Сергей Кравченко - НОВЫЙ ДОМОСТРОЙ
А ничего. Они просто есть или были на белом свете. Я читаю вам их имена в торжественной тишине, как попик в деревенской церкви читает заупокойный список своих односельчан: Логвин, Агафья, Катерина, Хрисанф, Петр, Иван, Алексей, Иосиф… Чтобы помнили.
«А на ужин подают студень, рябчиков, зайцев печеных, уток, рябчиков верченых, тетеревов, баранину, зайцев рассольных, кур верченых, свинину, ветчину...»… Никто не шевельнется в нашем домашнем храме! Все слушают в благоговении. Даже сын-двоечник, выпоротый по главе 59, перестал всхрюкивать. Лишь вдали, за полем ударит иногда вечерний колокол, да щелкнет свеча под иконостасом… «А в пасхальный мясоед еда подается рыбная: сельди паровые, щуки паровые, лещи паровые, лососина сухая, белорыбица сухая, осетрина сухая, спинки стерляжьи, белужина сухая, спинки белужьи, спинки белорыбицы пареные, лещи пареные, уха шафранная, уха окуневая, уха из плотвы, уха из леща, уха из карася...»… Кто-то шумно сглотнул. Небось, представил мартовское пиво из ледника под сухую лососину. «Выпил». Пожевал ртом. Затих… «...Белорыбица свежая, стерлядина свежая, осетрина свежая, головы щучьи с чесноком, гольцы, осетрина шехонская, осетрина косячная...»… Знаете ли вы, дорогие читатели, что щука, как и кремлевский ворон, живет 300 лет? Если изловить щучку-старушку, то вполне может оказаться, что она как раз и есть та самая героиня народной сказки, ублажавшая Емелю еще до изобретения автомобиля и медвежьего дембеля. Если ее разговорить, она расскажет нам, как готовили щучьи головы с чесноком при участии ее родной бабушки. Вот ведь, как все близко на нашей русской земле! Как тесно в нашем русском времени!..
«В Петрово разговение подаются: щуки паровые, лещи паровые, сухая рыба лососина, белая рыбица, осетрина, спинки стерляжьи и звенья белужьи, спины белорыбицы пареные, уха щучья с шафраном, уха черная из векши, запеченые окуни, плотва, уха из пескаря, уха из леща, уха из карася, тавранчук осетровый, тавранчук стерляжий...»… — Эх, сколько водки под это можно выпить!
— Цыц, богохульники, водки тогда еще не было!...
«Белорыбица свежая, стерлядина свежая, стерлядина живопросольная, осетрина свежая, осетрина просольная, щучина живопросольная, головы щучьи с чесноком, гольцы, стерлядина вислая, осетрина шехонская, осетрина косячная, грибы вареные, печеные, сушеные, щи, караси, раки…»...
Вот кого-то уже проняло. Человек размахивает руками — он представляет себя белым лебедем, пикирующим с небес на серебряное блюдо… «С Петрова дня в мясоед подаются: лебеди, потрох лебяжий, жаравли, цапли, утки, почки заячьи, языки говяжьи верченые, грудинка баранья, куры рассольные, пупки, шейки курячьи, баранина печеная, уха курячья, говядина рассольная, юрмы, солонина с чесноком, солонина с зеленью, гужи с чесноком, гужи с зеленью, полотки гусиные, полотки утячьи сухие, солонина старая, языки говяжьи сухие, языки лосиные, просто лосина, зайцы ярые в сковородах, зайцы в лапше, зайцы в рассоле, почки заячьи в рассоле, печень заячья, куры верченые молодые, пироги заячьи, пироги слоеные, сальники, говядина, котлеты говяжьи, мясо вепря, ветчина, котлеты свиные, рубцы, кашка, сычуги, минты кривые…»… Прикормленный ко двору ОМОНовец нервно озирается и щелкает предохранителем. Не беспокойся, кривой брат, слушай дальше, уже к десерту подходим… «…тукмачи, лапша, караси, кундумы, щи с кашей, блины сырные, пироги, оладьи, кисели, каши, сливки, сыры губчатые, молоки вареные, молоки с хреном, караваи ставленые, караваи блинчатые, караваи битые…»… — Ну, раз у них даже караваи — битые, то ничего, — успокаивается Кривой Мент.
«В Богородичное говение на стол подаются: капуста кислая с сельдью, икра всякая (ставится рядом), белужья спинка ветряная, лососина с чесноком (зубками), осетрина шехонская, белая рыбица, семга провесная, спинка осетра, спинка стерляжья, сельди паровые, щуки паровые, стерляди паровые, лещ паровой, спина семги, уха налимья с шафраном, уха окуневая черная охлажденная, уха щучья, уха стерляжья, уха карасевая, уха окуневая, уха из плотвы, уха из леща, тавранчук осетровый; в передышках дается каравай, стерлядь, пироги, пирожки в масле ореховом (пряжены с горошком), оладики в ореховом масле кисленькие, пироги подовые кисленькие с горошком, пироги с маком пряженые большие в конопляном масле с горошком, большой пирог с маковым соком, пирог с сигами, соминый пирог, пирог с сельдью; промежутки между блюдами «пересыпать» блинками...»...
