Саша Бер - Кровь первая. Арии. Они
Говорила она это тихо и жёстко, включив в себе забытую большуху, не поднимая глаз от пола, давая понять, что прекрасно сможет уйти от смертоносного взгляда девки. Опять наступила выматывающая тишина, которую не вынесла Неважна.
— Девочки. Ну чего вы? Нельзя же так. Это же можно решить просто и для всех.
Все как одна вопросительно уставились на Неважну, особенно Малха, как будто почувствовала для себя выход и спасение.
— Чё ты опять задумала, дрянь мелка? — ехидно спросила Дануха.
— То и задумала, — ответила Неважна неуверенно и тупя глазки в пол, понимая, что старшая сестра, как всегда сразу догадалась, что она хотела предложить.
— Правильно подумала она, Дануха, — влезла со своим словом Елейка, показывая, что тоже не глупая и всё поняла — ты что нас собираешься до вековух тут своей титькой кормить. Мы здесь, даже каждая сама по себе сила немереная, всей сворой и город порвём. И вообще не залезая в реку, плавать не научишься. Сколько их там в охране? — тут же обратилась она к Краснушке.
— Три семьи, по-моему. По крайней мере я видела только троих мужиков и их жён.
— И всё? — усмехнулась Елейка, — да мне одной там пукнуть, да запах разогнать.
— Ещё шесть собак, — тут же добавила Краснушка.
— А собак вон пусть Малха морозит. Собаки глазки не отведут.
Малха тут же оживилась и даже впервые за посиделки улыбнулась.
— Цыц, — оборвала всех Дануха, шлёпнув себя рукой по ляжке.
Вновь наступила тишина. На этот раз все смотрели на Дануху. Та сидела в глубокой задумчивости смотря себе под ноги на пол. Неважна не могла долго переносить подобные ситуации и хотела было открыть рот, как старшая резко подняла указательный палец вверх, как бы говоря «помолчи, я думаю». Думала она о чём-то долго. Неважне показалось целую вечность, она даже успела известитесь вся, как на иголках. Наконец Дануха вышла из ступора и проговорила:
— Хорошо. Сделам так. Голубава, — обратилась она к бабе серьёзно, — ну к достань мозги. Так как повелевать этим сбродом пока не кому, а мне не когда, то разложи-кась ты нам все «за» и «супротив», а мы послушам.
Голубава, сидевшая рядом и теребившая свои подолы задумалась, но в отличие от других, глаз в пол упирать не стала, а наоборот задрала их к потолку. Посидела так какое-то время и начала:
— Значится так. Во-первых, надо знать куда идти. Краснушка, ты сможешь отсюда дорогу найти?
Краснушка растерялась от такого вопроса.
— Нет, конечно. Меня и рядом где оставь, я этого коровника не найду. Я ж никуда не выходила, ничего там вокруг не видела, а когда за волосы тащили, так было не до этого.
— Неважна, а ты сможешь учуять это место? — обратилась она уже к охотнице.
— Как? — тут же переспросила девка, — я там не была, никого из тех людей не знаю. Кого я буду искать?
— А если через Краснушки или Малху? Если Дануха вас закуманит, и ты с ними связь получишь, тогда сможешь?
— Не знаю, — неуверенно проговорила Неважна, задумавшись, — надо попробовать.
— Это первое и главное. Только после того, как будем знать куда идти и будем ли знать вообще, будет дальнейший разговор. Потом уже встанет вопрос, что делать с коровником. Путей несколько. Первый. Тихо и бесшумно выкрасть, не оставляя следов. Исчезла и всё. Второй. Перебить всю охрану, благо там и бить то некого, полторы калеки. И так же следы все замести, либо наоборот наследить так, чтоб навести на других. В этом случае встанет вопрос: что делать совсем остальным коровником. Их придётся тащить сюда. Свидетелей нашего нашествия там остаться не должно. Готовы ли мы всех к себе принять? Ну, там ещё будет куча вопросов, но они возникнут лишь при решении первых.
Голубава замолчала, давая понять, что на этом пока всё.
— Ладноть, — подытожила Дануха, — значит всё будет зависеть от того, сможет ли Неважна почуять эт коровник, а коль нет, то и разговоров не будеть.
Все согласились, кто-то с пониманием, кто-то так и не желая признавать очевидное.
— Ладноть, об этом завтра, — продолжила собрание старшая, — а теперяча послушам Данаву, братца мово непутёвого. Чую, чё не так просто он к нам вертался.
Девки почему-то радостно загудели и обратили всё своё внимание на колдуна. Тот пожал плечами, мол, что вы от меня хотите, не знаю ничего, но говорить начал:
— Ничего хорошего сказать не могу. С чем пришёл, пожалуй, только Дануху касается, но в этом и секрета нет, поэтому могу рассказать всем.
С этими словами он повернулся к сестре, как бы спрашивая разрешения.
— Да ладноть, чё уж там. Ври давай.
— Врать не придётся, — грустно продолжил колдун, — своими глазами видел, — тут он помолчал, выдерживая театральную паузу и выложил, — Хавку увезли в логово нелюдей.
