Питер Хутхаузен - Враждебные воды
Легко перешагнув через борт мостика, он оказался на спасательном плоту. Отвязав удерживающий конец и сделав несколько сильных гребков веслами, Британов взглянул на лодку. Казалось, она только и ждала этого прощального взгляда — сначала корма быстро пошла вверх, так, что в лунном свете блеснули огромные бронзовые винты, а через мгновение черный корпус устремился вниз — лодка пошла на свое последнее погружение…
Словно последний вздох, над океаном прокатился гул вытесненного из цистерн воздуха…
Будто завороженный, командир смотрел на уходящую в бездну лодку, нисколько не задумываясь о риске быть увлеченным вместе с нею…
Как только мы увидели красную ракету, старший помощник командира ПЛ сообщил, что имеется возможность взрыва при затоплении лодки. Я немедленно дал указание всем судам отходить от объекта курсом на север максимальным ходом…
Капитан-наставник Лев БудылкииПодводная лодка К-219 Северного флота затонула в 11 часов 03 минуты московского времени 6 октября 1986 года в Саргассовом море Атлантического океана в точке с координатами: широта 31.28.2 северная, долгота 54.39.8 западная на глубине 5650 метров.
Как только лодка начала быстро погружаться, спасательная шлюпка с уже спасенными людьми по указанию капитана начала отходить от опасного места вслед за большими судами. В этой ситуации никто не мог предвидеть, что может произойти в месте гибели лодки, когда начнет взрываться ее смертоносная начинка.
Наша шлюпка спешно уходила от места гибели. Все мы — и подводники, и гражданские моряки — ожидали самого худшего — взрыва, который погубит и всех нас. Сильного страха не было, только почему-то было до слез обидно нелепо погибнуть с уже спасенными нами людьми. Прошло минут десять, когда внезапно, как всем показалось, шлюпка на полном ходу словно налетела напрепятствие и ее резко подбросило вверх один и сразу другой раз… Грохота взрывов не было и в помине, просто два сильнейших гидравлических удара, потом еще несколько, но уже гораздо более слабых. Когда мы опомнились и пришли в себя, наш старпом Иванов закричал:
“Давай назад! Там ее командир!” — и я так резко переложил руль на борт, что шлюпка угрожающе накренилась. Честно говоря, я подумал, что Британов, скорее всего, погиб — слишком мало у него оставалось времени для спасения…
Алексей Гаккель, четвертый помощник капитана…Игорь Британов не хуже других понимал всю опасность своего положения, когда лодка ушла в глубь Атлантики навсегда. Как только волны навечно сомкнулись над несчастливой субмариной, командир внезапно ощутил точно такой же страх, как и люди на спасательной шлюпке. Но им было гораздо легче — они были вместе и все-таки уходили от опасности, а он был совершенно один и мог только ждать своей участи. От бессильной ярости он заскрипел зубами и в отчаянии бросился на колыхающееся в такт волнам резиновое дно плота. Погибнуть сейчас было просто нелепо! Но выше страха смерти был страх от того, что его сочтут трусом! Неужели судьба сыграет с ним свою последнюю злую шутку?!
Два мощных удара снизу чуть было не выбросили его из плота, но уже в следующее мгновение, он понял, что остался жив, и потерял сознание…
… Искаженный эфиром крик маленькой рации привел его в чувство:
— Командир!!! Где вы?! Отзовитесь!
Нажав на кнопку передачи, он прошептал в микрофон:
— Я здесь…
Севшие батарейки не смогли донести даже этот слабый ответ до напряженно вслушивающихся в эфир людей. Но Британов уже ничуть не сомневался, что его найдут.
…Через пятнадцать минут спасательная шлюпка ткнулась в резиновый бортик плота, и тут же раздался отчаянный крик:
— Здесь никого нет! Плот пустой! Яркий луч фонаря осветил плот, и со шлюпки увидели тело, скрюченное на днище.
— Командир!!! Ты жив? — дед Красильников орал на всю Атлантику. — Командир?!
— Петрович, чего ты орешь как белый медведь в теплую погоду? Чего мне на хрен сделается? — слабый, но вполне отчетливый ответ командира не оставил сомнений, и стармех заорал еще громче:
— Дайте ракету! Передайте на теплоходы — мы нашли его! Он в порядке! Сообщите в Москву!
Американская подлодка “Аугуста”
— Докладывает акустик. Красный-2 все еще набирает скорость погружения. Приблизительно сорок узлов. Лодка сейчас находится на глубине около пятисот футов, смещаясь к востоку.
