Нина Любовцова - Пирамида Хуфу
Эсхил начал торопливо усаживать всех за весла и готовиться к немедленному отплытию: дорога была каждая минута. В темноте слышалась короткая команда, и всем стало ясно, что он на судне опытный командир.
— Инар, садись за весло! — вполголоса позвал он.
— Сейчас, выпью воды! — донеслось из темноты.
Закрыв глаза, юноша сидел на борту. У него разрывалось сердце от горестных дум, от страшного выбора. Здесь, с ними — свобода, может быть, чужие далекие края, о которых так увлекательно рассказывал Эсхил. Он не будет там рабом всю жизнь, с несмываемым позорным клеймом.
И сейчас же его мысли перенеслись в дом брата, он услышал звонкие голоса детей. Они смеялись, не подозревая нависшей над ними беды. Ссутулившаяся спина отца, над которой повис бич.
В темноте заскрипели весла, зажурчала вода под дружным взмахом весел, и берег, смутно различаемый в стороне, стал сливаться с темнотой.
И пока на палубе шла торопливая работа, он тихо отвязывал лодку.
Никто не заметил, как узкая полоска воды пролегла между баркой и лодкой. Друзья были спокойны за него, ведь он был с ними, и пусть пока отдохнет, а потом сядет за весла.
А он сидел в лодке и прислушивался. Барка уходила все дальше, и вот ее уж не видно. Громкие всплески поды звучат все тише и глуше. А Инар все сидит и чутким слухом жадно ловит последние, замирающие уже далекие звуки. Река бережно несет его с собой в ту сторону, к морю, куда спешат его товарищи.
И вот он уже совершенно один во враждебном мире, где в любую минуту начнется жестокая охота на людей. Огромная молчаливая река словно вздохи доносит до него удары волн о берег, а может быть, это хозяин реки — страшный эмсех? Юноша все сидит. Он вспоминает дом. Переплыть реку и увидеть отца, хотя раз. Подышать запахом родного дома. Один только раз, последний. Нет, невозможно. Убитого горем старика будут допрашивать, избивать. Лучше всего незаметно вернуться в свою хижину, только бы его никто не заметил. Там он ляжет на свою циновку и притворится спящим.
Он начинает напряженно всматриваться в неясные очертания берега, река унесла лодку далеко, он берется за весла и энергично гребет против течения. Теперь он заметно приближается к берегу и всматривается в его сливающиеся контуры. Собственные действия отвлекли его от тяжелых мыслей, и стало легче. Через несколько минут он выберется на берег, проберется в свою хижину. Но надо лодку спрятать, когда будет спокойно, он сможет ночью навестить отца. По ту сторону дороги есть хорошее местечко.
Вот молчаливые лодки и барки, но стража на них спит, не зная, что в нескольких тысячах локтей ниже пристани беглецы бешено гребут, чтобы уйти навссгда из страшных каменоломен. У них хорошие союзники — темнота и попутное течение. Река спокойно течет на север, и тихая ночь хранит свои тайны.
Инар огибает пристань, чуть белеющую в темноте. И в то же время он слышит угрожающие крики. Косматые языки факелов, разорвав темноту, начали приближаться к реке.
Сердце его заколотилось часто. Лодка стукнулась о берег, но он остался неподвижным. Мысли понеслись лихорадочным потоком. Бегство было обнаружено, подвела веревка, оставшаяся на стене.
Толпа стражников двигалась к берегу, чтобы настичь беглецов. Через несколько минут они будут здесь. Тоска от предчувствия жестоких мук сжала его горло. Никогда он не чувствовал себя таким одиноким. Даже тогда, в ту ночь, которая превратила его в раба. С полной ясностью он понял, что никто и ничто не поможет ему. Он еще может скрыться в прибрежных камышах, бороться за жизнь, как дикий преследуемый зверь. Но даже и за это нужно забыть о родных, вовлечь их, невинных, в преследования. В могущественной стране Кемет умели наказывать государственных преступников и увеличивать тяжесть наказания расправой над родственниками. Если бы хоть одно дружеское плечо было рядом! Хотя одно участливое существо. Что же он медлит? Может быть, о его отсутствии еще никому неизвестно?
И вдруг в его сознании мелькнула страшная мысль. Его друзья не успели отплыть далеко, если стража поймет, куда они отплыли, их настигнут. От этой мысли Инар похолодел. Тогда пропали мечты о свободе, усилия многих месяцев. Он содрогнулся при мысли о жестокой расправе в случае поимки. Тоскующими глазами смотрит Инар на реку, но она, молчаливая и безучастная, катит свои воды, как тысячи лет назад. Три-четыре сотни шагов отделяют его от стражи. Но решение уже созрело в его горячечном сознании. Несколько взмахов весел, и он отделился от берега и неторопливо, сдерживая дрожь, направляет лодку против течения. Лишь бы их обмануть, увлечь за собой.