Уж нескольким медитирующим плохо. Или хорошо?...
«В Богородицын мясоед подаются: лебеди, потрох лебяжий, журавли, цапли, утки, грудь баранья верченая с шафраном...»...
Тут кое-кто замечает, что меню Петрова мясоеда и мясоеда Богородицы списаны друг с друга. Люди немного успокаиваются, чувствуют, что список блюд конечен, разнообразие не грозит рассудку...
«А на ужин в Богородицын мясоед подаются: зайцы печеные, буженина, квашенина, головы и ноги свиные, полотки, зайцы соленые...»...
— Бедные зайцы! — вздыхает кто-то.
«А после Семенова дня уже не подаются: юрем, печенки бараньи и груди бараньи...»...
Слушатели начинают переступать ногами и дышать легче...
«А с Покрова подаются: гуси верченые и гуси на вертеле»...
— Гуси-гуси, га-га-га, — декламирует двоечник.
Тут пластинка заскакивает и выдает новый круг про рыбный стол на Богородицын мясоед. Видно, очень нравится старушке-Богоматери запах рыбной кухни, взлетающий до небес. Вряд ли галилейской деве подавали столь разнообразную пищу апостольские рыбаки Генисаретского озера...
«А в мясоед Госпожи еда подается рыбная: сельди паровые, щуки паровые, лещи паровые, сухие рыбы, лососина, белая рыбица, осетрина, белужина, спины осетра, спины белуги, спины стерляди, уха шафранная, уха черная, уха окуневая, уха плотвяная, уха из леща, уха из карася, тавранчук осетровый, тавранчук стерляжий...»...
— Что за тавранчук такой, — думает Госпожа Богоматерь, — надо у мальчика спросить...
Дева забывается бесплотной дремой и пропускает цикл о присоленной рыбе, поедаемой в ее честь безразмерными русскими.
«А после Семенова дня не подается сухая рыба. Зато прибавляется каравай, поросята и утки».
«А с Дмитриева дня прибавляются многие виды ухи из зимних заготовок рыбы».
«В Филиппово говение подаются: сельди паровые, сельди свежемороженные, лещи паровые, спины белорыбицы, спины лосося, спины белуги, спины семги, стерляди паровые, сиги, ладоги паровые, караваи, поросята, утята, уха шафранная, уха черная, печень, молоки, уха окуневая, уха плотвичья, уха лещевая: уха карасевая, тавранчук белужий, тавранчук осетровый, тавранчук севрюжий, тавранчук стерляжий, уха с мешочками, уха с толчаниками, уха стерляжья, уха из судака, уха из потрохов стерляжьих».
Тут уж и меня начинает зажимать под желудком, в глазах проплывают неопознанные тавранчуки, паровые сельди дымят трубами на донском фарватере. Но я продолжаю декламировать в надежде, что кто-то из читателей на полном серьезе исполнит хоть часть этого убийственного и разорительного календаря. Я же русский. Я для русских пишу. А от нас, русских, всего ожидать можно...
«А рассольного подается: белая рыбица, лососина, налимина, стерляди, осетрина, головы стерляжьи, головы щучьи с чесноком и с хреном, стерляди жареные, щуки отварные, лини, окуни, плотвицы, лещи рассольные, щучина живопросольная, трубы, схабы белужьи, сельди жареные, осетрина шехонская, осетрина косячная, осетрина длинная, пара щей: с ухою свежей, да с ухою осетровой».
Меню Великого мясоеда после Рождества Христова (это и наше Великое Обжорное Время!) сначала начинается знакомо: «Лебеди, потрох лебяжий, гуси верченые, тетерева…», потом в него вплетаются новые ноты: «…куропатки, солонина с чесноком и зеленью, лосина, осердье лося в рассоле, осердье крошеное лосиное, губа лосиная, печень и мозги лося…»… Толстый прихожанин тургеневского типа начинает сопеть. Он подсчитывает в уме, сколько стоят лосиная лицензия, что возьмет егерь, почем нынче патроны на крупного зверя. Но тут звучит знакомая песня о зайцах и трын-траве: «…зайцы сковородные, зайцы рассольные, куры верченые, потрох гусиный, говядина и свинина на вертеле, ветчина, калбасы, желудки, гуси и куры на вертеле (гриль), минты кривые (щелчок затвора), тукмачи, лапша, караси, кундумы, щи».
Охотничьи страсти вновь сменяются рыбацкими:
«В Великий же мясоед после Христова Рождества подается рыба: сельди паровые, сельди свежемороженые, лещи паровые, спины белорыбицы, спины лосося, спины нелмежьи, спины семги паровые, стерляди паровые, сиги, ладоги паровые…»… Тут мне в голову приходит мысль, что Христа пытали неправильно. Этого прожженного типа нечего было допрашивать в одиночку. Нужно было хватать всю компанию, прямо у стола Тайной Вечери. Слабым звеном в цепи апостолов был не Иуда, а рыбаки — Андрей (кличка «Первозванный«) и брат его Симон-Петр (кличка «Кремень»). Этих нужно было отделить и колоть вот этим нашим текстом. Как раз сейчас, на великом рыбном меню Христова Рождества они сломались бы, как Бог свят!
