – опиум для народа! – так категорично определили руководители Советского Союза.
Всё что осталось – это вид куполов и колокольных башен, которые свидетельствовали о былом величии православной культуры.
Мурад очень внимательно и с уважением смотрел на сотворённое руками человека архитектурное чудо. Казалось, что каждый кирпичик в арках лежал с идеально подогнанной чёткостью. Подошла старушка и начала ему говорить о многовековой истории города, чудесных поступках святых, Мурад слушал её, и каждое слово интересным оказывалось для него.
– Как такая мощь и сила уступила место науке, – недоумевал он.
Он знал, что человек написать может всё что угодно и про кого пожелает, на своё усмотрение, по своим личным убеждениям от своих скрытых мотиваций. Читающий воспринимает всё достоверно, и иногда истина обнаруживается поздно. Вспомнился Сергей Николаевич, замполит части, в которой Мурад начинал службу. Достойный уважения и сильный волевой человек, а Мураду написал такую характеристику, что несколько лет службы для него были схожи с каторгой.
Бабушка рассказывала, что один святой помогал и исцелял людей со всей округи, но пришла власть, отрицающая все религии, и его утопили после отказа покинуть обитель свою. С тех пор в ранние утренние часы слышен звон колокола, исходящий из воды, и все, кто слышит звон, поминают этого святого мученика. Бабушка посмотрела в глаза Мураду, увидела, что он внимательно дослушал её рассказ, светом излучила тепло из глаз своих и благословенно сказала:
– Пусть твой путь будет прямым и верным!
Мурад умиротворённо шёл по аллее из кленовых деревьев. Навстречу шла одинокая девушка с портфелем и свёртком белой бумаги для черчения.
– Скажите, сколько времени? – спросила она.
– Четыре часа, – ответил Мурад, посмотрев в карманные часы.
– Опоздала на зачёт! – разочарованно произнесла девушка, прикусив нижнюю губу.
Мурад очаровался её цветущим лицом с ямочками на щеках. Ресницы были пушистыми, и голубые глаза заставили его удерживать миг этой встречи как можно дольше.
– Разрешите Вас проводить до дома? Вы всё равно опоздали на учёбу.
– Да, уже теперь некуда спешить, если хотите, пройдёмся, я не против.
Проснувшееся красноречие и обаяние удивляли самого Мурада. Они познакомились. Её звали Мария. Мурад слышал, что такое имя есть у одной святой и её лик на многих иконах. Он лояльно относился к разным вероисповеданиям, честно понимая, что люди всё творят сами своими поступками. Ему стало тепло от этого имени, и желание понравиться пробуждало в нём всё больше красноречия. Говорили обо всём: учёбе, целях в жизни, мечтах. Лёгкость и удобство в компании Марии были необычайно по душе ему. Брови её были как две дуги, правильной одинаковой формы. Лоб открыт, а волосы прибраны под косынку. Очарование, граничащее с целомудрием, были явными чертами её облика. Мурад любовался собеседницей. Через час она объявила, что они пришли. Дом был частный с садом.
– Вот здесь я живу, прощайте рыцарь.
Мурад улыбнулся в ответ на весёлый тон Марии, с серьёзным до нельзя видом.
Время оставалось, и Мурад с расстояния ещё какое-то время наблюдал за домом, в котором скрылась милая девушка, и пытался представить расположение внутренних комнат. Фантазия работала слабо, на весь экран восприятия было лицо Марии с добрым нежным взглядом. Забыв про всё, что он хотел купить себе, Мурад к самому отправлению поезда подошёл на перрон. Заскочил на подножку уходящего состава и прошёл в вагон. Он представил дом и что его ждёт милая каждый вечер. На сердце было хорошо, и он хотел больше всего на свете этого.
