KnigaRead.com/
KnigaRead.com » Проза » Историческая проза » Наталья Павлищева - Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия (сборник)

Наталья Павлищева - Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия (сборник)

На нашем сайте KnigaRead.com Вы можете абсолютно бесплатно читать книгу онлайн Наталья Павлищева, "Злая Москва. От Юрия Долгорукого до Батыева нашествия (сборник)" бесплатно, без регистрации.
Перейти на страницу:

Изяслав так и сделал, радуясь: что, дядя, посмотрим, какой ты заступник, ежели твои земли будут воевать.

Юрий действительно успел дойти с ратью только до Козельска на Жиздре, когда получил весть, что на суздальские земли налезли муромские и рязанские полки. Теперь уже Долгорукий грохнул по столу кулаком, крепко выругавшись. Это могло быть только начало, ведь на севере и западе Новгород и Смоленск, оттуда тоже в любую минуту можно ждать нападения.

– Иван, придется тебе идти на помощь Святославу одному. Возьмешь часть дружины, коли не сможете противостоять, уйдете в Залесье, сюда даже Изяслав двинуться не рискнет.

Тяжко было на душе, муторно до невозможности, собственная родня обложила, точно медведя в берлоге, со всех сторон. Но Юрий сдаваться не собирался.

– Я вернусь в Суздаль и даже в Ростов, а Ростислав с Андреем пойдут на муромцев и рязанцев. Надо проучить, негоже позволять воевать свои земли, нельзя прощать такие обиды, я их не трогал.

Так и случилось, сам князь сидел, ожидая нападения с запада или севера, а сыновья разошлись со своими дружинами в разные стороны.

Рязанский князь бой с суздальскими дружинами сыновей Долгорукого принять не решился, бросил Рязань на произвол судьбы и бежал в Половецкую землю. Муромо-Рязанское княжество перешло под руку Юрия Суздальского. Все ждали, что присоединит к своему, но он только головой покачал:

– Не мое оно, и брать не стану. Только пусть сидит там тот, кто мне не враг.

Ни Смоленский князь, ни уже ученые новгородцы напасть не решились. А вот черниговские князья Давыдовичи земли Новгорода-Северского пограбили основательно, и к самому городу тоже подошло уже все войско Изяслава. Дружина Святослава посоветовала тому бежать в земли вятичей, иначе некуда. Пришлось князю следовать этому совету.

Далеко преследовать его Давыдовичи не стали, трезво рассудив, что могут столкнуться с самим Юрием Долгоруким. Но в этом походе произошло тяжелое для Юрия и Святослава событие – разболелся и умер сын Долгорукого, Иван. Прибывшие с отборной тысячей в помощь брату Ивану и князю Святославу еще два сына Юрия, Глеб и Борис, были вынуждены хоронить брата.

Но присланная Долгоруким помощь отрезвила Давыдовичей, уже понявших, что Изяслав просто их руками устраняет соперников, а наградит ли потом, бог весть. Поскребя затылки, Давыдовичи призадумались, решив пока выжидать.

Великому князю Изяславу снова было о чем задуматься. Неразумным поведением он дал Юрию Долгорукому повод стать заступником посаженного в поруб Игоря. Муром и Рязань после трусливого бегства своих князей теперь были под рукой суздальского князя и могли в случае необходимости прислать полки под его знамена. Давыдовичи явно колебались, оставалась надежда на Новгород и Смоленск.

И тогда Изяслав решил выбить из рук Юрия Долгорукого главный повод для наступления – князя Игоря, сидевшего в переяславльском порубе. К такому решению его подтолкнуло письмо переяславльского епископа Евфимия. Епископ сообщал, что князь Игорь так сильно разболелся, что уж и не чает выжить, и передавал письмо самого бедолаги-заключенного. Игорь, сам того не ведая, подсказал Изяславу выход из положения, он просил разрешить пострижение, как часто поступали князья перед смертью, чтобы уйти из жизни в схиме.

Это был тот самый так необходимый Изяславу выход! Приняв постриг, Игорь умирал для света, терял не просто права на княжение, но и вообще всякие права. Изяславу стоило труда не закричать от радости. Если Игорь будет пострижен, то у Юрия Долгорукого пропадет повод мстить за него.

В Переяславль помчался гонец со слезным письмом Великого князя, лицемерно сообщавшего, что хотел выпустить больного заключенного и так, но раз уж тот решился на пострижение… Отступать теперь нельзя ни тому, ни другому. Но Игорь действительно был между жизнью и смертью. Потом он еще пожалеет, что не умер в порубе.

Известие о том, что произошло с князем Игорем, а теперь уже Гавриилом, пришло в Колтеск, где Святослав с сыновьями Юрия, Борисом и Глебом, только что похоронили его же сына Ивана, с опозданием и стало еще одним ударом для бедолаги-князя.

