Георгий Гулиа - Сулла
– Позвольте! – воскликнул Сципион. – Почему мы говорим о сражении? Может, оно не потребуется…
– Ты так полагаешь, Сципион?
– Сулла не маленький. Он знает закон. Притом прекрасно.
– И что же? – спросил Марий.
– Он должен распустить свое войско. Тотчас по прибытии на Италийскую землю.
– Должен?! – злорадно процедил сквозь зубы Марий.
– Да.
– Эта лиса распустит свое войско?
– А почему бы и нет? – удивился Сципион. – Если каждый полководец, возвращающийся из похода, будет разгуливать по нашей земле со своим войском – что из этого получится?
– Ясно что! – выкрикнул Марий. – Эта лиса наплюет на закон и явится в Рим со всем своим войском. Вот что получится, если мы не преградим ему путь!
Сципион не соглашался с ним:
– Позвольте, что же это будет, если каждый…
Марий перебил его:
– Это не каждый. Это – Сулла! Понимать надо!
Норбан молча слушал их. Сципион понемногу сердился. И это было странно.
– Не понимаю, – говорил он, – вы хотите вызвать Суллу на бой или он сам угрожает?.. Может, написал он письмо? Может, передал он свою угрозу через кого-нибудь?..
– Разве мало тебе убийства Фимбрия?
– Не убийства, а самоубийства. Это разные вещи, Марий.
– Послушай, Сципион: а кто довел Фимбрия до самоубийства?
– Я полагаю, что его посылка в Малую Азию была ошибкой…
Марий разгневанно вскочил с места.
– Ты веришь этому Сулле?! – вскричал он. – Ты – сулланец? Я не пойму тебя! Ты популяр? Или, может быть, стал оптиматом?
Сципион покраснел:
– Прошу без оскорблений! Видят боги, я никому не служу, служу только Римской республике. Прежде чем решить что-либо, я хочу знать истинные намерения Суллы. Разве это не логично с моей стороны?
Марий схватился за голову: столь наивными казались ему рассуждения Сципиона. И это он высказал в довольно резкой форме. Однако Норбан остановил его:
– Марий, не горячись чрез меру: Сципион обязан знать то, о чем спрашивает.
Марий ворчит:
– Ну и пусть себе знает! Кто мешает ему?
Норбан пытается примирить своих друзей. Он вполне понимает Мария. Его страстное желание поскорее уничтожить Суллу не требует особых обоснований. Но ведь и Сципион прав, желая точнее разобраться в намерениях Суллы. Сулла не присылал никаких писем относительно своих будущих планов. И на словах ничего не передавал на этот счет…
– А его предложение выступить перед сенатом и дать ему отчет? – спросил Сципион.
– Это все пустое…
– Почему, Марий?
– Потому что он – лиса.
– Это еще не доказательство.
– Лиса и негодяй, – уточнил Марий. – Этот родовитый патриций презирает нас всех.
Сципион сказал тихо, почти умоляюще:
– Я хочу понять кое-что… Имею я на это право как консул? Или нет? Мне не вполне ясны взаимоотношения с этим Суллой. Я заявляю, что готов идти против него войною. Но…
– Объясни ему, – сказал Марий Норбану, едва сдерживая гнев.
Норбан сказал Сципиону:
– Мне кажется, все ясно: Сулла не распустит свое войско. Если в настоящее время модус вивенди определяется нашим законом, традицией и ясно выраженной волей сената, предлагающего распустить войско Суллы, а полководцу явиться на Капитолий с докладом, то молчание Суллы, его увертки создают новую ситуацию…
К чему могла привести подобная беседа? Ни к чему. Но это не устраивало Норбана. На его взгляд, требовался монолит в стане, где он состоял не последним солдатом. О трещине в отношениях между друзьями, стоящими против Суллы, не могло быть и речи. Монолит надо сохранить любыми средствами. И он предложил некий компромисс, который явствовал из следующих слов:
– Давайте предположим худшее: Сулла не подчинится закону, не распустит войска, а пойдет на Рим, как он это уже сделал пять лет назад. Подчеркиваю, – он обратил взор на Сципиона, – это и мое предположение и предложение одновременно: если Сулла вознамерится идти на нас, то мы должны преградить ему дорогу. Высадится он, может быть, даже в Остии. Да, да, на это у него хватит нахальства. Давайте сосредоточим наше войско где-нибудь близ Вольтурна или Синуэссы. Или близ Капуи… На всякий случай. Так будет надежнее.
Норбан вопросительно посмотрел на Сципиона, потом на Мария.
– Согласен! – сказал Марий.
– Ну что ж… – сказал после некоторого размышления Сципион.
Норбан поблагодарил их за общее согласие и обещал провести этот план в жизнь.