Дембель
В декабре текущего года закончилась служба призыва, которым был призван Мурад. Основная часть служащих срочной службы увольнялись в запас. Ждали новое пополнение призывников. Через неделю по распоряжению начальника войсковой части все должны отправиться на гражданку. Мурад, как и все солдаты его призыва еженедельно уходили в увольнительные. Часть заработанных денег за время службы была выдана на руки, и в основном, на что тратили их, была покупка одежды, подарков родным и близким. Долгие годы, которые тянулись медленно в этом заснеженном краю, сейчас по прошествии времени казались пролетевшими на одном дыхании. Эта метаморфоза восприятия была в дембелях на зависть новобранцев. Все были заняты «приятными хлопотами»: дарили свою одежду дембельскую подшефным новобранцам из молодёжи. В ней душара сразу преображался, обретая уверенность. Сапоги из натуральной кожи в гармошку и кожаный ремень сразу меняли вид «зелёных» служивых. Повезло единицам, так как основная масса направлялась до дома по форме армейца, уволенного в запас. Новобранцы для дембелей искусно делали фотоальбомы из накопившихся фотографий за годы службы. Все прибывали в праздном настроении. Был отпечатан приказ о запрете употребления спиртных напитков. Данный последний приказ, который официально касался дембелей, с лёгкостью нарушался. Неделя превратилась в ночные попойки. Песни армейские под гитару не смолкали до подъёма. Дежурные офицеры видели, что бардак отсутствует, всё было законспирировано. Научившись за годы службы навыкам, дембеля расставляли наблюдательные посты у окон казармы и благополучно праздновали своё отбытие из части. Конфликтов не было, так как все были одного возраста, а прибывшая молодёжь считала за честь послушать опытных служивых и помогала им во всём. Через специально оборудованный лаз в заграждении посыльный из молодых успешно возвращался из похода со спиртным, не замеченным охраной части. Шила в мешке не утаишь! Почуяв, что все дембеля с перегаром и под градусом, начальник части пришёл в негодование. Всех допрашивал и искал лазейку. Опытный фронтовик признал, что конспиративность поставок водки была идеальной. За неделю не удалось задержать никого.
– Скажите где лаз, и я никого не накажу, – располагающе говорил он, понимая, что увольняющимся в запас его гнев не страшен.
Солидарность рядовых оказалась на высоком уровне. Матёрый офицер долго рассуждал на эту тему с подчинёнными после и вспоминал праздник этих дембелей ещё очень долго.
– Такие орлы в войну много пользы бы принесли отечеству, – говорил он, – растрачивают свои таланты на праздность.
Он был прав, потому что ещё долгое время, некоторые из уволенных продолжали кутить в местных притонах с приезжими на заработки. Некоторые попадали в неприятные ситуации, пропивали всё заработанное и не знали, как уехать. Привыкшие почти за пять лет службы к уставу, оказавшись сами себе хозяевами, растерялись в мире полном доступных радостей. Были приняты кардинальные меры. Заменён весь забор ограждения части и усилено освещение. Жёстко наказывали служащих строго по уставу даже за маленькие нарушения.
– Такого цирка больше не позволю! – часто повторял полковник.
Мурад был менее всех обременён, его никто не встречал, и что творится на далёком Кавказе, он не знал. Поддался общей праздности и, будучи щедрым по характеру, с неумением копить деньги, он легко их тратил, угощая «новых друзей», которые появлялись тут же. Полковник встретил его случайно на станции, Мурад был пьян в компании одесситов, и старый фронтовик без опасений обратился к нему частным образом.
– Мурад, пообщаемся.
– Давай поговорим, командир! – дерзко ответил Мурад.
Слова полковника были доходчивы и просты.
– Пойдём к нам, переночуешь в нашем семейном общежитии для военных, есть одна свободная комната, и завтра решишь, как быть дальше. Ты – южанин и тебе стыдно пьяным ходить по улицам, и нам в ущерб, что хорошие солдаты спиваются.
Слова затронули струны гордости Мурада. Он послушно согласился с доводами офицера и, попрощавшись с собутыльниками, направился в военный городок. Жена полковника заварила чаю. Всё было по-домашнему. Кулебяки с рыбой съели с удовольствием. Командир-уставник предстал в другом свете, и Мурад понял, что человека можно узнать не по тому, как он одет и какая у него должность, а по поступкам и со временем. Утром ему было немного неудобно от того, что сам остановиться не смог, и только влияние этого знающего жизнь офицера повлияло на него. Деньги закончились в течение месяца, а на такие сбережения можно было купить на юге дом. Мурад не придавал этому значения, потому что оседлый образ жизни был ему мало знаком. Он постоянно кочевал по просторам родного края.
Полковник пришёл раньше со службы и сообщил, что денежная премия причитается Мураду за строительство последнего цеха на лесозаводе. Это был дембельский аккорд, и никто не мог ожидать подобного. Мудрый офицер просто захотел помочь человеку и поучаствовал в судьбе:
– Денег хватит на дорогу и для того, чтобы прожить пока найдёшь работу.
Мурад, понимая, что это шанс уйти из этой пьяной бездны, в которой он оказался, дал слово, что уедет и будет устраиваться в новых условиях. Купил билет и поехал до Москвы на следующий день. Перед самым отправлением поезда зашёл в буфет на вокзал и отдал сто рублей продавщице. Эта милая женщина видела, что он в пьяном загуле и с доверием дважды давала ему в долг выпивку, которую он брал на себя для всей компании собутыльников. Отблагодарил её, стало спокойно на душе. Он привык за нечастые услуги к своей персоне благодарить людей.