В самом конце декабря с разрешения Изяслава несчастного, едва живого князя Игоря вытащили из поруба, сломав для этого крышу, потому как иначе достать его оттуда невозможно. Целую седмицу князь находился между жизнью и смертью, но потом судьба смилостивилась над ним, позволив чуть ожить. Переяславльский епископ Евфимий совершил постриг, но на воле бедолагу не оставили, отвезли под немалой охраной в киевский монастырь Святого Феодора. Даже в Печерскую обитель Изяслав своего противника отправить не решился, памятуя, что в этой обители особо относятся к Юрию Суздальскому, бывшему когда-то воспитанником Георгия Шимоновича, чей отец, да и он сам немало сделали для монастыря.

Игорь, а теперь Гавриил, оставался в Киеве заложником Изяслава. Великий князь, имея такого заложника, надеялся принудить его брата Святослава к повиновению, но просчитался. Зато теперь у Долгорукого не было необходимости выручать из темницы князя Игоря, потому как не было больше такого князя.

Юрий беседовал со своим духовником Даниилом. Священник смотрел на крупного, раньше всегда веселого князя, с лица которого сошла и уже давно не возвращалась улыбка. Они сидели у самого Даниила, на поставце горели всего две свечи, слабо освещавшие келью, в углах лежали густые тени, а еще большие метались по стенам при малейшем движении. Но ни князь, ни его духовный наставник этого не замечали.

– Отче, за что судьба так наказывает? Я ли хотел войны с племянником? Стоял за дедину, за правду, никому не мешал. Винят в том, что обиженных к себе принимаю, а можно ли того не делать? Как представлю, что вон Святославу и голову приклонить негде, все на него ополчились, что Игоря чуть не уморили в порубе, что стольких достойных мужей тогда из Новгорода бежать вынудили… Как могу не дать крова и защиты, если просят?

– О том не жалей. Думать ныне надо о том, как свои земли охранить от беды, ну и Святославу помочь, коли взялся.

– А Киев?

– Он тебе нужен ли?

– Помнишь ли, был у нас с тобой давний разговор, я твердил, что Всеволод спокойно сидеть не станет, обязательно против меня что-то делать начнет?

Даниил помнил тот разговор, прав был Юрий, когда говорил, что он точно бельмо на глазу у братьев, что у Мономашичей, что у Ольговичей, а теперь вот у Мстиславичей. У Всеволода просто времени не хватило с силами собраться и напасть, да и угомонился, когда понял, что против старшего брата, пусть и двоюродного, Юрий не пойдет, уважая лествицу.

– Но ведь не напал же…

Сказал, лишь бы что сказать. Князь хмыкнул:

– Ведаешь, как меня в Киеве прозвали? – И не ожидая ответа, добавил: – Долгоруким. За то, что, сидя в Залесье, к Киеву тянусь. Будто те, кто сидит во Владимире-Волынском или Новгороде, не тянулись никогда.

– Залесье считается медвежьим углом.

– Вот то-то и оно. А Изяслав, когда приезжал, не порадовался, что земли больше не дикие, а заселенные, а испугался, что с таким богатством могу и против встать. Боится, значит, нападет обязательно. Вон, в Новгороде, поди, Ждану-гору подзабыли, слышно, собираются снова… Что делать? Буду ждать – снова решат, что слаб. Нападу – обидятся.

– А ты далеко не ходи, верни себе вон Новый Торг, который потерял, и стой.

– А Смоленск?

– Пусть туда Святослав идет.

– Ох ты и хитер, отче.

– Давно не видел, как ты улыбаешься, князь. Как с женкой, ладите ли?

– Лажу, – с заметным удовольствием кивнул Юрий. – Получил, что хотел. Разумна, грамотна, толкова, не сварлива и терпелива.

– Ох, расхвалился! Не хвали третьего дня, а хвали третьего года.

– Да я не хвалюсь, но и впрямь по нраву пришлась.

– Андрея-то когда женить собираешься? Сколь ему лет уже?

– Много, первую женку и забыл, поди. Ладно, что деток не было, не то росли бы сиротинушками. А новую приглядел, не угадать тебе кого.

– Кого же?

– Младшую дочку Кучки Степана Ивановича.

Даниил нахмурился:

– Нужно ли это, князь? Всю жизнь память недобрая будет.

– Нужно, чтобы не думали, что я на детей в обиде за отца. И сыновей к себе взял, ты их ныне видел, один стольником, другой – чашником.

– Да я уж приметил. Гюрги Владимирович, я тебя никогда о сем не спрашивал, а ты сам не говорил, даже на исповеди не говорил… За что жизни лишил Степана Ивановича, была хоть вина-то?

– Исповедовался не тебе, потому и не говорил. И епитимью свою отбыл, как назначено. А казнил за дело, изменил он мне, да как! Точно в душу плюнул. Беседы с ним вел, о будущем Кучкова говорил, обещал град помочь поставить, торговлю наладить, грамоту на земли выправить. И о своих будущих делах тоже говорил, о том, что хочу Залесье поднять, какие и где города поставить, как людей расселить… Он все кивал, соглашался, а после, стоило мне отъехать, следом письмо к Всеволоду отправил с просьбой дать грамоту на его владения. Понимаешь, к Всеволоду как раз тогда, когда у меня с ним самое противостояние было! И за моей спиной!

Перейти на страницу:
Прокомментировать
Подтвердите что вы не робот:*