4
Башмачник Корд и зеленщик Марцелл обсуждали последние события, как заядлые политики. По слухам, вот-вот высадится Сулла в Брундизии, а вместе с ним, наверное, и Крисп. Разумеется, если Крисп жив. Но он твердо обещал явиться со щитом и задать жару марианцам. Когда казалось, что разговор исчерпан, ибо говорить уже больше не о чем, все сказано-пересказано, – на улице появился слуга квирита Сергия Патеркула, живущего через два дома отсюда. Раб по имени Ферекид – наполовину иллириец, наполовину грек – тащил какую-то несуразную ношу: она была очень велика и, по-видимому, набита ватой или шерстью.
– Эй, Ферекид! – крикнул зеленщик, усиленно жестикулируя руками.
Раб остановился и мигом скинул наземь свою ношу: он с удовольствием поболтает с этими двумя хорошими знакомыми. Вытер грязной тряпкой лоб, стряхнул пыль с позеленевшей от ветхости туники.
– Здорово, соседи! – весело крикнул раб. – Слыхали?
Слово «слыхали?» он произнес таким тоном, что темпераментный зеленщик побежал ему навстречу.
– Что? Что, Ферекид? Новости?
– Еще бы! – смеясь, продолжал раб. – Да какие еще! Разве ничего вам не сказывали?
– Кто?
– Ты нам посылал своего слугу? – пошутил жирный Корд.
– Я? – раб оскалил белые зубы. Поднял вверх правую руку. – Я? Пока нет. Но скоро пришлю.
Башмачник и зеленщик приступили к нему с вопросами: как понимать слова Ферекида? Что он этим хочет сказать?
– Не торопитесь, квириты! Не торопитесь, господа сенаторы! Ферекид от вас ничегошеньки не скроет. Все выложит начистоту. Я же не сенатор – я честный раб! И не привык кривить душой и лгать напропалую! Я не популяр и не оптимат, черт бы их всех побрал!
– Ладно, – сказал башмачник дружелюбно, – не болтай лишнего. Нам домой пора. Что у тебя за новости?
Раб, словно от отчаяния, схватился за голову:
– Или вы действительно ничего не знаете?..
– Не знаем, Ферекид!
– …Или притворяетесь?..
– Нет, Ферекид, нет!
– Богами клянемся! – сказал Корд.
– В таком случае вы оба – мулы.
– От мула слышим, – буркнул зеленщик.
Раб не обиделся:
– Да, я мул. Осел вдобавок! А вы? Вы тоже обыкновенные мулы. Неспособные даже рожать себе подобных.
Этого Ферекида не переговоришь: башмачник и зеленщик молча сносили его насмешки, в надежде, что раб устанет в конце концов и сообщит свою новость. Так оно и получилось.
– Вот что, мулы римские, – сказал Ферекид, – на нас идет Сулла…
– Что?!
– Что?!
Это зеленщик и башмачник воскликнули одновременно, словно их, сговорившись, ужалили осы. Или шмели. А может, и змеи. Так велико их удивление!
– То, что слыхали, – продолжал раб. – Сулла, значит, прет на Рим. Не сегодня-завтра он заявится к нам и кишки повыпускает всем хорошим… – он подчеркнул особой интонацией слово «хорошим», – …всем хорошим друзьям. Прямо наружу…
Раб от избытка радости подпрыгнул на месте несколько раз и показал, как это Сулла будет выпускать кишки с в о и м х о р о ш и м д р у з ь я м.
Зеленщик и башмачник неодобрительно смотрели на то, как подло ведет себя этот раб. Как он радуется страданиям римлян. Как не сочувствует людям… Башмачник так прямо и брякнул: не сочувствует людям…
– Я? – заорал раб. – Я должен сочувствовать? Это через почему? Разве я не дерьмо? Разве я не скотина? Как же! Я могу сочувствовать? Разве скотина сочувствует вам? Скажи ты! Скажи и ты!
Он тыкал в грудь грязным пальцем то Корда, то Марцелла. Лицо его сияло от радости. Раб очень радовался близкой крови. Жаждал ее. И не скрывал этого.
Вдруг Ферекид понизил голос:
– Скоро и мы кое-что сотворим. Да, да, мы! Я больше не стану тягать эти тюки. Пускай их мой господин потягает… А я пойду с мечом по улицам и поработаю. Вот увидите!
Марцелл остановил его:
– Тише ты!.. Мелешь чепуху, Ферекид! Лучше скажи нам, откуда эта новость?
– А кто же нам станет шептать на ухо новости? Разве мы люди?
Ферекид был необычайно возбужден. И очень радовался появлению Суллы. Можно подумать, что Сулла лично обещал ему земельный надел или шикарное поместье, скажем, в Этрурии или Кампанье.
– Послушай, любезный Ферекид, – сказал Корд, – разве Сулла уже в городе?
– Я этого не говорил, – сказал раб. – Говорят, что он непременно прибудет. На брюхе, но приползет. Вскарабкается на Капитолий. Вползет в сенат. И тогда все запляшут под его дудку. За это я ручаюсь!
^ – Ты слишком много знаешь, – заметил зеленщик.