Дануха состроила такое изумлённое лицо, что казалось даже подавилась этой новостью.
— Хавка то им зачем?
— Притом не силой забрали, а она сама вприпрыжку собралась и с ними укатила, бросив всё в своей избушке.
— Как эт?
— Вот так это. Гостил я у Лада, давеча, ну пошли мы к Хавке, потрапезничать. Мясца приготовили, идём. Только на бугор взобрались, видим, у Хавкиной избы пара коней стоит, связанных меж собой, хитро так. К коням деревянными дрынами салазки приделаны. Сами сани низкие, а по верх целый забор выгорожен. Там, значит, человечек стоит и коней за верёвки держит. Я так понимаю он с помощью этих верёвок конями правит. Перед избой стоит Хавка, а перед ней два нелюдя из логова. Притом один явно из ближников Ардни, кстати именно так зовут ихнего атамана, мужа Зорьки. Он в странном таком одеянии был…
— Зорьки!? — почти в один голос выкрикнули Малха с Краснушкой, которые с задержкой отреагировали на знакомую кличку.
— Зорьки, Зорьки, — тут же осекла их Дануха, — не мешайте. Вона Елейка опосля вам всё расскажет. Давай Данава.
— Ну в общем здоровый такой боров, три меня, наверное, будет и весь в кожу обтянут с головы до ног и кожа та похоже толстенная, не для ваших стрелочек, — уточнил он, оборачиваясь к Неважне, — и в упор не пробьёте, так что имейте ввиду. А второй высокий, но не такой здоровый, но тоже важно так держался. Кстати именно он и говорил о чём-то с Хавкой. Мы далеко засели не слышно было, но судя по лицам разговор у них был серьёзный. Хавка боком стояла и было видно, даже издали, что крепко призадумалась, а тот длинный вроде как уговаривал. Здоровяк вообще молчал, видать так, только для силы был приставлен. Потом Хавка кивнула, вроде как соглашаясь и бегом в избу. Выскочила оттуда уже с узелком, залезла к ним на салазки с забором, и они шустро так уехали. Во как.
Наступило молчание.
— А Хавка это кто? — голос Неважны прозвучал ожидаемо.
— Да так, — ответила задумчиво Дануха, — вяковушка древня одна. В соседнем баймаке за яби-бабу сядела. Даром никому нужна не была, а тута смотри-кась. Уговаривали, говоришь?
— Странно это, — неожиданно подала голос Хохотушка, — я сколько баб, да девок видела, все одно говорили, что от нелюдей никто слова не слыхивал, будто немые они и говорить не умеют.
— Ну, и чё думашь, Данава? — спросила брата Дануха.
— А чё тут думать, — ответил он обречённо, — видать в повитухи они её звали, как пить дать. А раз Хавка согласилась, значит знама к кому.
— Правду говоришь, — согласилась баба, — я тож так думаю. Ну ящё чё? Чё про логово узнал?
— Ничего, — буркнул колдун, — наша лекарка так на нас и не вышла. Видно нет уж её и давно. Что атамана Ардни зовут, так это узнали в городе, кроме того ходят там слухи, что в логово много девок нагнали. Пацаны выросли. А судя по тем двоим что у Хавки были, то даже переросли уж давно.
Опять наступила тишина. Все задумались, каждый о своём.
— Ладноть. Поздно уже, — закончила сбор старшая, — давайте по норам. Да, новеньку оденьте. Елейка, Малху с Краснушкой к себе пока возьмёшь. Всё. Разбежались.
Следующее утро ранним было не назвать. Похоже в эту ночь вообще никто не спал, решив выспаться днём. Ну с Елейкиным шатром было всё понятно. Собрались подруги детства и хоть жизнь их ненадолго раскидала по разным углам, внеся серьёзные коррективы в их человеческую сущность, тем не менее, дружеский трёп к утру вернул отношения почти в прежнее русло. К тому же раскрытый секрет Малхи со своим даром, значительно сбил с неё спесь, и она гонору поубавила. Данава в свой шатёр спать пошёл от Данухи тоже только под утро. У них было о чём поговорить без свидетелей. Голубава не спала, лихорадочно просчитывая различные варианты предстоящего похода и обустройства быта. На почему-то сразу решила, что ответственна за все эти дела и от того сильно волновалась. Ей очень хотелось во чтобы то не стало блеснуть перед всеми своим умом и умением логически мыслить, и она убедила себя в том, что предстоящий день станет экзаменом на «нужность» её в этом хороводе особенный девок. Хохотушка была с сыном. Тот мучился с животиком всю ночь и молодая мама про прыгала вокруг, не решившись пойти за помощью к Данухе из принципа. Буря с Белянкой тоже ночевали в одном шатре и тоже не спали. У этих проблема была сродни Голубавиной. Они чувствовали себя белыми воронами, то есть несколько ущербно среди всего этого чуда и подруг со сверх способностями, так как не обладали ничем, а так хотелось, аж зубы сводило. Неважна тоже не появилась с утра, а значить тоже не спала, только не понятно почему. В общем уснул лагерь лишь под утро и к полудню ещё крепко спал, когда Воровайка подняла всех на уши.