Вот уже факелы с рыжими, развевающимися от быстрого бега косами достигли берега и на движущейся воде расползлись прерывистыми бликами. Его заметила. Теперь он уже изо всех сил гребет, борясь с течением, инстинктивно стремясь оттянуть конец. Может, боги помогут? Но за какие грехи они так жестоко наказывает? Сзади он слышит разъяренные крики стражи. Лодки уже спущены, и погоня идет по воде. Огни факелов колеблются на волнах, они освещают широкую полосу поды и на дальней ее границе одинокого лодочника. Оглянувшись на секунду, он соображает, что его отделяет локтей около ста. Он гребет изо всех сил, но странное спокойствие овладевает юношей. Единственная мысль беспокоит его — как оттянуть время, чтобы те друзья успели уйти как можно дальше. Он все равно ничего не скажет. Вот он достигает прибрежных папирусов, но, не заходя в них, плывет мимо их шелестящей линии. Угрожающие крики приближаются, расстояние заметно сокращается. Инар напрягает силы. Еще несколько взмахов, и он войдет в папирусы. Их густая стена укроет. Его друзья еще выиграют несколько минут. А дальше что? Что дальше?
Но в это время огненная вспышка ярко озаряет его лихорадочно мятущийся мозг, и все погружается во тьму…
Острая длинная стрела, пущенная из большого лука лучшим стрелком, настигла беглеца. Лодка, которой перестали управлять, зашла носом в папирусы. Через несколько секунд преследователи окружили ее и смолкли. Факелы осветили одинокую спину с клеймом каторжника.
Гребец лежал лицом вниз, а под лопаткой в спине, глубоко погрузившись, торчала стрела. Кровь пламенеющей струей сбегала вниз по смуглой коже и выступающим ребрам.
Один из стражников грубой рукой повернул безвольно поникшее тело, и огонь осветил молодое юношеское лицо, удивленный взмах бровей и мучительную гримасу на красивых губах. В раскрытых застывших глазах отразились огни.
— Вот уж ненужная меткость, — проворчал начальник стражников. — Теперь ничего не скажет.
Все спохватились и стали растерянно оглядываться вокруг. А куда же делись беглые рабы? Одна из лодокн повела ладью с мертвым Инаром к пристани, а остальные продолжали поиски. Всю ночь до рассвета бороздили они реку, среди тростников мелькали огни. С рассветом барки вернулись на пристани. Стражники ломи ли голову и не могли понять, куда могли так быстро скрыться остальные? И почему Инар один? У прибрежной стражи все барки и лодки были налицо. Утром несколько отрядов отправились в восточную пустыню на поиски, а по реке вверх и вниз поплыли отряды речной стражи.
Новость о бегстве из Туринских каменоломен быстро распространилась в столице. Несколько дней все только об этом и говорили. Некоторые утверждали, что беглых уже поймали, другие говорили, что только напали на след.
Один Инар мог что-то сообщить, но мертвые хранят тайны. Строились многие предположения, но какое из них было верным? Шли дни, никаких сообщений не поступало. Полиция решила произвести обыски и на судах иноземных гостей. В это время на пристани находилась большая барка, прибывшая с островов Ханебу, Накануне отплытия полиция явилась на судно. Гордый хозяин судна иронически улыбнулся — на судне все было в образцовом порядке. Хозяин вежливо выслушал извинения полицейского и лишь презрительно пожал плечами.
Прошло еще несколько недель, и разговоры о беглых постепенно прекратились. Ни один человек ничего не мог сказать о них. И только рабы в каменоломнях иногда шептались между собой об исчезнувших. Удалось ли им бежать?
МЕСТЬ МЕРТВОМУ
После полуденного отдыха Руабен энергично шлифовал статую живого бога, когда к нему подошел Чечи. Он молча стоял с расстроенным лицом. Руабен внимательно посмотрел на него и озабоченно спросил;
— У тебя есть дурные вести?
— Есть, Руабен.
— Ну что ж, говори!
— Из каменоломен Туры убежала группа рабов.
— Это все?
— Нет, не все. Самое плохое не это. Ночью на реке один из лучников подстрелил Инара. Рабов не нашли до сих пор, но совсем непонятно, почему там был Инар. На реке он был один. Его подозревают в пособничестве беглецам. Говорят, он был с ними дружен.
Резец вывалился из рук Руабена. Он не в состоянии был произнести ни слова.