— Отметьте место с максимальной точностью, — приказал командир Вон Сускил. Ему не нужно было прибегать к помощи акустика, чтобы услышать гул, скрежет и сейсмическое громыхание тонущей подлодки. Весь этот шум буквально пронизывал корпус их лодки, и звуки казались почти ощутимыми. “Прямо вниз со скоростью сорок узлов, — подумал он. Дно находится где-то на расстоянии трех с половиной миль. — Пройдет минут пять, прежде чем она достигнет дна”.
— Сейчас скорость уже пятьдесят узлов, сэр. На глубине тысяча футов. Скорость все увеличивается.
“У нее осталось четыре минуты, если не взорвется”.
— Акустик, мне нужны самые точные данные, когда она упадет. Кое для кого это может оказаться полезной информацией.
— Она падает вертикально вниз. Глубина две тысячи футов.
“Это может произойти в любую минуту”, — мелькнула у командира мысль. Море расплющит корпус русской лодки, как дешевую жестяную банку из-под пива. Вместе со всеми, кто находится внутри. Обломки упадут на дно, и можно будет среди них найти что-нибудь интересное. Два подряд глухих тяжелых удара сотрясли лодку.
— Глубина три тысячи футов, сэр. Что-то там взорвалось.
Звук постепенно затихал, по мере того как подлодка падала вниз в пучину впадины Гаттераса.
— Сэр, я не думаю, что она разлетелась вдребезги.
— Рано или поздно это должно было произойти.
— Глубина четыре тысячи. Все еще целая. Я уловил новый контакт, координаты ноль-восемь-пять.
Определен как Красный-1. Идет со скоростью восемнадцать узлов.
— Это наш новый друг — русская “Дельта”, — сказал Вон Сускил. Он надеялся, что смерть этой старой “Янки” умилостивит море и оно принесет из своих вод что-нибудь интересное. “Дельта” была более современной ядерной подводной лодкой. Более достойный противник для “Аугусты”. Он улыбнулся. “Черт. Быть может, эта тоже убьет себя”. Тогда он сможет вернуться в Нью-Лондон с двумя красными звездами, нарисованными на парусе рубки. Это, конечно, не совсем позволительно, но зато русские будут знать. Они должны понять, что здесь, недалеко от Америки, они находятся очень далеко от дома, во враждебных водах.
Вон Сускил хранил молчание. Никто из экипажа не решался произнести ни слова. Три минуты. Четыре. Пять. Наконец еще одна ударная волна сотрясла лодку.
— Докладывает акустик. Она ударилась о дно. И, похоже, не разлетелась на куски. Восемнадцать тысяч футов!
— Ну что, — произнес капитан, — Иван строит лодки неискусно, но зато надежно. Связь! Отошлите сообщение. Скажите им, что мы возобновляем тайную слежку за Красным-1;
— Ответ положительный.
— Рулевой, скорость двадцать узлов. Курс ноль-четыре-ноль. Сначала немного прибавим скорости, затем продрейфуем в сторону и позволим “Дельте” пройти. А потом мы немного с ними развлечемся.
Старпом поежился. Звуки умирающей “Янки” только-только затихли. Он лишь знал, что на борту было несколько людей из ее экипажа, и теперь они находились на глубине восемнадцать тысяч футов. Что лучше, умереть во время взрыва горящего воздуха или медленно задыхаться на дне холодного, глубокого моря? Это был кошмар. Разрыв буксирного троса, таран. Снизу доносилось громыхание К-219, ударившейся о дно моря. Какой-то ужас. Если это было развлечение, то что же тогда на уме у Вон Сускила относительно “Дельты”?
Глава 13
Напрасно старушка ждет сына домой. Ей скажут — она зарыдает… А волны бегут от винта за кормой, И след их вдали пропадает…
Русская народная песня "Раскинулось море широко"Москва, ЦКП ВМФ, 11.08
Стоит ли говорить о том, какова была реакция на сообщение о гибели подлодки?
Усилия многих сотен людей оказались безрезультатными. Большинство испытывало горечь от поражения и вполне понятное сочувствие к командиру и его экипажу.
Группа офицеров молча курила в углу огромного зала, среди них был и Антонов. Они не обсуждали случившееся, а короткие реплики произносились вполголоса, как у постели только что умершего товарища. Каждый из них испытывал тяжелое чувство собственной вины за то, что не смог, не сумел или не успел сделать всего для спасения лодки.
Особенная тяжесть легла на плечи главкома Чернавина. Если Британов держал ответ только за свою лодку, то адмирал отвечал за каждого своего командира и за каждый корабль.
